Час дня по Московскому времени

— Наш Океан случайностей бо́льше всего́ живого и неживого. В нём плавают все Космосы всех Космосов. И такая круглая ерунда, как эта планетка, — метущаяся в наших волнах крошка. Вывод: мы, случайности, главнее всего в мире. Ты что, собираешься возражать?

— Да, друг. Знаешь ли, я предполагаю, что наш Океан и все, кого Он приютил, — равные.

— Ты — глупая случайность. Спрашиваю себя, как мы с тобой могли подружиться?

— Держись, друг! ВОЛНА ПУТЕШЕСТВИЯ!

— Да не путешествия а ПЕРЕХОДАААААААА

Они оказались в старой комнатке одинокой старой женщины. Она сидела в кресле, попивая кофе из пыли бразильских дорог, и смотрела по телевизору политическую передачу, где все орали, почти ничего не было видно за слюнями, забрызгавшими камеры. На втором, через журнальный столик, кресле сидела, подперев красивый подбородок ладонями, смерть.

Она одним глазом спала, убаюканная телеполитикой, а другим — внимательно следила за старушкой. См… ть знала, что сегодня здесь случится сердечный приступ, и просто, скучая, выжидала.

См… ть всегда остро чувствовала случайности. От появления двух она тут же проснулась и, спрыгнув с кресла, вскинулась на них:

— Опять ВЫ? На этот раз я не отдам вам своё. Уноситесь быстро туда, откуда вас принесло! Или ещё куда-нибудь.

(еле шепча) — Слышь, друг, лезь в телевизор, сломай его.

— Как?

— Не знаю. Закороти там что-нибудь, замкни… Сделай что-нибудь.

— Хватит замышлять! — см… ть подлетела к случайностям и хотела было их схватить и запустить в Космос, когда одна из них светлячком метнулась к телевизору, а другая — крепко схватила см…ть за руку. Словно бешеная вырывалась см…ть, пока первая случайность ломала телевизор.

Наконец, телевизор заглох.

Старушка с недоумением посмотрела на своё отражение в тёмном экране, вздохнув, встала, подошла к телевизору и попыталась единственным известным ей способом починить устройство: маленьким кулачком слабо постучала по нему. Ответа, конечно же, не последовало. Старушка, ещё раз вздохнув, пошмыгала к дивану. Поискала на комоде, среди беспорядка газет, журналов и книг, очки, одела их, выбрала книжку с закладкой-молитвой и прилегла на диван.

Две случайности и см…ть уже стояли возле дивана. Уперев руки в тонкую талию, см…ть с обидой и сожалением смотрела на мирно читающую старушку. Потом, цыкнув языком и вскинув вверх руки, она с вялым уже возмущением воззрилась на случайности.

— Так. Что бы сегодня я ВАС больше рядом с собой не встречала. А за то, что испортили мою миссию с ней (кивок на женщину), посылаю вам Волну. Да будет так: сбрызните отсюда!

ААААААААААААА!

— Друг, как здорово! Смотри, какие переливы цвета!

— Это игра спектра от нашей волновой скорости, — еле отдышавшись, пробурчала вторая случайность после остановки.

— О, смотри, друг! Нас принесло на Природу!

Спящая речка не хотела пробуждаться. Она немножко мёрзла от влажной свежести майского рассвета и всё пыталась получше укрыться пухом тумана. На прибрежных берёзах и ивах, украшая тишину чистыми росинками, пели соловьи. Переливы их голосов, шедших от горячих, на скорости колотящихся птичьих сердечек, заставляли плакать эхо и сладко страдать Душу…

— Папа, — тихонько обратился тринадцатилетний мальчик к отцу, — можно я схожу проверю удочки? Вдруг уже поймалась рыбка?

— Хорошо, Киря, сходи. Только будь осторожен: земля и трава от росы очень скользкие, — отец оживлял костерок для утреннего чая.

— Смотри, друг. Это…

— Да, наши вечные оппоненты Вупсень и Пупсень из Лунтика. Только хуже.

— Они…

— Выкапывают из ила острый камень.

— Чтобы мальчик… Быстрее! Задержи мальчика как-нибудь. А я разберусь с этими субчиками!

— Как задержать?! Ну вот опять! Связался с тобой…

Пока одна случайность махала лучистыми кулачками, раскидывая в разные стороны Вупсеня и Пупсеня, вторая — опрокинула в костёр котелок с водой; костерок, зашипев, задымился и почти погас.

— Ай! — вскрикнул папа, получив от расплескавшегося кипятка порцию жгучей боли на руки.

— Что, пап?! — бегом вернулся Киря на его крик.

— Да вот, сынок, неловкость какая. Котелок опрокинулся, костёр погас, кипятком немного…умммм… ошпарился.

— Сильно? Больно тебе, пап?

— …Не, уже не больно. Пойдём, брат, на родник. Нам всё равно надо было пополнить запасы воды.

— Пойдём. Э!, а удочки?

— Подождут…

Тринадцать дней спустя после событий выше. Суббота. Десять утра.

Андрей обнимал за талию Элину. Сегодня в час дня они улетали на предсвадебный отдых в Тайланд. Не то, чтобы Андрей очень любил Элину. Просто…она была красива, стройна, умела веселиться и вообще…пора было уже начинать осёдлую семейную житуху.

— Друг, ты это понимаешь?

— Ну что опять!

— Они не любят друг друга!

— Нам-то какая забота?! Мы же не Купидоны с тобой. Мы — случайности!

— Какая разница? Надо что-то делать… Но что?...

— На этот раз ты сам.

— Друг, ну, пожаааалуйста! Ну ещё разочек…

— Что мне надо делать?

— Заставь его телефон, который лежит рядом с загранником на камине, позвонить.

— Аааа… понял…

— Перестань обнимать меня. Тебе звонят, — властно замурлыкала Элина, убирая руки Андрея с себя.

— Не хочу перестать…

— Хватит, Андрей! Вдруг это по работе.

Андрей пошёл к камину. Схватил телефон и едва начал изучать неизвестный номер, как случайность сдвинула с каминной полки загранник, книжечка полетела вниз, случайность прекрасным движением ниндзя в полёте ногой отправила её в огонь.

Книжечка быстро занялась.

Андрей смотрел на сворачивающиеся в рулон листочки. Ступор схлынул и он кинулся спасать документ, но тот уже не хотел спасаться. Заграннику пришёл капут.

Андрей молча повернулся к Элине.

Подкаченные губы девушки красиво приоткрылись, показав белизну передних зубов. А потом — зубки превратились в клыки, как пелось в одной детской песенке. И наружу показалась настоящая Элина, прятавшаяся до поры в глубоких недрах.

Девушка впала в истерику.

— Ты это нарочно сделал, да?! — зазвенел её голос, отдаваясь в старинном бабушкином хрустале.

— Ты … нам же через десять минут выезжать в аэропорт! Такси на подъезде!.. Ты…нарочно, я знаю! Ты не любишь меня!

— Элина, милая, пожалуйста успокойся, — Андрей попытался погасить истерику в своих объятиях. Но вулкану необходима была свобода извержения.

— Короче, Андрей! Раз ты меня не любишь, иди нафиг, — тушь уже сползла с ресниц Элины, но и в таком виде девушка оставалась прекрасной.

— Короче, я беру сейчас свой чемодан, свой билет, и одна, понял?, ОДНА, уезжаю в Тай. Прощай, забудь и всё такое…

Две случайности дали друг другу «пять».

Элина молниями пометалась по гостиной, экипировалась и выскочила из дома, ловко волоча за собой стильный чемодан. Такси приехало вовремя.

Андрей сел на диван и уставился на бабушкин хрусталь. Он туго воспринимал реальность. Потом подумал: как же она без денег-то? Проверил и не нашёл своей карточки. Андрей не стал блокировать её. Это будет, решил он, отступная за…за…свободу? Какое-то чувство овевало сейчас его сердце… Приятное, лёгкое, прохладное, вкусное… Чувство…освобождения…

Суббота. Семь утра по Московскому времени. Тайга.

Белка увидела свет в небе, испугалась и выронила из лап кедровую шишку. Шишка полетела вниз, ударилась о четыре ветки и отрикошетила в птичку кедровку. Та в страхе вспорхнула и, пролетев пару километров, приземлилась на крыше человеческого дома. Место, куда она приземлилась, оказалось зыбким. Птичкины лапки, ища опору, заскользили по шиферу, доламывая старую кладку. Осколок камня упал аккурат на голову проходящего мимо (с двумя вёдрами колодезной воды) смотрителя участка леса. Смотритель остановился, поставил на землю вёдра, посмотрел вверх на крышу и на кедровку, оперение которой походило на снежинки в ночном небе, почесал место удара, и в его Душе прояснилось.

Лесник кинулся к машине, завёл и поехал к тому месту, где имелись волны сотовой связи в наилучшем своём проявлении.

— Роза! Роза, любимая моя! Приезжай ко мне! Я говорю — ПРИ́Е́ЗЖА́Й КО МНЕЕ́! Хватит нам переписываться да перезваниваться! Двадцать лет зря прошли! Я говорю — ПРИЕДЕШЬ?! Тогда буду встречать тебя в Красноярске! ЛЮБЛЮ́!

От чувства СЧАСТЬЯ леснику хотелось кричать. Он заорал и подкинул телефон в кроны кедров.

Роза Александровна, врач скорой помощи, от СЧАСТЬЯ долго плакала. Успокоившись, она позвонила в отдел кадров МСЧ и в диспетчерскую и предупредила, что уходит на больничный, так что сегодня на работу не выйдет.

Суббота. Восемь утра. Диспетчерская МСЧ.

— Наденька, солнышко, — причитал в трубку начальник диспетчерской, — Роза Александровна ушла на больничный! Заменить некому! Я понимаю, что ты только что с ночной смены! Наденька, всего до трёх часов дня, голубушка… Не подведи! Выйди! Я тебя премией озолочу (начальник тут хихикнул: самому смешно стало от своих посулов).

Надя, конечно же, вышла на дополнительную смену. Не из-за премии, а потому, что в последнее время быть одной не могла, хотя раньше девушка любовалась своим одиночеством и уважала его законы.

Суббота. Двенадцать: тридцать дня.

Киря выкатил свой велик во двор и, оседлав его, покатил на спортивную площадку к ребятам. Взял крутой старт, набрал скорость и…залез штаниной в цепь и свалился на асфальт. Падение получилось небезобидным. Киря получил нехорошие ссадины на скуле и на руке. От удара головой он не мог сразу подняться.

Помогать ему прибежал какой-то мужчина:

— Пацан, ты там как? Живой? Я водитель скорой. Щас выйдет врач, она посмотрит и обработает тебя...

… — Надя! Надь! Тут вот чё… Посмотри, а...

Девушка, не говоря лишних слов, открыла чемодан, обработала руки антисептиком, одела перчатки, обработала перчатки антисептиком, приподняла мальчика, ощупала кости, голову, усадила на землю поудобнее.

— Посмотри на меня… Сотрясения нет. Переломов — тоже… Сейчас обработаю тебе ссадины.

Надя переодела перчатки, снова обработала их антисептиком; промакнула антибактериальной салфеткой, смоченной перекисью водорода, ссадины, а после смазала йодом края всех ранений.

— Парень, теперь иди домой. Полежи немного. Если почувствуешь недомогание, сразу нас вызывай. Как понял?

— С-спасибо. Я понял.

Киря потихоньку направился к своему подъезду.

Задышала рация:

"Надя, вы ближе всего. Отправляйтесь на остановку у дома тринадцать по Проспекту Космонавтов. Там, возможно, сердечный приступ у пожилой женщины."

Суббота. Без десяти минут час дня.

Андрей за рулём (он едет на работу, чтобы успокоиться). Сейчас он ждёт сигнала светофора, бездумно наблюдая за пробегающими мимо пешеходами. Бледная старушка с магазинными пакетами вдруг исчезает из поля зрения под капотом машины Андрея.

Что-то случилось. Андрей мгновенно реагирует: выскакивает из машины и подбегает к упавшей бабушке. Тем временем машины поехали, дождавшись своего зелёного.

— Бабушка, что? Живы? — Андрей обрадовался, заметив дыхание у пожилой женщины.

Он вызвал скорую.

— Давайте я отнесу Вас на остановку с проезжей части.

… Необычайно быстро подъехала скорая. Надя и её напарник подбежали к бесчувственной бабушке, которую поддерживал Андрей.

Мгновенный осмотр:

— Сердечный приступ. Грузимся, — скомандовала бледная сумрачная девушка.

Когда Андрей помогал медикам транспортировать бабушку в машину скорой, он задел рукой руку девушки. Посмотрел мельком на прикреплённую к её костюму надпись с именем, фамилией и номером МСЧ. И снова почувствовал приятное, лёгкое, прохладное и вкусное чувство у сердца, а сейчас ещё и в солнечном сплетении.

Уже из машины Надя быстро поблагодарила Андрея за неравнодушие. Час дня.

Скорая, включив проблесковые маячки, умчалась. Андрей, погрустнев, пошёл было к машине, но тут его нога что-то пнула, и это что-то задребезжало по асфальтовым пупочкам. Телефон. Белый. Андрей поднял его и оживил экран. Видимо, либо бабушка, либо медики обронили его. «Поеду в МСЧ. Верну» — решил Андрей.

Две случайности дали друг другу «пять».

См…ть разочарованно смотрела вслед исчезающей в потоке машин скорой. «Неуловимая какая-то бабушка мне попалась», — думала она. А потом вдруг разулыбалась, вспомнив всю игру случайностей, приведшую к этой секунде; закрыла глаза и подыграла пальцами только ей слышимой музыке случайностей, похожей на шум Океана.