А.Посохов "Сукин сын"

Александр Посохов

Сукин сын

Случилось это лет двести назад. Старик один рассказывал, а ему другой старик, а тому третий и так далее вниз по счёту до тех самых времён. А теперь я вот рассказываю.

Приходит, значит, Пушкин к издателю со своей исторической драмой «Борис Годунов», а тот ему от ворот поворот.

— Да она сейчас даром никому не нужна, — не прочитав ни строчки, кроме названия, сказал издатель. — Делать тебе нечего было в ссылке, вот ты и марал бумагу. Лучше бы фермерством занялся в своём Михайловском. Представляешь, утром сходил в курятник, снял яички, пожарил на сальце с лучком, прикольно же.

— Какой ещё курятник, сударь! — возмутился великий поэт. — Это же Борис Годунов!

— И что? — равнодушно отреагировал издатель и, повернувшись к своему писарю, спросил: — Ты знаешь, кто такой Борис Годунов?

— Нет, — ответил тот. — Ельцина знаю, а других не знаю. Дворника, правда, нашего раньше так ещё звали. А теперь у нас другой дворник.

— А нового дворника как зовут? — спросил издатель.

— Абдулбашир, — ответил писарь.

— Вот видишь, — обратился к автору Годунова издатель. — Человек делом занят, улицы подметает, листья жёлтые в чёрный мешок складывает, а тут ты со своими листочками. Оставь их, если не жалко, он их тоже в мусор выбросит.

— Вы что тут с ума сошли! — снова возмутился Пушкин. — Яйца, сальце, Ельцин, Абдулбашкир!

— Абдулбашир, — поправил его писарь.

— Тем более! Вы можете мне объяснить, почему отказываете печатать Годунова?

— Повторяю, — сказал издатель. — Ни драмы, ни трагедии, ни стихи, прости господи, никому сейчас не нужны. Интернет, дело другое, блогеры там разные, ютубы, подкасты. Понял?

— Я русский человек! — гордо заявил Пушкин. — Я народный язык понимаю. И даже предпочитаю его литературному. А объединение их считаю своей заслугой.

— Ты мне голову не морочь, — перебил его издатель. — Какой ты русский, разобраться ещё надо. Чернявый шибко и кучерявый. А у таких денежки водятся. Если заплатишь, мы тебе не только Годунова твоего напечатаем, но и чёрта лысого.

— Я же автор! — в который уже раз возмутился Пушкин. — Это вы мне должны заплатить за мой труд, а не я вам.

— Ага, раскатал губы. — вставая из-за стола, произнёс издатель. — Я вижу, мужик, с тобой бесполезно иметь дело. Ты же ничего не соображаешь. Убирайся-ка ты подобру-поздорову.

— Позвольте, любезный, — засопротивлялся, было, поэт.

— А я говорю, проваливай отсюда, — повторил свой приказ издатель. — А то охрану позову.

Последнее, что услышал Александр Сергеевич, закрывая за собой дверь, это как издатель сказал писарю раздражённо о посетителе: «Привязался же, сукин сын!»

«Так вот, оказывается, кто я, — подумал Пушкин. — Надо Вяземскому сообщить».

* * *