Бочонок амонтильядо

В церкви на Сицилии обрушился фасад. Похоронив под собой 69 старушек.

На всё воля Божья. Разве нет? Без воли Создателя ничего не происходит.

Значит, Создателю это нравится?

У радуги и палочки Коха один Творец.

Кто?

Его жестокость беспредельна. Как и Его ирония.

Фасад и старушки.

Жертва и хищник.

Война и мир.

Маятник качается между добром и злом, причиняя страдания.

Посередине умещается жизнь.

Значит, Создателю это нравится?

Есть закон маятника.

Есть закон Бога.

Тот, кто нарушил закон, — познаёт месть.

Между раем и адом нет середины.

Значит, Создателю это нравится?

***

— Ну, погнали, пошарим! — Возбуждённо сказал Феликс.

— Да брось, нехорошее это дело, — с сомнением, ответил Орест.

Нехорошие дела Орест предпочитал делать лично. Он уже успел побывать в развалинах гипермаркета «Метро». Однако, есть такие личные дела, насладиться которыми в одиночку просто невозможно.

— Погнали, а то шакалы растащат всё, падлы! — Настаивал Феликс.

И Орест, позволил себя уговорить.

Феликс был тупой, жадной и мерзкой скотиной. Имевшей единственный плюс — внешность. Внешность у Феликса была, — как у мужика с рекламы «Мальборо». За этот плюс, как за репей, зацепилось и задралось немало юбок. Жена Ореста оставила на нём клочья семейного благополучия и глубокие шрамы на сердце мужа.

Артиллерия укропов вскрыла закрома «Метро» прицельно и оперативно. Телевизоры, стиральные машины, колбасы, детские игрушки, кухонная утварь и одежда валялись в россыпях конфет и битой посуды на огромном пространстве, вперемешку с обломками рухнувших стен и перекрытий. Среди руин, настороженно оглядываясь, ещё шныряли отдельные граждане с кошёлками и тачками, приотставшие от основной волны посетителей.

Палящее солнце устало садилось за горизонт. Жара +30 своё дело сделала. Всё, что могло испортиться, — ушло в минус. Всё, что не могло испортиться само и не ушло в хозяйственные руки, — было истоптано ногами и искорежено взрывами. Стояла вонь. Лежали холодильники, распахнув пустые нутра. Феликс приуныл.

— Не плачь казак, атаманом будешь, — сказал Орест, пробираясь среди гор мусора. Совершенно случайно, он знал, куда идти.

— Ты гля! — Воскликнул Феликс, нагнувшись и тыча пальцем в какую-то щель. Он нашёл.

В щели поблескивали битые бутылки, оттуда тянуло запахом алкоголя.

Плита перекрытия, упав с огромной высоты, пробила перекрытие подвального помещения и зависла на железных конструкциях.

Стеллажи в подвале сложились под весом бетона и железа, ящики с алкоголем смялись. Однако, в одной из ячеек стеллажа, чудом сохранился стеклянный бочонок. На бочонке с янтарной жидкостью явственно читалась надпись — Amontillado.

— Ни фига себе! — Ошеломлённо сказал Орест. — Это же настоящий испанский херес, такое вино 12 лет выдерживают, сумашедшие деньги стоит.

Феликс мгновенно сунулся в щель.

— Стой! — Орест схватил его за руку. — А вдруг, упадёт?

— Брось! — Феликс вырвал руку. — У меня не упадёт!

Орест перевёл взгляд на плиту.

Сверху на ней лежала груда мелких осколков бетона, уравновешивая многотонный вес на железной балке.

— Есть! — Сдавленно выкрикнул Феликс, сидя на корточках в тесной яме и тряся бочонком амонтильядо.

Орест посмотрел ему в глаза. Потом качнул плиту.

Груда мелких осколков с шорохом потекла вниз, смещая её вес.

— Что ты делаешь?! — Завопил Феликс.

Плита рухнула, наглухо перекрыв щель.

Криков Феликса больше не было слышно.

Прошло три дня, прошло девять дней. Феликса слышно не было. Прошло сорок дней. Прошёл год. Голос мести умолк.

Может быть, гипермаркет «Метро» когда-нибудь восстановят. Или сделают там автомобильную стоянку. Может быть, кто-нибудь найдёт выдержанный бочонок амонтильядо. А может, и не найдёт.