Доза из роз

Как долго живут цветы? Год-два, а, может, и три. Не больше. Появляясь из маленького семечка, они вырастают в крепкое и большое растение. Оно развивается, впитывая в себя жизненные соки земли, материнское тепло солнца, любовь теплого ветерка и пронизывающую влагу дождя. И вот, наступает момент, когда на верхушке появляется тугой бутон, переполняемый энергией жизни. Его плотно сжатые листочки постепенно раскрываются, явив миру самый прекрасный на свете цветок, радуя взор насекомых и людей, чтобы потом, дав жизнь плоду и семени, увянуть, оставив после себя лишь воспоминание. Девушка, что сейчас выкапывала ямку для очередного ростка, каждый раз сравнивала себя то с одним, то с другим цветком розы, одновременно радуясь тому, насколько они похожи, и печалясь из-за столь быстротечной жизни. Она искренне верила в то, что после того, как покинет этот свет, то непременно оставить после себя «плод» в виде этого замечательного места.

Девушка любила свой сад, вкладывала в него всю свою душу и, казалось, даже жизнь, работая в земле практически каждый день. Она выращивала самые разные и редкие сорта роз. От чего-то ей особенно нравились эти нежные и хрупкие цветки, прозванные царицами в своем мире растений. Малышка видела в них отражение себя и своей собственной жизни. Такая же красивая и цветущая, запертая внутри клетки-дома. Девушка вздохнула, жадно схватив легкими воздух, и скривилась от резкой боли: все мышцы стало дергать мелкими позывами судорог. Она стала чесать вены на левой руке через тонкий рукав своего платья. Ей нужно было это сейчас. То, что убивает ее и одновременно делает счастливой.

Девушка закусила губу и перевела взгляд на дверь своего маленького домика. Несколько мелких семенящих шажков обратно в здание, и вот, она выносит нечто завернутое в подол. Девушка скрылась в глубине своего розового сада, окруженная колючими прекрасными зарослями благоухающих цветов, и достала небольшой бумажный сверток с белым порошком, похожим на муку, флакон с водой и шприц. Она не в первый раз производит это действие и точно знает, что надо делать. Малышка улыбнулась, вспоминая, как когда-то боялась даже проткнуть иглой свою вену, а сейчас это делает так легко, будто бы заканчивала курсы медсестер. Она смешала нужное количество порошка с водой, набрала в шприц и, перевязав туго свою руку выше локтя поясом от фартука медленно стала вводить препарат в вену, предвкушая дальнейшее наслаждение. Несколько часов и вот, девушка лежит уже посреди своего сада и смотрит затуманенным взглядом в пустоту. Все ее тело пронзила манящая нега лёгкой эйфории. Она слышала повсюду пение райских птиц и видела, как цветы роз превращаются в прекрасных фей, что водят хороводы, совсем как в сказках. На лице девушки сияла добрая и нежная улыбка искреннего счастья. Всё, что ей нужно было — этот порошок, который возвращает волшебство в этот скучный, полный боли мир.

Сладостный запах роз стал еще сильнее, дурманил и доставлял еще большее чувство эйфории этому маленькому созданию. Да, за эти моменты она готова была на все, даже на самые постыдные вещи, искренне не понимая, зачем придумали ненужные нормы морали. Мгновение, и вот, яркие краски окружающего мира стали тускнеть, а магия ускользать. Девушка вытянула руки вперед, пытаясь их поймать, но они исчезали быстрее.

— Лулу, ты здесь? — Послышался знакомый голос.

Девушка дернулась, испугавшись внезапного звука, поднялась, пытаясь вспомнить, кому принадлежит этот голос, и посмотрела своими пустыми медового цвета глазами на незнакомца. Совсем неподалеку у небольшой резной беседки с белым деревянным, почти кукольным столиком, уставленном сладостями, стоял мужчина средних лет в розовом милом переднике и с фарфоровым чайничком в руках. Столь печальное личико девушки окрасилось яркой улыбкой. Это был ее брат, Вильфор, такой строгий и заботливый, заменивший ей и маму и папу. Он помахал ей свободной рукой и позвал к себе. На не небе уже огненным маревом начинала загораться заря. Раскаленный шар солнца окрасил голубое небо в оранжевые и желтые цвета, сияя на горизонте как большой запущенный в небе фонарь. Приложив тонкую бледную, вымазанную в грязи, ладонь козырьком к глазам, девушка посмотрела на это прекрасное зрелище. Закаты ей нравились не меньше роз, потому что они так же напоминали всю ее жизнь, такую же блеклую, но яркую под конец.

Лулу вытерла ладони об уже грязный фартучек, и медленно направилась к брату. По пути она закатывала свой рукав, чтобы скрыть от него свои черные исколотые иглой вены. Если увидит, то снова будет ругаться и доказывать в очередной раз, что препарат — это зло, белый дьявол, но девушка знала точно название порошка и искренне верила в его святую силу. — Лулу, ты опять взялась за старое? — Проворчал брат, как только девушка приблизилась на достаточное расстояние. По ее пустому взгляду и изредка бегающим безо всякой причины зрачкам было видно. Она продолжает вкалывать себе этот препарат, несмотря ни на какие последствия.

Сестра легко улыбнулась и развела руками в стороны, как бы показывая, что уже ничего не изменить. Временами брат ей напоминал старую бабушку: он постоянно ворчал, хмурил брови и редко искренне улыбался. А еще коллекционировал фарфоровые сервизы. Девушка мельком вспомнила шкафы, уставленные всевозможными блюдцами, чашками, чайниками и усмехнулась. Между тем Вильфор сунул ей в руки чистое пушистое полотенце и отправил к умывальнику, чтобы та, перед тем как приступить к вечернему чаепитию, отмыла от грязи свои руки. Лулу послушно выполнила все, о чем ей сказал брат, и аккуратно, почти невесомо, присела за столик. Около нее уже стояла чашка ароматного травяного чая с жасмином и мятой — самое то, чтобы хорошо проспать всю ночь. Брат шумно уселся напротив и пристально посмотрел на сестру. Поначалу девушка делала вид, что не замечает столь странного жеста со стороны Вильфора, приступив к трапезе без видимого аппетита. Аппетита совсем не было. Наверное, поэтому она так сильно похудела за все это время, и напоминала живой скелетик.

Лулу была довольно красивой девушкой, которая не раз волновала сердца проходящих мимо юношей. Однако сейчас с каждым днем ее зависимость все сильнее и сильнее съедала ее изнутри.

— Чего ты на меня так смотришь? — раздался тихий тонкий голос девушки. Она не выдержала и все же решила поинтересоваться причиной стол странного поведения брата.

— Да вот все думаю о том, в кого ты такая упертая, — вздохнул он, взяв в руки печенье, — я бьюсь, как рыба об лед, чтобы помочь тебе, освободить от препарата, а ты упорно продолжаешь его выискивать окольными путями и вкалывать в себя.

Девушка отставила в сторону чашку и сжала свои маленькие ладошки в хрупкие белые кулачки. Ей не нравился этот разговор уже с самого начала. С того момента, как она потеряла родителей, а друзья от нее отвернулись, жизнь перестала быть яркой и счастливой, превратившись в серое и однообразное месиво грязи. Если бы не тот добрый доктор, что предложил ей воспользоваться волшебным даром и вернуть себе счастье, она бы, наверное, уже давно повесилась.

Да, у Лулу был брат, который горячо любил ее как свою сестру, но сердцу девушки этого было мало. Все несчастья сломили ее, и она погрязла в пучине собственных переживаний, а «Ангельская пыль» помогала хоть на чуть-чуть, но окунуться в сказку. В купе с розовым садом, препарат только сильнее туманил ее голову. Девушка стала замечать, что все чаще теряет память, становится медленной, обессиленной, а волшебного порошка требуется все больше и больше, чтобы окунуться в прекрасный мир грез. «Ангельская пыль» плотно схватила ее своими липкими щупальцами наслаждения и удерживала без возможности вырваться. Да и Лулу особо не хотела этого. Отказ вызывал сильнейшую ломку, а умереть от болевого шока она желала намного меньше. Брат же не понимал, насколько ей было плохо, пытался помочь, избавить от пагубной зависимости, поэтому даже и поселил ее далеко за городом, но девушка была непреклонна. Она убивала себя понемногу каждый день, наслаждаясь иллюзорным счастьем и радуясь тому, что ее жизнь именно такая. Ей были нужны только розы и очередная доза. Она мечтательно закатила глаза и улыбнулась.

— Я счастлива, брат. Разве не этого ты хотел? — Спросила она.

Мужчина шумно выдохнул, тихо простонав, и схватился за голову. Да. Он прекрасно осознавал то, что в данной ситуации его слова не имеют никакого смысла, и зависимость сестры не перебороть, но он не переставал биться за ее жизнь. Вильфор отчасти считал себя виноватым в том, что она сейчас такая. Если бы он только поддержал ее в нужный момент, приехал, взял к себе пожить, то все было бы по-другому, но прошлое не вернешь, а пока приходится пожинать плоды решений в настоящем.

Да, поначалу ей было тяжело, девушка плакала, закатывала истерики и даже пыталась покончить с собой, но потом пришло осознание пустоты и неизбежности того, что предначертано самой судьбой. Лулу перестала бороться и полностью отдалась во власть наркотика. Маленькие тонкие плечики задергались будто в судороге. Лулу быстро достала платок и приложила к свои губам. Раздались звуки хриплого кашля, от которого у девушки начала кружится голова.

— Подожди еще чуть-чуть, я съезжу в соседнюю страну к одному врачу. Он тебе точно поможет! — Сказал он с вымученной радостью, пытаясь подбодрить не сколько сестру, сколько себя.

Девушка улыбнулась и кивнула, чтобы успокоить брата. Он дернулся вперед, чтобы помочь ей, но та отстранилась и, еле встав со стула, медленной шатающейся походкой отправилась к себе в домик.

Так, на закате, закончилось их очередное чаепитие. Мужчина, убирая посуду и еду со столика, посмотрел на синеющее небо, покрытое еле заметными мигающими точками первых звезд, и вздохнул. Ему не хотелось покидать сестру. Пусть они и жили раздельно, но все же он приходил и помогал ей по хозяйству. А если его не будет рядом, то вдруг что случится? Вильфор переживал за сестру и одновременно понимал, что только этот врач сможет ей помочь. И если до этого вечера он колебался насчет того, стоит ли ему вообще куда-то уезжать, то теперь определился со своим выбором. Ему нужно спешить. Времени осталось мало.

Вильфор уехал через три дня после чаепития. Лулу попрощалась с ним и вернулась к своему розовому саду, каждый день увядая все больше и больше. Она с утра до вечера ухаживала за колючими кустами, царапающими своими шипами ее кожу до крови, осматривала чуть ли не каждый бутон, готовый распуститься, с предельной тщательностью, отдавая остатки своей уходящей души. И так прошло долгих и однообразных три недели.

Брат сильно задерживался в своем путешествии к доктору. Вильфору, и вправду, несмотря на то, что он взял с собой довольно крупную сумму денег, было тяжело пробиться к специалисту, каждый день околачиваясь у порога больницы, будто бездомный. Врач был категоричен, и отказывался ехать в чужую страну даже к столь тяжело зависимой девушке. Он уверял Вильфора в том, что без ее желания им уже не помочь и протянул ему шприц со смертельной дозой «Ангельской пыли». Пусть мужчина сам разбирается со своей сестрой.

Как раз в этот момент девушка в очередной раз решила прогуляться по своему саду, наслаждаясь пьянящим сладостным ароматом цветущих роз, вокруг которых порхали разноцветные бабочки. В предзакатных лучах лепестки цветов были особенно красивы и нежны. Лулу сильно шатало, но она все равно решила посмотреть на свое самое большое и желанное сокровище. Девушка приблизилась к розовому кусту, усыпанному бледно-розовыми цветами и прикоснулась пальцами к нежным лепесткам, прикрыв глаза от удовольствия. Голова сильно кружилась, а ноги отказывались держать тонкое тело. В какой-то момент девушка не выдержала, и упала прямо в шипы этого самого куста, которые плотно ухватили ее своими иголочками за платье.

Девушка прикрыла свои глаза, опьяненная ароматом цветов и видом закатного неба. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее, но она на это уже не обращала внимание, наслаждаясь своим положением.

— Хочешь остаться здесь навечно? — раздался над головой незнакомый мужской голос.

Лулу, совершенно позабыв о чувстве самосохранения, еле-еле кивнула, услышав в ответ сдавленный стон.

— Я хочу, чтобы эта прекрасная сказка иллюзий никогда не заканчивалась, — прошептала она.

Незнакомец достал из кармана шприц, наполненный мутной жидкостью, и еще раз спросил, хочет ли она получить самую сильную и самую последнюю дозу, которая навсегда подарит ей волшебные грезы. Малышка, словно дитя к леденцу, потянула свои руки, упрашивая вколоть ей содержимое.

— Тогда засыпай, и пусть твой сон будет вечным, — прошептал он.

И в этот момент ее вену пронзила такая сладостная и жгучая боль, «Ангельская пыль», словно амброзия, потекла по ее воспаленным венам. Зрачки девушки расширились, а на лице застыла легкая загадочная полуулыбка. На Лулу навалилась такая усталость, что она закрыла глаза, чувствуя сильное облегчение и невообразимую легкость во всем теле. Дыхание будто выровнялось, а шипы перестали пребольно колоться. Ветви роз теперь будто бы обнимали хрупкое тело девушки. Издав последний судорожный вздох, она разорвала связь с реальностью, полностью погрузившись в пленяющий мир своего цветочного сада и наслаждений.

На девушку стоял, держа в руках использованный шприц, собственный брат, которого она уже и не узнала вовсе. По его щекам текли крупные, полные сожаления, слезы. Она сделала свой окончательный выбор сама и больше не мучается. На ее кукольном милом личике сияла загадочная полуулыбка. Длинные светлые волосы будто бы сливались с обожаемыми девушкой цветами, а ее грудь в сиреневом платье еле заметно вздымалась под тяжестью больного дыхания. Она больше никогда не рассмеется над его шутками, не похвалит чай и не обсудит с ним книгу. Никогда. Это слово было хуже смертельного приговора. Лулу умерла.

Брат, чуть позже придя в себя, не стал хоронить свою сестру, а оставил ее тут посреди ее любимого сада, ведь она так мечтала стать с розами одним целым. Вильфор поселился в ее небольшом домике, чтобы ухаживать за столь прекрасными кустами, которые отныне были для него как Лулу. Мужчина даже разговаривал с бутонами, от чего его стали считать сумасшедшим и обходить стороной. Спустя время новые ростки стали прорастать через самое сердце его мертвой сестры, разрывая увядшую полуразложившуюся плоть, давая ей новую короткую, но столь прекрасную жизнь. Мужчина каждый день приходил сюда и смотрел на это отвратительное зрелище. Его глаза были пустыми, а вена покрыта черными точками уколов…