Аэропорт

По-китайски говоря, — времена стояли интересные. Нравы соответствовали. Но, и времена и нравы находились так уже достаточно давно, и он особо не заморачивался по этому поводу. Сейчас главным было, — добраться до Москвы. Там лежал договор с издательством, который ожидал только его автографа. Десять лет он шёл к этому моменту. Десять лет он пытался стать украинским писателем. Теперь, между безвестным украинским маргиналом и состоявшимся российским литератором лежало чуть больше часу лёту.

Раньше он видел новый международный аэропорт только по телевизору, когда на его открытие приезжал Президент. В натуре, этот гигантский аквариум из стекла и стали с многоуровневыми подъездными эстакадами во фронтальной части выглядел ещё шикарней. И был почти совершенно пуст. Безоблачное голубое небо с ослепительной звездой солнца усиливало ощущение пустоты и прозрачности. У входа стояло несколько вооружённых людей в камуфляже, но теперь вооружённые люди были везде.

Он давно не летал, волновался, приехал сюда на такси с большим запасом времени, поставил сумчонку с парой белья и зубной щёткой в кожаное кресло, сел рядом и начал ждать.

В разных концах огромного зала сидело и стояло несколько пассажиров, — как мухи, на зеркальном полу. Через зал бесшумно прошёл пограничник с пистолетом на боку и скрылся за серой, стальной дверью. Вспыхивали цифры на табло.

Под потолком зашелестело, оттуда потёк вкрадчивый женский голос и быстро истёк единственной каплей смысла — все рейсы отменяются.

Как?!

Он вскочил и заметался по залу, бессмысленно вглядываясь в пустые экраны, девица за стойкой информации, исчезла за серой, стальной дверью, раньше, чем он успел к ней приблизиться.

В зал ворвались вооружённые люди в камуфляже, тишину нарушил многоголосый ор:

— Всем на выход!!!

Это не могло быть серьёзным. Это могли быть только прибамбасы, самоуправство, идиотизм этих хулиганов в камуфляже, которые возомнили себя властью.

Мимо него, волоча сумки и детей, убыстряя шаг, пассажиры двинулись к выходу.

Он прыгнул на эскалатор и, перескакивая через вяло ползущие ступеньки, кинулся наверх.

Второй этаж был огромен, светел и пуст, стеклянная стена выходила на взлётное поле.

— Эй!

Из дальнего конца зала к нему шёл человек в форме с автоматом в руке.

Внизу раздались крики, вдруг, где-то рядом прогремела пулемётная очередь. Он присел и человек тоже. Со стороны взлётного поля донёсся воющий звук, быстро переходящий в оглушительный грохот.

Прямо на стеклянную стену шёл истребитель, на его носу пульсировало пламя выстрелов.

В стеклянной стене появились пробоины, она побелела от трещин и медленно упала вниз. Внутрь ворвался, разрывающий барабанные перепонки, рёв реактивной турбины.

Его сшибло на пол, он больше ничего не слышал, ничего не чувствовал, ничего не понимал. Он видел человека в форме, лежащего рядом. Автомат вылетел из его рук и продолжал крутиться на зеркальном полу. Под его головой расплывалась чёрная лужа. Его рот конвульсивно раскрывался и закрывался, как у издыхающей рыбы. Потом, открылся и застыл.

Жёлто-голубой сокол сделал круг в сияющем небе и пошёл на вторую атаку.

Литератор на четвереньках дополз до автомата, поднялся на трясущиеся ноги и сбросил предохранитель.

В небе появилась воющая точка и начала быстро увеличиваться на волне грохота.

Литератор передёрнул затвор и поднял автомат к плечу.

Он стрелял и стрелял и стрелял в плюющее огнём рыло, пока не закончились патроны.

Из-под крыла истребителя сорвалась блестящая капля и превратилась в сияющую звезду.

По донецкому международному аэропорту им. С.Прокофьева было нанесено три ракетных удара. Погибло около трёхсот человек. Тела ополченцев грузили в «камазы» вперемешку с гражданскими. Точное количество убитых осталось неизвестным, поскольку, подоспевшая нацгвардия открыла огонь по живым. Литератора погрузить не успели и земля ему пухом не стала. Он так и остался лежать где-то там, под завалами битого стекла и искорёженного железа, со своим билетом за последние 3000 гривен в кармане.