Царь-рыба

Закрутило, завертело, как белку в колесе, в череде беспросветных серых будней. Он успел жениться и развестись, несколько раз менял место жительства, работу, пока не осел менеджером в столице во взмывающем в поднебесье изящно-современном небоскребе. Здесь приносились в жертву успеху простые человеческие чувства и желания. Не успел — значит, опоздал, проиграл, не достиг и твое место может быть занято другими. Он уходил с работы в 12, а в семь опять сидел в офисе за рабочим столом и в конце концов устал и отчаялся. У него началась бессонница и в одну из ночей, когда он лежал в постели и не знал, спит он или бодрствует, ему привиделся загорелый мальчишка в шортах, бегущий по лесной тропинке с удочкой и ведерком, в котором свернулась колечком крупная озерная рыба. И повеяло на него такой легкостью, такой свободой и беспечностью, что он не выдержал, взял отпуск и уехал в прошлую жизнь, в маленький домик на берегу озера среди нехоженых лесов северного края. Его встретила и обняла постаревшая за годы, что они не виделись, мама и, заглянув в лицо, робко спросила:

— Какими судьбами, Боренька?

Он что-то плел про жизнь и про судьбу, смущаясь своей лжи, и ел и не мог наесться горячих блинов со сметаной, слушал, как в печке трещат березовые дрова и дремал, убаюканный теплотой и тишиной домашнего очага. В трех шагах от него блестело озеро с двумя крошечными лодчонками, застывшими, словно капельки воды, на его зеркальной поверхности. За прошедшие годы здесь почти ничто не изменилось, застыв во времени, — и дремучий еловый лес, подступивший почти к самым домам, и глубокое синее небо и старая церковь на холме. И все так же брела по пыльной деревенской улице, переваливаясь с боку на бок, небольшая компания белых гусей.

Он заглянул в лес, прихватив с собой корзинку, где, как ему сказали,” пропасть грибов, ледырей и красноголовиков.” Тропинка, извиваясь, увела его в болото, где все так же росли чахлые березы, с тихим шелестом роняя пожелтевшую листву. И все там же лежала огромная, невесть как сюда попавшая сосна. Лес хранил его воспоминания в мелких, одному ему известных деталях: имени девушки, вырезанном на стволе, черной емкости дупла, где он когда-то хранил свои сокровища. Край диких лесов, место силы, где смыкалось прошлое настоящее и будущее, наполняя душу восторгом и благоговением перед мощью непостижимой в своем великолепии северной природы.

Много лет назад в этом месте он собирал крупную, как виноград, клюкву на пирог. Вдруг сверкнуло, ухнуло и из сгустившегося воздуха соткалось голубое тело поезда, простучало колесами, игриво блеснуло окнами и исчезло, растворившись в сеточке березовой листвы. В одном из окон мелькнуло мальчишеское лицо, в котором он узнал себя. Он тогда не сразу отыскал дорогу из леса, плутая по заросшим лесным тропинкам, вновь и вновь возвращаясь к болоту. А через год он и впрямь уехал в город поступать в университет и, забравшись на верхнюю жесткую полку, вдруг вспомнил о лесном видении, о котором напрочь забыл. И сейчас он медлил, ожидая какого-то привета, знака, что помогло бы ему разобраться, как жить дальше, но лес молчал, погруженный в свои лесные думы.

— Пойдешь на рыбалку? — вопрос был риторический, мама уже шла к сараю, примыкавшему к дому. Сарай был забит всякой всячиной, собранной несколькими поколениями их семьи, сельской интеллигенцией, любившей читать и скопившей много книг газет и журналов, которые нужно было куда-то убрать. Их связали веревкой и разместили в сарае рядом с другими дорогими сердцу вещами. За поленницей дров хранились старые удочки, вырезанные из березы, рыбалкой увлекалась вся мужская половина их семьи. Выбрав одну из удочек, он внимательно осмотрел и остался ею доволен. Удочка была сделана добротно, на века. Чуть позже он суетился, собираясь на рыбалку, загружая в лодку снаряжение, удочку, ведро, сачок, пересмеиваясь с соседом, охотно предоставившим лодку в его распоряжение.

…Тихо скрипнули уключины, зашуршал камыш, пропуская мягко скользящую по воде лодку. Сосед Димыч, хозяин узконосой красавицы, подтолкнул сзади, давая лодке разгон.

— Смотри, чтоб не унесло, — усмехнулся беззлобно. — Забыл, поди, как на рыбалку ходят.

Он усмехнулся в ответ и не стал спорить, чувствуя, как с каждым мигом в нем просыпается генетическая память потомственного рыболова, как в тело вливается сила и увереннее, правильнее становятся движения. Ловко развернувшись, он заякорился недалеко от берега, между двумя плантациями водорослей, мягким ковром расстелившимися по поверхности воды, забросил наживку подальше и стал ждать. Солнце медленно спускалось с небосклона, заливая озеро медово — жарким светом.

Поплавок дернуло раз, другой и потащило вниз. Лодка крутанулась и снова встала неподвижно. Он стал сматывать леску, шепотом ругаясь, что туго идет, видно, на крючок попалась крупная, тяжелая рыба. Рыбина медленно всплывала на поверхность. Сквозь прозрачную воду виднелись веером раздувшиеся жабры и ходуном ходивший хвост. Щука! Да какая огромная! Словно чувствуя его восторг, щука изогнулась, ударила хвостом и взмыла вверх. Ярко блеснули ее влажные бока в крупных желтых пятнах. Задержавшись на мгновение в воздухе, щука тяжело обрушилась в воду, со всей силы рванулась — и оборвала леску, ушла в гущу коричневых водорослей. Досадливо выругавшись, он бросился за ней, качнулся, не удержался на ногах — и нырнул в холодную озерную воду, ушел вниз. Прямо перед его глазами колыхались водоросли, а из водорослей на него смотрели яркие глаза спрятавшейся в безопасное место щуки. Позже, рассказывая о своем приключении, он говорил, что щука смеялась, широко разинув нежно-розовую зубастую пасть, словно забавлялась глупостью и неловкостью своего врага. Он непроизвольно открыл рот, чтобы ответить градом ругательств, захлебнулся и, как пробка, вылетел из воды. Словно какая-то мощная сила пихнула его наверх. Щука счастливо избежала уготованной ей участи, а случай занял достойное место среди рыболовных баек, которых со временем накопилось немало в его арсенале. То ли магия местных бескрайних лесов повлияла, то ли колдовство чудесной щуки, только хандра и бессонница его прошли.