Апостиль

Он просыпается от радости. За чистым высоким окном – весеннее небо, темно-синее, – такого неба он не видел с тех пор никогда. Слышно, как шумят деревья в саду. На стуле у деревянной кроватки лежит новая сатинетовая рубашка – голубая в горошек. От нее пахнет воскресеньем. Он думает о том, что будет делать весь долгий день и с кем встретится, – это так заманчиво и радостно, что хочется еще полежать… Он глядит на обои, где повторяются: китайский домик с загнутой крышей, крутой мостик и два китайца под зонтиками, а третий китаец, в шляпе, похожей на абажур, ловит с мостика рыбу. Добрые, смешные китайцы, как им хорошо живется в домике у ручья……Прошли долгие годы. Всегда казалось, что еще какое-то одно преодоление, и он проснется от счастья в такое же, как в былом, синее утро. Два китайчика под зонтиками поведут его через горбатый мостик в дом с приподнятой крышей…А.Н. Толстой. «Хождение по мукам»

I– Это надолго, – заявил водитель. – Час тут точно простоим.Он заглушил двигатель, откинулся на сиденье и закурил что-то очень крепкое и вонючее.Вадим приоткрыл окно и принялся тоскливо разглядывать бесконечный ряд автомобилей вдоль узкой пыльной дороги.Из некоторых машин выбирались люди, нервно курили, переговаривались.Из впереди стоящего микроавтобуса вылез толстый дядька в бордовой майке и, подойдя к машине, попросил закурить.– Ну что там? – поинтересовался водитель.– Ремонт дороги и авария, – сипло ответил дядька и выругался. – Долго тут простоим.Надежда засветло вернуться домой начала улетучиваться.– А если по обочине? – предложил Вадим.– Ну ежели у тебя танк, то рискни, – буркнул толстяк и побрел к своему автобусу.Тугой ворот новой рубашки стягивал шею. В салоне ужасно воняло никотином, но выбираться под палящее солнце Вадиму не хотелось. Водитель покрутил ручку магнитолу, нашел что-то хрипящее и сделал погромче.Приторно-бодрый голос ведущей заявил:– Интерес вещателей к шансону понятен: переживший столько коллизий, народ России испытывает сегодня огромную потребность в искреннем и настоящем искусстве, где нет подмены понятий или чувств. А шансон таковым и является. Поэтому те, кто любит свою страну и себя в своей стране, всегда будут тянуться к шансону, ища в радиоприемнике именно его волну. Поэтому в нашей стране у шансона, вне всяких сомнений, есть будущее. Он действительно неизбежен…«Какой бред, – ужаснулся Вадим. – И ведь кто-то это действительно слушает!»Водитель, докурив, выбросил окурок за окно, но перед этим так густо напустил табачного дыма в салон, что микроавтобус впереди оказался в тумане.– Чем тут жариться – предлагаю сходить пообедать, – предложил вдруг водитель. – Жрать охота, а тут рядом есть отличная харчевня.– Кстати, Лёва, – представился он и протянул свою большую руку.– Очень приятно. Вадим Петрович, – ответил Вадим.И поспешно добавил:– Можно просто Вадим.– Ну что, Вадя? Пошли, пожрем?– А там вкусно кормят? – Вкусно, – заверил водитель Лёва. – Бля, буду.Он завел машину и осторожно съехал на обочину.– Пошли. Только дверью посильнее хлопни.Они перешли дорогу и побрели под нещадно палящим солнцем. Пахло бензином. Харчевня оказалась действительно близко. На вывеске одноэтажного дома висела незамысловатая надпись «Маруся».Внутри помещения было сумрачно и пахло щами.Лёва уселся за угловым столом и хлопнул в ладоши:– Хозяюшка, пепельницу и два обеда нам погорячей! Неприветливая женщина с ярко намалеванными губами поставила на стол закопченную пепельницу и что-то черкнула у себя в блокнотике.– Людка, – кивнув на нее, сказал Лёва. – Отличная баба!– У тебя все бабы отличные, – фыркнула женщина и удалилась.– А ты не куришь? – поинтересовался Лёва, доставая пачку сигарет.– Нет, – почему-то смутившись, ответил Вадим.Он ощущал себя неловко в этой забегаловке, где столы были заляпаны жиром и по ним, не стесняясь, ползали наглые мухи.– Снял бы пиджак. Вон как жарко, – посоветовал Лёва.Вадим представил, как нелепо сейчас смотрится в этой дыре в новом костюме от Пьер Кардена и галстуке за сотню долларов и промямлил:– Да мне не жарко.Наконец принесли еду.Лёва жадно набросился на суп.Вадим придвинул тарелку и осторожно попробовал – в суп намешали все подряд: крупу, картошку, макароны, морковь, огромное количества лука и еще непонятно чего.– Отличное харчо! – промычал Лёва. – А какой тут сочный шашлык! Проклиная все на свете, Вадим принялся есть. Хлеб оказался черствым, а суп – невкусным и слишком горячим. Вадим попробовал шашлык и едва не сломал зуб.– Слушай, а ты зачем в эти края собрался? – спросил вдруг Лёва.– По работе, – ответил Вадим. – Я должен апостиль поставить на документ.– Кого поставить? – не понял Лёва.– Апостиль. Специальный знак такой. Ставится на документы, если надо подпись удостоверить.– А ты здесь причем?– Понимаете, я работаю нотариусом. А там, куда мы едем, своего нотариуса нет – невыгодно в таких маленьких деревнях специалиста держать. Вот мой начальник и попросил съездить. – Много заработаешь на этом деле?– Да нет! Совсем ничего не заработаю. Дело в том, что нотариальные палаты обязаны иногда оказывать бесплатную помощь в таких малонаселенных районах. Моего начальника попросили помочь, а он меня направил. Служебного транспорта не оказалось, вот вас попросили довезти. Да вы не волнуйтесь, это дело несложное – штамп поставлю и обратно поедем.– Да я и не волнуюсь, – хмыкнул Лёва. – Мое дело нехитрое. А вот ты повнимательней будь.– А что такое? – встревожился Вадим.– Странные люди в этой деревне живут. Скрытные очень. Плохого про них конкретно никто не скажет, но не любят их. А ты к кому именно едешь, знаешь?– Да, к старику какому-то. Муса зовут.– Муса? Что-то не слышал о таком. Ну да ладно, не очкуй, все хорошо будет. Доедай, поедем.Вадим с аппетитом доел суп – тот оказался по-настоящему вкусным. Потом прикончил сочный шашлычок с душистым свежим хлебом.«Все-таки Лёва – хороший мужик, – решил он. – Честный, смелый водила».Вадим ослабил на шее галстук, снял пиджак, положил на стол несколько купюр и крикнул:– Людка, сдачи не надо!– Подожди! – воспротивился было Лёва. – Я плачу!– Ни хрена! – возразил Вадим, стаскивая галстук. – Сегодня я угощаю, брат.Они вышли из харчевни, перешли дорогу и пошагали под ярким солнцем к автомобилю. Пахло сочной травой. Машины уже рассосались, и, усевшись в машину, они помчались по свободной трассе.Лёва закурил и дыхнул таким душистым табачком, что Вадим не удержался и тоже попросил сигарету.Задорный голос ведущей радиостанции рассказывал:– Наши вещатели – сами большие поклонники шансона, поэтому динамика нашего развития в регионах и высокие рейтинги во всех наших городах вещания – это не только вопрос их успешного бизнеса, но и простая человеческая потребность в хорошей, умной и душевной песне.– Да, шансон – это душевно! – согласился Вадим и закурил.IIОни мчались по загородной дороге, и мимо проплывал истинно русский пейзаж: бескрайние поля, луга и овраги.На первый взгляд природа выглядела запущенной, представленной самой себе. Однако эта иллюзорность заброшенности проистекала лишь из непривычной безлюдности окружающего пространства. Житель мегаполиса, свыкшийся с ежедневной давкой в тесноте городских улиц, привыкший к бесполезной поспешности обывателей, занятых якобы полезным делом, с их бестолковой круглосуточной активностью, воспринял бы эту пустынную русскую действительность сонной или даже ленивой. Но приглядевшись, горожанин, несомненно, заметил бы в распаханном поле и в заботливо сложенном стоге сена неспешный труд заботливой руки сельского жителя.И результат этого неторопливого труда незримыми ручейками сливается по всей стране, мощными потоками питая города с их узкими дорогами и бестолковыми жителями…– Приехали, – сказал Лёва.Вадим вздрогнул и очнулся.Они остановились возле одноэтажного облезлого здания сельсовета. Над входом понуро свешивался сильно выгоревший на солнце флаг.Взяв папку с документами, Вадим зашел в здание. На обшарпанных дверях вдоль узкого коридорчика висели таблички со стертыми названиями кабинетов. Все двери оказались запертыми, и лишь в конце тупика Вадим обнаружил открытую комнату. В небольшом кабинете сидел лысоватый, в не по размеру маленьком, дешевом костюме мужчина. Видимо – мелкий чиновник местной администрации.– Здравствуйте, – сказал Вадим. – Я нотариус из города.– Да-да! – воскликнул мужчина. – Мы вас давно ждем! Он вскочил из-за стола и протянул маленькую руку, отчего стало еще более видно насколько мал ему пиджак.Тут Вадим обнаружил в комнате еще одного человека – тот неподвижно сидел в углу и здороваться явно не собирался. Этот тип обладал густой рыжей растительностью на лице, из-под которой виднелась пара пронзительных немигающих глаз.– Вы и есть Муса? – поинтересовался Вадим.– Нет-нет! – возразил чиновник. – Это – Иса. Муса заболел и не смог приехать. А Иса отвезет вас в деревню к Мусе.– На чем отвезет? – растерялся Вадим.– На лошади. Телега стоит прямо за домом. Вадим рассердился. – Ну уж нет! Мы так не договаривались. Мне сказали, что Муса будет здесь, я проставлю апостиль и сразу уеду.– Очень жаль, что так получилось, но Муса не смог приехать, – затараторил чиновник. – Иса специально приехал и ждет вас!– Но почему в деревню надо ехать обязательно на лошади? Наверняка на машине мы доберемся быстрее.– Ну что вы! На машине не проехать по нашим дорогам. Вот только на лошадке.– Ну вы даете… – ошарашено вымолвил Вадим. – Никуда я не поеду.Он развернулся, побрел по коридору обратно и вышел на улицу.Лёва курил, сидя на истертых ступеньках.– Ну как? – Да никак! Не приехал этот Муса. Есть некий Иса, предлагает ехать в какую-то деревню, причем на лошади!– Ну и пошли ты его! Раз так не договаривались, то и поехали обратно. Сами приедут!– Я сейчас начальнику позвоню, – решил Вадим.Он достал мобильник и набрал Игоря Сергеевича. Абонент был выключен. Вадим позвонил в офис, но рабочий день закончился, и никто не ответил.Вадим растерялся – уезжать обратно без ведома начальника он не мог.– Слушай, а далеко до этой деревни?– Не знаю, – признался Лёва. – Я же говорю – скрытные там люди живут: сами никуда не ездят и других к себе не зовут.– Ну так, что? – спросил чиновник, выглядывая на улицу из двери. – Едите в деревню?– А сколько туда ехать?– Иса говорит: час туда, час обратно.– Вот, черт! – выругался Вадим. – Не зря же мы сюда ехали? Пожалуй, я съезжу.– Решайся, – сказал Лёва. – А то мне пора еще в одно место заскочить. Своих дел выше крыши. Через три часа заберу тебя отсюда. Запиши мой номер и позвони, как обратно поедите.– Хорошо, – согласился Вадим.– Ну вот и славно! – обрадовался чиновник.III«В березовом лесу – веселиться, в сосновом – богу молиться, в еловом – с тоски удавиться».Эта невесть откуда всплывшая в памяти у Вадима поговорка как нельзя лучше описывала сумрачный лес, через который поехал Иса. Лошадка оказалась под стать хозяину маленькой и багряно-рыжей.Небольшая телега была завалена какими-то коробками и свертками. Место для Вадима нашлось только сбоку, прямо над скрипучим колесом. С непривычки он боялся, что на ухабе соскочит с телеги, поэтому крепко вцепился в ее край. Для устойчивости хотелось поджать ноги, но он опасался, что угодит ногой в колесо.Фырчанье лошади, поскрипывание телеги, шуршание хвои под колесами – усыпляли. Еловые ветки тянулись к путникам, будто старались зацепить их, сбросить на землю и навсегда пленить. Разговаривать с Исой было бесполезно, и Вадим, чтобы не заснуть, принялся напряженно думать.Вот он – городской житель – наивно решил, что понял русскую провинцию, откушав суп в захолустной харчевне и проехав по загородной дороге. А ведь это пока был даже не фасад глубинки, а некий кокон, надежно окутывающий периферию от взора таких вот снобов, как он. Лишь сейчас ему начала приоткрывать изнанка русского бытия, истинное содержание действительности. Действительности, где есть место не только для распаханного поля и заботливо сложенного стога сена, но и для всего дикого, темного, неприглядного, ухающего и шуршащего сейчас в темноте елового леса. И, видимо, именно эта первобытная сила позволяет стоять стране, иметь такие поля и стога сена…Телега резко остановилась, Вадим вздрогнул и проснулся. Он полулежал, прислонившись к мешку.Рядом возвышался высокий забор, из-за которого доносился лай собаки, и пахло дымком.Иса спрыгнул с телеги и принялся стаскивать коробки с телеги.Хотя лес остался позади, и небо не заслонялось еловыми лапами, вокруг было по-прежнему сумрачно.Вадим взглянул на часы – он проспал почти три часа! Уже темнело.– Почему мы так долго ехали? – спросил он у Исы.Иса взвалил на плечи мешок и зашагал к калитке.– Вы же говорили, что ехать один час? – не отставал Вадим.Иса громко забарабанил в дверь.– Муса уехал в другое село, – буркнул он. – Я пытался догнать его, но засветло мы бы не успели. Теперь с утра поедем. Заночуешь у меня.– Что значит завтра?! – закричал Вадим. – Мне пора ехать обратно! Меня ждет водитель, и я не хочу здесь ночевать!– Водитель тебя уже не ждет, – возразил Иса. – Ты все проспал. Я позвонил в сельсовет и предупредил, что ты уедешь завтра.– Ну уж нет! Я сейчас Лёве сам позвоню, – сказал Вадим, доставая телефон.– Не получится. У нас связь не работает. Я с почты звонил.«Час от часу не легче», – подумал Вадим.Острая злость сменилась апатией и даже какой-то злорадной удовлетворенностью.«Ну и пусть! Игорь Сергеевич в любом случае заплатит мне за вынужденные дни прогула. Я, по крайней мере, сделал все от меня зависящее. Мне сказали найти Мусу, будь он не ладен, – и я его найду».Иса тем временем бухнул кулаком в калитку еще несколько раз, и ее открыла женщина, закутанная в темный платок.«Наверное, жена», – подумал Вадим.– Не слышите что ли? – проворчал Иса и крикнул Вадиму: – Эй, парень, неси сюда вещи.Вадим схватил с телеги пару коробок и зашагал к калитке.Двор за оградой оказался просторным. Пока шли до дома, Вадим даже запыхался. Доносилось мычание коров, блеяние коз, кудахтанье кур. Чувствовалось, что хозяйство богатое.Перед входной дверью Иса забрал у него коробки, завел в темную прихожую и буркнул:– Стой здесь.Сам ушел, плотно прикрыв дверь.Тьма была кромешной, и Вадим, попытавшись сориентироваться в комнате, несколько раз пребольно обо что-то стукнулся лбом и зло выругался: «Отличное гостеприимство!»Наконец, дверь распахнулась и Иса, одетый в деревенскую рубаху, знаком пригласил зайти в дом.Зальная комната оказалась огромной. В середине ее стоял деревянный некрашеный стол и две длинные лавки. Люстра светила еле-еле, отчего сложно было разглядеть противоположную стену.Иса так же знаком указал Вадиму на лавку, а сам уселся напротив.Вадим с удивлением отметил, что сильно проголодался.Зашла женщина в темном платке, которую Вадим принял за жену Исы, но присмотревшись внимательней, решил, что это, скорее, его мать.Женщина быстро накрыла на стол, поставила три тарелки, однако сама удалилась.– Мара! – крикнул Иса. – Сколько тебя ждать? Зашла девушка.Пожалуй, именно так Вадим представлял себе настоящую деревенскую девушку: простоволосая, в длинном платье, с румянцем в половину лица.Сквозь ее платье проступал невообразимо толстый зад. Такого большого зада Вадим не мог себе даже представить.Несмотря на полноту, девушка передвигалась на удивление легко, даже грациозно.«Но такой большой зад!»Иса перехватил взгляд Вадима и неодобрительно крякнул.Мара села напротив Вадима.Иса вытащил большую бутыль с белесо-мутноватой жидкостью, налил себе и Вадиму по полной кружке. Пробормотал что-то невнятно (то ли тост, то ли молитву), не чокаясь, выпил и вновь крякнул, уже добродушнее.Вадим осторожно отпил пару глотков жидкости и закашлял.– Пей, пей, – подзадорил Иса.«Ну и черт с вами!» – решил Вадим и, задержав дыхание, осушил кружку.В сознании что-то щелкнуло и его словно швырнуло в сторону.Иса крякнул еще более одобрительно.Удержавшись за столом, Вадим вытер слезы и принялся закусывать чем-то похожим на вареную картошку, репу и еще на что-то. Вся еда была невыносимо безвкусной, а ни соли, ни перца на столе не было.– Батя, можно я спрошу у гостя? – попросила Мара.– Спроси, – буркнул Иса, жадно поедая ужин.Мара обратилась к Вадиму, опустив глаза и ужасно смущаясь:– Вы, правда, в городе живете?– Ну да, – пожал плечами Вадим.– А у вас высокий дом?– Да нет. Я живу на десятом этаже в шестнадцатиэтажном доме.– Шешнадцать! – воскликнула Мара. – Батя, вы слышали? В доме шешнадцать этажей!– Да хоть двадцать, – угрюмо отозвался Иса.– А у вас есть свой автомобиль? – осмелев, продолжила Мара.– Есть.– А где он у вас живет? Я хотела спросить, где он бывает ночью?– В гараже или во дворе, – ответил Вадим.– И вы часто на нем ездите?– Каждый день!– Мой батя тоже однажды ездил на машине! – призналась девушка.– Хватит болтать, – нахмурился Иса и разлил самогон по кружкам.– А вы никогда не были в городе? – удивился Вадим. – Нет, – смутилась Мара. – Но я была в сельсовете и видела там телевизор и телефон! «Старообрядцы какие-то», – решил Вадим и, зажмурившись, выпил всю кружку.Дыхание сперло, в голове зашумело.– Хорош первач, – выдавил он.– А то! – хохотнул Иса. – Закусывай брюквой.«А ведь отличная у них еда, – размышлял Вадим, жуя. – Простая, но здоровая. И самогон качественный, без всякой химии».– А кем вы работаете в городе? – донесся до него голос девушки.– Нотариусом, – медленно по слогам выговорил Вадим. – Как интересно! А это важнее, чем библиотекарь? – Библиотекарь? – удивился Вадим, переставая понимать ход беседы.– К нам однажды приезжала женщина из города, – пояснила Мара. – Вот она, рассказывала, что работает библиотекарем.– Библиотекарем! – вмешался Иса. – Шалава она, а не библиотекарь!– Пожалуй, нотариус главнее, чем библиотекарь, – после долгого молчания, наконец, изрек Вадим.Ему нравилось, что его заурядная персона вызывает такой неподдельный интерес у девушки.«Все-таки они правильно живут, – размышлял он. – Простые неиспорченные люди».– А у вас большое хозяйство? – поинтересовался он, прямо глядя в глаза девушке.– Среднее, – смутившись, ответила Мара. – Десяток коров, полсотни коз, две дюжины поросят, сотни три гусей. А столько кур и уток – я и не упомню! Двое жеребят вот недавно появилось…Вадим загляделся на девушку. За столом не было видно ее большого зада, и выглядела она очень мило.«Постоянно бегаю за какими-то крашеными пигалицами, – подумал Вадим. – А где-то живут вот такие хорошие скромные девушки».Ему захотелось сказать этим людям что-то важное, и, схватив бутыль, он налил по полной Исе и себе.– Хочу отметить, как важно единение деревни и города, – с трудом подбирая слова начал он. – Вот я всю жизнь прожил в мегаполисе, но, сидя сейчас с вами, нисколько не жалею об этом. Слова нелегко давались Вадиму. Мысли рвались наружу под сумасшедшим напором, но неуклюжий язык не поспевал за ними. Собственная косноязычность поражала Вадима, но он не сдавался:– Вы живете в своем мире, я – в своем. Но мы делаем одно дело! Вы кормите страну, а я – защищаю ваши юридические интересы. Вот у меня есть начальник – Игорь Сергеевич. Да, он сильно приподнялся: у него три квартиры в центре города, дорогие тачки… И вот сейчас он, наверняка, сидит в дорогой сауне с проститутками, но я не завидую ему. Мне хорошо здесь – с вами на этом просторе! Я кручусь целыми днями, как белка в колесе, но зная, что есть такие люди, как вы – я буду знать, что все не напрасно! Он выпил стоя, испытав прилив необъяснимой нежности к этим замечательным людям и ощущение своей исключительности и нужности.А потом у него начались провалы в реальности.Вначале они с Марой вышли на крыльцо посмотреть на звезды. Густой хоровод огоньков носился по ночному небу, он обнимал девушку за ее восхитительный зад, а она с укором спрашивала:– Тебе ведь стройные нравятся, да? В городе все девушки худые? А он горячо убеждал ее:– Терпеть не могу худых болезненных дур! Ты в два раза лучше любой из них. Даже в три раза! Не в смысле, что ты в три раза толще их – а лучше! Он так убедительно говорил ей об этом, что на самом деле почувствовал глубокое отвращение ко всем женщинам, которые были у него в жизни.Затем они беседовали о чем-то важном с Исой, выпивали с ним. Иса вроде рассказывал, насколько непросто держать в порядке такое большое хозяйство, но не жаловался. Вадим делился, как нелегко жить в городе, где человек человеку волк, но тоже не жаловался.Густая рыжая борода полностью закрывала рот Исы, поэтому, когда он говорил, не было видно губ. Из-за этого казалось, что говорит не он, а какой-то голос за кадром. А сам Иса был удивительно похож на царя Николая II.Последнее, что запомнил Вадим – это добрые, усталые глаза императора.IVПроснулся он рано – до петухов.Мара спала рядом, выпятив голый зад.«Хорошая баба, только вот спать лишку любит», – отметил Вадим и хлопнул ее по ягодицам.Голова совсем не болела после вчерашнего, только во рту было невыносимо сухо.«Хорошо посидели», – удовлетворенно подумал Вадим, потягиваясь.Потом вскочил, выбежал во двор, быстро вытянул из колодца ведро холодной воды, прилично отпил через край и окатил себя.Погладил Бархана. Волкодав был настолько свиреп и агрессивен, что Иса постоянно держал его на цепи. Пожалуй, один Вадим совершенно не боялся его.Светало.Батя уже строгал доски в мастерской.– Говорят, опять червоны ночью приходили, – озабочено сказал он, снимая со стены ружье. – Пойдем посмотрим.Они прошли вдоль забора, внимательно приглядываясь к изгороди. Осмотрели замки на амбарах.«Надо крышу у коровника перестелить, – отметил мимоходом Вадим. – А на будущий год новый строить».Они завернули за угол и встретили червонов.Двое коренастых, невысоких типа в кожаных куртках стояли возле распахнутой двери амбара и, видимо, уже собирались уходить. Один держал в руках трепыхающегося петуха, еще несколько птиц валялись рядом.Иса вскинул ружье и выстрелил. Петух дернулся и подлетел вверх. Червоны кинулись к забору. Иса тут же выстрелил вдогон, и одного из убегавших так швырнуло вперед, что он перевернулся и повалился на землю. Второй куда-то нырнул и исчез.Иса перезарядил ружье, и они подбежали к лежащему вору. Червон хрипел и царапал землю лапкой. Пуля сорвала с его головы кожаный картуз, и вся мордочка была залита кровью. Иса выстрелил в упор, червон дернулся и затих.– Вот гады, – процедил Иса.Возле забора они обнаружили свежевырытую нору. Через нее червоны проникли, через нее убежал второй тип.– Совсем страх потеряли, – пробормотал Иса. – Замок сломали. Скоро в дом залезут, ублюдки.– Укреплять забор надо, – предложил Вадим.– Надо, – согласился Иса. – Беги в дом за новым замком и лопатой. В следующий раз Бархана выпущу.Во дворе возле дома Мара полоскала белье.– Завтрак готов, – сказала она, застенчиво улыбнувшись.– Потом, – отмахнулся Вадим. Он забежал в мастерскую, схватил лопату, нашарил на полке запасной амбарный замок, и вдруг обнаружил какую-то кожаную папку. Вадим не удержался, взял ее и открыл.Там лежали вещи насколько знакомые ему, настолько им давно забытые: мобильный телефон, удостоверение нотариуса, сургучная печать, резиновый штамп, разноцветные ленты, скрепки и крепежные кольца.На удостоверении нотариуса была его фотография – только запечатлен на ней он был блондином и без рыжей бороды.«Муса! – вспомнил Вадим. – Я ехал что-то передать ему. Точнее что-то сделать для него… Но что?»С трудом продираясь сквозь частокол мелких буковок на листе бумаги, прочел, что настоящей доверенностью ему – гражданину Рощину Вадиму Петровичу – поручается проставить какой-то апостиль.Забыв про лопату и замок, он вышел из мастерской и побрел к амбару.– Скоро придете завтракать? – вдогон спросила Мара.Вадим даже не ответил.Иса осматривал дохлых кур.– Где лопата? – хмуро спросил он.– Я должен уехать, – сказал Вадим.– Куда? – спросил Иса, но тут заметил у него в руках папку и сразу как-то сник.– Я должен уехать, – повторил Вадим.– Так и знал, что за старое возьмешься, – Иса отложил окровавленную птицу в сторону и сел на порог.– Отвези меня к Мусе, – попросил Вадим.– Зачем он тебе нужен?! – заорал Иса. – Ты его даже никогда не видел! Тут твой дом, тут твоя жена, на хрен тебе сдался этот Муса?!– Здесь сказано, что я должен проставить ему апостиль.– Эх, жаль я не сжег эти бумаги, – простонал Иса. – Мало ли, где что написано! Ты хоть помнишь, что такое апостиль?– Нет. Но я должен ехать.– Ну и вали! – крикнул Иса. – Тебе чужой старик важней семьи? Иди – ищи его! Пускай червоны тебе башку оторвут по дороге.– Прости, – сказал Вадим. – Но мой дом не здесь.Он вернулся к дому и попросил Мару:– Заверни мне хлеб в дорогу.Потом рассовал документы по карманам, чтобы кожаной папкой не привлекать излишнего внимания.– Ты ведь вернешься? – спросила Мара, утирая слезы.Вадим поцеловал ее, положил хлеб в котомку и с тяжелым сердцем зашагал к калитке.Иса уже запрягал лошадь.– Залезай в телегу, – хмуро бросил он. – Довезу тебя до села, а там иди куда хочешь.Он проверил ружье и положил рядом с собой.Они поехали по ельнику, и Вадим с удивлением вспомнил, что буквально вчера приехал из города, и этот лес казался ему чужим и страшным. Теперь же неизвестной ему казалась цель, ради которой он отправлялся в путь. Куда проще было остаться с Марой, вести хозяйство, растить детей…Лошадь неожиданно сильно дернулась, и Вадим свалился с телеги. Раздался выстрел, потом еще один. Вадим вскочил, попытался догнать лошадь, но кто-то сбил его с ног и ударил несколько раз по голове. В глазах потемнело, и сознание пропало.VОн очнулся, лежа лицом вниз на широкой лавке.Рядом раздавалось хрюканье и рычание.Воняло словно в хлеву.Он приподнял голову, ожидая увидеть рядом животных, однако к своему удивлению обнаружил, что в помещении, помимо него, находятся только трое червонов.Они о чем-то спорили, издавая хрипящие возгласы, хрюкали, брызгали слюной. Завидев, что Вадим очнулся, замолчали и уставились на него.Потирая ушибленную голову, Вадим сел на лавку. Сейчас он наконец-то смог разглядеть червонов. Ростом они были совсем невысокие – метр с небольшим. Коренастые, бородатые. Одеты в кожаные куртки. Черные кепки натянуты на глаза. Они вновь начали хрюкать, обращаясь к Вадиму.С большим трудом он смог, наконец, разобрать, что они спрашивают, что он делал в лесу.Сильно волнуясь, понимаю, что решается его судьба, Вадим, стараясь выражаться проще и понятнее, начал рассказывать о поездке к Мусе. Он достал доверенность, где указывалось на необходимость проставления апостиля.Было заметно, что червоны не особенно верят ему и не знают про Мусу. Они постоянно перебивали его нечленораздельными возгласами, топали ногами и бешено вращали глазами.В комнату вдобавок ввалилось еще двое в черной коже.– Это он! – зарычал один из них. – С ним еще рыжий дед был.– Вы почто нашего бойца убили? – рявкнул другой.«Я пропал», – отчетливо осознал Вадим. Ему стало совершенно понятно, что эти аборигены его сейчас прикончат, и бесполезно пытаться вымаливать пощаду.– Жаль всех вас, гадов, не убили! – закричал он. – Какого черта, вы, сволочи, в чужой огород залезли?– В чужой?! – заорали ему в ответ. – Ты что ли, болван, определять будешь, где наше, а где не наше?– Я и буду! Раз поставили забор – значит нельзя лезть за него, козлы!– Какой умный! Да пошел ты на хрен со своим забором! Эти сволочи тысячу гусей уже скопили. Пора отбирать у них пожитки.– Никто не может произвольно быть лишен своего имущества! – возразил Вадим.– Законно приобретенного имущества!– Оно законно приобретено! Я видел свидетельство из Регистрационной Палаты!– Нам плевать на вашу Палату! У нас своя Палата!– Ну и идите к лешему! – разозлился Вадим и плюнул одному в лицо.Его тотчас повали на пол и несколько раз больно ударили в живот и спину.– Повесить его! – приказал кто-то.Ему связали руки и вытащили на поляну. – Иди, – толкнул его в спину червон. Испытывая полную опустошенность, Вадим зашагал по едва заметной тропинке.Он шел и вспоминал Ису и Мару. Представлял себе крышу коровника, которую не успел перестелить и новый курятник, который не достроил. Эти воспоминания сейчас вызывали у него раздражение.«Нажили себе хозяйство, буржуи проклятые», – со злостью подумал он.– А ведь и правда – забор же не имеет юридических оснований, – ошеломленно пробормотал он.– Не имеет, – поддакнул идущий сзади червон.– С точки зрения международного публичного права вы не обязаны ратифицировать их договора.– Ага, – согласился червон.– Часть забора подгнила, – остановившись, сказал Вадим. – Я смогу показать это место. Сколько у вас бойцов?– Двенадцать, – ответил червон.– Отлично. Мы сможем ночью выломать забор и проникнуть на территорию. Гуси сидят в ближайшем амбаре. Дверь там не очень крепкая – мы легко ее откроем. Перегрызем всех птиц, а потом утащим к себе.– А если проснется дед? – поинтересовался червон.– В ружье два патрона. Максимум он убьет двоих, дальше он наш.Червон задумался.– Да развяжи мне руки! – разозлился Вадим. – Есть подробная карта местности?– Так точно! – ответил червон, вытянувшись по стойке смирно.– Неси, – приказал Вадим. – И срочно созывай штаб.VIНочь выдалась ветреной и лунной. Ветер гнал рваные облака, отчего на земле мелькали неясные тени.Вадим лежал возле забора. На нем была черная кожанка и черная фуражка. От остальных червонов он отличался только тем, что его темная густая борода была аккуратно подстрижена.«Еще вчера я жил в этом доме, – думал он. – Был доволен жизнью, любил жену, уважал тестя. Куда ушло все это? Отчего я сейчас ненавижу этих людей и их образ жизни? На каком этапе я допустил ошибку и принялся обманывать сам себя?»– Готово, – шепнул лежащий рядом червон. – Подпилили забор.– Тащите бревна, – кивнул Вадим.Двое подкатили толстое бревно вплотную к забору, а другие подсунули бревно потоньше под ограждение и навалились на рычаг.– Раз, два! – скомандовал Вадим.Забор заскрипел.– Еще! Треск усилился.– Все вместе! Ограждение хрустнуло и завалилось вовнутрь.– Осторожнее! – шикнул Вадим, но вокруг было по-прежнему тихо.Вадим махнул рукой, и они забежали на территорию двора. Он прекрасно помнил расположение зданий и мог найти амбар даже в безлунную ночь. Навесной замок, как он и предполагал, удалось легко сорвать. Изнутри пахнуло живым теплом. Огромные– почти с них ростом – жирные гуси встрепенулись, вытянули длинные шеи, напряглись.Вадим вытащил длинный острый нож и пошел на ближайшую птицу. Гусь часто-часто заморгал, зашипел и попятился. Вадим со всей силы полоснул его по шее, схватил за крылья и, подпрыгнув, вцепился зубами в рану. Солоноватая струя крови ударила в горло, в нос, в желудок. Гусь отчаянно затрепыхался.Началась жуткая резня.В полумраке амбара кровь казалась черной, и белые птицы темнели, сливались с землей.Осатанев от крови, червоны кромсали птиц, а те остервенело бились крыльями и клювом. Кому-то выбили глаз, кто-то нарвался на нож, в воздухе метались перья, слышались шипение и проклятия. Гуси взлетали почти до потолка, а некоторые выскакивали наружу. Под ногами хлюпало.Вадим вывалился из амбара, в глаза ему резанул свет фонаря, и он увидел Ису.Громадный старик с рыжей бородой держал в руках мощное ружье.Иса дважды выстрелил и два червона, хрипя, повалились на землю.– Два патрона! Только два выстрела! – закричал Вадим и побежал на старика.Червоны бежали рядом.– Ура! – закричали Вадим.– Ааа! – подхватили рядом.Вадим видел, как Иса пытается перезарядить ружье, видел, как дрожат его пальцы, видел, что старик не успевает.И тут на них налетела огромная туша Бархана. Волкодав сшиб нападавших, топча их лапами. С его обнаженных клыков лилась слюна. Бешено стуча хвостом, он бросился на ближайшего червона и перегрыз ему глотку. Кинулся на Вадима, но словно узнав его, отскочил назад и жутко завыл.Червоны вскочили и в ужасе сбились в кучку.– Держать строй! – заорал Вадим.Иса выстрелил сразу из обоих стволов, и бойцы завопили, дрогнули, побежали. Псина кинулась следом, повалила крайнего и принялась грызть.Вадим бежал, ожидая выстрела в спину.Он добрался до густого ельника, но страшный вой сзади указал, что Бархан преследует его.Вадим знал лес как свои пять пальцев, но пес был сильнее и быстрее. Волкодав мчался на запах крови, и нельзя было укрыться от преследования.«Только бы не упасть! Только бы не упасть!» – билось в голове у Вадима.Он выбежал на опушку, вцепился в заранее привязанную к дереву веревку и, сильно оттолкнувшись, пролетел над укрытой еловыми ветками ямой. Бархан прыгнул следом, но не дотянулся до края и провалился в западню.Собака, дико рыча, попыталась выпрыгнуть из ловушки, но яма была слишком глубокой даже для такого зверя. Вадим отпустил веревку и обессиленный соскочил в густые заросли.VII– Вытащи меня отсюда, – попросил Бархан.– Пусть тебя хозяин вытаскивает. Вон ты как прилежно ему служишь – любого загрызть готов.– Что плохого в служении?– Ты служишь обезьяне.– Ты сам был обезьяной.– В том то и дело, что был. А ты так и остался щенком. Вырос, силы набрался, а по-прежнему рад хвостом вилять, и на цепи сидеть, – Вадим положил морду на вытянутые лапы и с удовольствием вытянул свое сильное тело. – Прощай! Скули громче, скоро твой господин придет. Я бы мог загрызть вас обоих, да вы мне неинтересны стали.Вадим вскочил и помчался вглубь леса.VIII«Все в прошлом, – убеждал он себя, рыская в чащобе. – Я выбросил всю окружающую меня гадость, как клочья шерсти в линьку».Его глаза различали сейчас мельчайшие детали в ночном лесу. Нос улавливал тончайшие запахи из всех его уголков. Это была территория, принадлежащая ему по праву.«Но куда меня тянет? Почему так щемит в груди?»Вадим не выдержал и, задрав морду кверху, уставился на лик луны.Жуткая тоска сжала его мускулистое тело.«Мне хочется плакать, – догадался он. – Но я не умею!»Вадим разинул пасть и протяжно завыл.IXОн мчался по ночному лесу, и в голове у него вертелось непонятное ему слово «апостиль».Какая-то сила без передыха несла его всю ночь, а утром он выскочил к неизвестной речке и почувствовал, насколько устал и проголодался.Он кинулся на птицу, сидящую в траве, но та вспорхнула и успела увернуться от его клыков. Вадим рванул за ней, подлетел выше верхушек старых елей, взмахнул крыльями и устремился за птицей.– Вы не знаете, где найти Мусу? – спросил он, когда они поравнялись.– Мусу? – удивилась птица. – Никогда не слышала подобное имя. Лес сверху выглядел совсем по-иному: темная зелень раскинулась во все стороны. Вадим видел, как извивается нить реки, видел зеркальце пруда.Он легко скользил в упругих потоках воздуха и удивлялся, как можно жить, не умея летать.XА потом он увидел летящего жучка и попытался его склевать.Но жучок превратился вдруг в огромную мохнатую тушку с множеством лапок. Тушка жужжала, вздрагивая прозрачными перепончатыми крылышками, и направлялась куда-то вниз.Вадиму расхотелось кушать незнакомца, и он полетел рядом, благо у него крылья тоже уменьшились и стали прозрачными.– Подскажите, пожалуйста, как мне найти Мусу?– А зачем он тебе? – поинтересовалась тушка.– Мне надо ему проставить апостиль.– Как же ты его проставишь? – удивился мохнатый собеседник. – У тебя же нет никаких инструментов.Вадим задумался. У него, действительно, не было с собой никаких устройств, только лапки и усы. Он даже не знал, что такое апостиль и как его ставить! Но при этом он твердо был уверен, что справится с заданием.Тем временем они спустились на луг, усеянный необычайно красивыми цветками. Цветы были настолько прекрасны, что даже когда Вадим зажмуривался, их прелесть никуда не исчезала.– Быть может это и есть Муса, – вдруг предположила тушка, указывая на цветки. – Все они вместе.Вадим забрался на сочный клевер и жадно набросился на нектар.И тут он понял, почему был уверен, что сможет проставить апостиль. Ведь «Специальная комиссия отметила существование разнообразных способов проставления апостилей на официальных документах, а именно: резиновый штамп, клей, (разноцветные) ленты, сургучная печать, рельефная печать, самоклеющиеся стикеры и т.д., а также в качестве приложения к документу, что осуществляется при помощи клея, крепежных колец, скрепок и т. д. Специальная комиссия отметила, что все эти способы соответствуют требованиям Конвенции, и что такие вариации не могут служить поводом для непризнания действительности апостилей».Вадим не понял, что это он вспомнил, но ему стало необычайно легко и радостно. Он сказал об этом мохнатому соседу – тот улыбнулся, и они полетели к новым цветкам.