Зачем ты воскрес. Ольга наносит визит

ОЛЬГА

Ольга проснулась глубокой ночью. Ей стало страшно. Темнота была какая-то особая, густая, непроницаемая. Даже не были видны силуэты мебели в спальной

Тьма давила, уничтожала. Она чувствовала себя лежащей в гробу. «А если меня действительно похоронили? Заживо. В летаргическом сне, ведь так бывает порою». Сердце часто забилось. Воздуха не хватало. Он подскочила, нашарила ладонью выключатель, до последнего момента боясь, что вдруг света не будет. Это бы означало, что она и на самом деле в могиле. От яркого света зажмурила глаза. глянула на черное окно. Но что там она могла увидеть? Ничего. Только беспросветную мрак.

«Если эта ночь никогда не кончится? Если это навсегда?» — думала она, с ужасом глядя на черное окно. Она почти поверила этой страшной мысли. И минутная стрелка часов, которая отсчитывала время, не принесла ей успокоения. Ночь, которая никогда не кончается. Ведь это и есть смерть, где только мрак и больше ничего. «Что со мной? Откуда этот страх?» Она легла. Она боялась закрыть глаза.

Свет не тушила. Может быть ей удастся уснуть при свете. Но сон не приходил. Она закрывала глаза и тут же испуганно снова открывал их, как будто с закрытыми глазами она оказывалась в тесном гробу. «Я не смогу без него, — прошептала она. — Пока его не будет рядом, этот кошмар не закончится. Я просто сойду с ума. Меня мучат демоны, те самые, которые разлучили нас. Когда мы будем вместе, они отступят».

Что она может сделать? Сначала ее любимого забрали в больницу, потом в другую, потом кто-то похитил его. Как будто кто-то делает всё специально, чтобы они не встретились

Кто его мог похитить? Только тот, кому он нужен. А нужен он очень близким. Там его и нужно искать. Как эта простая мысль не приходила ей в голову? Надо найти его близких людей. Есть же у него какие-то родственники? Или очень-очень хороший друг. Жена отпадает. Она ненавидела его.

Ольга открыла ноутбук. Сейчас для нее это самый лучший помощник. Должен он ее выручить и в этот раз.

Она ожидала, что поисковик обнадежит ее. Он выдал несколько Хоменко Евгениев Васильевичей Только в родном городе их оказалось трое. Но все были не те. Ее Жени среди них не было. Она стала искать по родному городу его родственников. И тут безрезультатно. Может быть, у него была сестра, но у нее, скорее всего, другая фамилия. Не было его ни в «Одноклассниках», ни «В контакте», что, в прочем, Ольгу не удивило, Женя никак не был похож на любителя соцсетей.

Ничего удивительного здесь нет. Многие люди считают сидение в соцсетях тупой потерей времени. Это нечто вроде легкого наркотика, который затягивает и убивает нас.

Ничего не оставалось иного, хотя ей так не хотелось этого, она противилась этому всей душой. Нужно идти к его бывшей супруге. Ведь она даже не знает, где и кем он работал. Она ничего не знает о нем, об его прошлом. Почему-то они ни разу не заговаривали об этом. Ольга обдумывала предстоящий разговор, потом поняла, что это бесполезно, что все ее заготовки могут оказаться лишними, и разговор пойдет совершенно иначе, чем она себе представляет. Здесь всё непредсказуемо. И ничего заранее нельзя запланировать, и рассчитать, и предвидеть.

Их встреча могла пойти по совершенно непредсказуемому пути, какому, она не могла даже представить. Подбирать аргументы, чтобы выглядеть убедительно, расположить ее к себе — совершенно бесполезное занятие. Да она и не знает нисколько этого человека. Единственное, что ей известно, что в последнее время между Женей и его женой были очень плохие, даже враждебные отношения. Он говорил, что жена ненавидит его. Она считала его полным неудачником, а свой брак с ним — ошибкой, которая испортила ей несколько лет жизни. С ним она не живет, а сосуществует.

Женя отправился к ней, будучи совершенно уверенным, что она даст безо всяких согласие на развод. Он давно хотел это сделать. Встреча с Ольгой стала этим решительным толчком. Еще майор сказал, что она уже вышла замуж. Непонятно: это поможет в разговоре с ней или помешает. Хотя то, что она уже успела выйти замуж, это хорошо для них с Женей. Хоменко сейчас для не совершенно никто, он умер. И его место занял другой мужчина. Значит, Женя ей совершенно не нужен.

У нее другая жизнь. И о бывшем муже она может говорить спокойно. Но всё это пока ее рассуждения.

Она попыталась представить ее: красивая она или нет, худая или полная, спокойная или вспыльчивая, какая у нее улыбка, глаза, выражение лица и вскоре поняла, что это тоже бессмысленно. Женя только упоминал ее имя — Нина. Он ничего не рассказывал о ней.

Самое страшное, если она захлопнет двери перед ее носом и откажется наотрез разговаривать. Вот не пустила же она Женю. Хотя тут другая история. Она не хотела признать и то, что он живой. Конечно, что-то можно придумать, соврать. Но что тут придумаешь? И врать ей не хочется и противно это делать. Раз соврешь, кто же потом тебе поверит? У нее возникнут подозрения. С какой это стати интересуются ее мужем, к тому же для нее мертвым? Нет ли тут какой-нибудь корыстной цели?

Но она не знает самого главного — ее адреса. Поисковик ей помог. На сайте жилищно-коммунальных служб она отыскала несколько Хоменко. Там были и то, что ей нужно.

«Не убьет же она меня, — подумала Ольга. — Даже интересно посмотреть, какая она из себя». Она скажет ей всю правду. Она не будет кривить душой. А там посмотрим, что из этого получится.

С таким настроением Ольга отправилась по нужному адресу. У подъезда сидели традиционные бабушки Незнакомка вызвала их интерес. Они сразу замолчали. «Что же я не подумала о них? — спохватилась Ольга. — Такой ценный источник информации. Хорошо! Оставим это на после визита к мадам Хоменко. Хотя сейчас она может быть уже и не Хоменко. Они дополнят и прояснят картину». Она улыбнулась и поздоровалась со старушками.

Вот и заветная дверь, за которой ее может ждать надежда, а может и скандал, и истерика. Там за дверью незнакомая ей жизнь, незнакомый человек. Враг он или друг неизвестно. Что ж! Она прислушалась. Тихо. Нажала на кнопку звонка и снова прислушалась. Опять давит на кнопку. За дверью движение. Вот сейчас наверняка ее рассматривают в глазок и решают открывать двери или нет незнакомому человеку.

— Что вам нужно, женщина? — раздалось за дверью.

— Откройте, пожалуйста! Мне обязательно нужно с вами поговорить, Нина. Это очень важный для меня разговор. Да и для вас, я думаю. Не бойтесь, много времени я не займу.

Ольга настроилась на то, что увидит надменную высокомерную дамочку с ярко накрашенными губами и бровями, выщипанными до ниточки, а перед нею стояла невысокая тусклая женщина в затрапезном халатике и в тапочках с большими шариками. Волосы ее были не расчесаны. Или она только что поднялась или привыкла в таком виде ходить по дому.

— Вы кто? — вяло спросила она. — По поводу квартиры?

«Боже! Она же пьяна». Ольга ощутила явный запах алкоголя

— Нет! Я по другому поводу.

— Что-то с Вольдемаром? Вы его любовница?

— Нет! Нет! Никакого Вольдемара я не знаю.

— А тогда собственно кто вы и зачем?

— Меня зовут Ольга. Евгений был у меня, когда он пропал.

Нина застыла и какое время молча рассматривала Ольгу. И только пальцы ее нервно теребила халат.

— Как интересно!

. Нина сложила ладошки возле лица.

«Наверно, она сейчас начнет материться и выгонит меня», — подумала Ольга.

— Любовница приходит к жене. Нет! К вдове. Да это «Санта-Барбара» какая-то! Ах, как интересно! Что же мы стали? Пожалуйте! В гостиную не зову. У меня там творческий беспорядок. Пойдем на кухню! Хотя и там у меня…Ну, извини, так о визите надо предупреждать заранее. Пойдем! Пойдем! Чего стоишь?

Ольга пошла за ней следом, но нерешительно, раздумывая, не повернуть ли ей и не уйти ли отсюда. На столе стояла наполовину выпитая бутылка водки, немудренная закуска.

— Присаживайся, подруга! Ведь мы же подруги, если нас один и тот же мужик трахал? У нас половое родство. Сестры по счастью или по несчастью. Ну, это как тебе понравится. Понравилось тебе? А мне вот не очень. Точнее, вообще не нравилось. Трахальщик он никудышный. Поверь, мне ей с кем сравнивать. Да, представь себе, он у меня не первый и не последний. Я ему с год не давала. Вот он на тебя и набросился, как голодная собака на кость. Сколько он тебе палок бросал за ночь? Изголодался ведь. А суходрочка живую бабу не заменит. А тут ты и подвернулась.

— Как вы можете такое говорить? Вы же взрослая женщина. Такое лишь в подворотнях говорят.

— А мы тонкая поэтическая натура7 Тургеневская девушка? Мы любим, чтобы наши ушки стихи ласкали? Еще скажи, что по ночам вы читали стихи о прекрасной даме.

— Я вижу, что напрасно пришла сюда. Разговора у нас не получится. К сожалению.

— Этого я не знаю, напрасно или нет. Я же не знаю, зачем ты пришла сюда. А давай выпьем? Это лучший способ сблизиться. А как это дело развязывает языки! Ну, ты же знаешь?

Нина шагнула к шкафу, выхватила стопку и тут же наполнила ее. Подвинула стопку к Ольге.

— За нас! А ты чего поджала губки? Брезгуешь что ли?

— Я не пью водки. И думаю, что вам, Нина, тоже надо остановиться. Давайте поговорим серьезно!

— Значит, водки не пьем? Ну, извиняйте! Заморских вин не держим. Чем богаты, тем и рады. А если ты пришла в гости и отказываться, это не хорошо, не по этикету. Чего ты, как целка, ломаешься?

— Я хотела серьезно поговорить, но вижу, что разговора не получится. И зачем вы все время оскорбляете меня? Разве гостей можно оскорблять?

Нина вылила в себя стопку водки, подхватила кружочек лука, что плавал в подсолнечном масле, закинула его в рот и стала хрустеть. Масло ручейком бежало из уголка рта.

— Наверно, и не куришь? — спросила Нина, вытирая жирные пальцы о подол халата.

— Не курю.

— Ну, да! Вся такая благо… благопристойная. Мы не курим и не пьем, но даем. Ха-ха! А я вот пью и курю, и трахаться люблю, но с мужиками, а не с тюфяками и мямлями, как Хоменко. Мужик должен взволновать меня, вызвать трепет, чтобы вот тут внизу всё горело. Серьезно поговорить собралась? Ну, давай поговорим!

— Нина! Евгений же приходил к вам, ну, после всего того, что случилось. Вы его не пустили. И вызвали полицию.

— Ты и об этом знаешь?

— Знаю. А он приходил к вам затем, что хотел сказать, что хочет развестись с вами. Ведь собственно, вы тоже этого же хотели, раз он вам был так ненавистен. Так же?

— Даже так? Совсем страх потерял! Распустился он у тебя за неделю. Свободу почувствовал.

— Вы же видели, что он живой. Почему вы об этом не заявили в полицию. Я никак этого не могу понять. Ладно, ошиблись при опознании, сильно волновались. Всё это можно понять. Даже сильные люди этого не всегда выдерживают. Пусть вы его не любите, ненавидите даже, но похоронить живого, как это можно? Разведитесь! Всего дел-то! Вот вы же нашли себе мужчину. Многие разводятся и создают новые семьи. Наверно, вы счастливы. А он тоже живой человек и имеет право на счастье. А вы ему не только в этом отказали, но и в праве на жизнь.

— Не можешь понять? Непонятливая выходит? А кому он нужен живой Хоменко? Тебе одной и всё. А больше никому не нужен. Меня он только мертвый устраивает.

— Как же так?

— А вот так. Потому что он никакой. Слизняк, размазня, тютя-матютя. Или с тобой он другой? Единственное его достоинство — вот эта квартира, которая ему досталась от родителей. У самого-то его ничего нет, ни в кармане, ни за душой. Ноль без палочки. Разведись я с ним, значит, должны разменять эту квартиру на однушки. Или отдай ему половину стоимости. А вот этого он не хотел?

Она показала средний палец.

— Так вы… Так вы из-за квартиры? Из-за квартиры готовы похоронить живого человека?

— Причем тут квартира? Хотя и квартира тоже. Или, по-твоему, я должна бомжевать где-нибудь на свалке? Да, я его ненавидела. Нет! Это даже не ненависть. Он и ненависти не достоин. Слишком много чести для него. Я его презираю. Это физическое отвращение. Вроде того, ты сидишь, а по твоей ноге слизняк ползет. Ты понимаешь меня? И чего тебе хочется? Хочется тебе его раздавить. У меня мурашки бежали от одного звука его шагов. Для меня его запах был непереносим. Всё в нем было отвратительно: его голос, улыбка, как он ест, как он бреется, как одевается и как раздевается. Если он ко мне прикасался, меня как будто током било.

— А как же вы замуж за него выходили?

— Дура была. Припекало. Уже возраст. Подруги все замужние, детей нарожали. А я все одна. А тут Хоменко подвернулся. Я и подумала: перспективный инженер, квартирку имеет, не урод, даже симпатичный. И в меня влюбленный. Ласковый такой. А у меня что? А у меня ничего. Но у него, кроме квартиры, никаких достоинств не оказалось. Да только поняла это я уже после свадьбы. Вот так и жила мучилась.

— Я думаю, что Евгений оставил бы вам эту квартиру и никакой доли не стал бы требовать.

— Это он сам сказал? Да дело даже не в квартире. Не в одной квартире. За то, что он погубил несколько лет моей жизни, сделал из меня злюку, истеричку, уже только за это он достоин смерти. Если вас кто-то лишил свободы на несколько лет, разве этот кто-то не заслужил наказание? Когда меня пригласили опознать его, я, еще не видя трупа, решила, что это он, что месть свершилась, что небеса услышали мои молитвы. И потом это же была головешка. Кто знает, он это или не он?

— Вы чудовище?

— А ты ангел? Ну, да! Водки не пьешь, не куришь. Ну-ка дай спину потрогаю, может быть, у тебя там крылышки. А когда мужикам даешь, крылышки тебе не мешают?

— Прекратите!

— Ладно! Так я не пойму, зачем ты пришла. Посмотреть на жену твоего хахаля, сравнить, кто лучше?

Она грязно выругалась.

— Дело в том, что Евгений пропал из больницы. Из обычной больницы его перевели в психиатрическую. Оттуда его похитили, забрали. Не знаю, кто это. Но думаю, что это очень близкие ему люди. Зачем чужие люди будут похищать чужого человека? Вы же должны знать близких ему людей?

— Вон оно что? Значит, хочешь найти Хоменко и забрать его себе. Влюбилась, да? Я правильно толкую? Или у тебя какой-то другой более замысловатый замысел?

— Нет у меня никакого замысла.

— Ну, этого добра мне нисколько не жалко. Только вот подумала ли ты о том, с чего это я тебе буду помогать отыскать Хоменко, если он для меня мертвый, если я законная вдова? Похоронила собственными руками мужа, а теперь начинаю искать его среди живых. И вот вдова обретает чудом воскресшего мужа. А поскольку она уже поторопилась выскочить второй раз замуж, то в квартире с ней теперь живут сразу два мужа. Потом скажут: «А как это при живом-то муже вы замуж вышли? По закону-то у нас многомужество вроде как не разрешено. Закон, стало быть, нарушаем». Подумай об этом! Да если он живой, мне надо убить его, нанять киллеров. Ему никак нельзя быть живым. Неужели это непонятно? Он никому живой не нужен.

— Как вы можете такое говорить? Разве можно так?

— Да шучу я! Шучу! А ты, дурочка, сразу поверила. А у меня юмор такой черный.

Нина снова налила стопку, опрокинула, поморщилась, закусила. Зачем-то подмигнула Ольге.

— У него нет ни родственников, ни близких, ни друзей. Вот уж такой он человек. Квартирка эта досталась ему от родителей после их смерти. Сам-то он ни в жизнь не обзавелся бы. Брат старший тоже умер. Друзья? Друзья, наверно, были. Ведь в школе учился, в институте. С кем-то он мог и должен был сдружиться. Но сколько я с ним живу, никто к нам в гости не приходил, да и мы ни к кому не ходили. Жили как затворники. И в этом весь Хоменко. Не любил он компаний. Ты же должна была заметить, что он не коммуникабельный, с людьми сходится тяжело. Ему подай одиночество, чтобы книжки почитать. Может за день не вымолвить ни слова. Уставится в одну точку, задумается и может просидеть так целый час. Не знаю, ни про каких друзей он никогда не рассказывал. И в телефоне у него ни друзей, ни подруг не было.

— А коллеги на работе?

— Да не нравилась ему эта работа. Сам говорил, что ерундой занимается вместо дела. Бумажки приходилось постоянно писать, отчеты всякие, планы. А ему хотелось создать что-нибудь своё, потрясающее, чтобы все вокруг охали и ахали. Чертил, постоянно что-то считал. А потом махнет рукой. Никому это не надо. Бумажки бесполезные нужны, а настоящее дело не нужно. Может быть, и то, что он чертил, ерунда какая-нибудь. Я, как он сдох, все эти бумаги собрала в кучу и отнесла на помойку. Зачем всякий хлам в доме держать? Целую полку в шкафу освободила.

— Как у вас язык поворачивается такое говорить? Всё же вы с ним жили вместе, бок о бок.

— Ты мне в моем доме не указывай, что и как говорить. Смотри ты! Раскомандовалась! Я сама знаю, как и что мне говорить. Всё разузнала? Всё разнюхала? Или тебе еще что-то надо? Мне скрывать нечего. Я вся как на ладони. Пользуйся моей добротой! А если всё узнала, так шуруй отсюда! Нет! Не шуруй! Ты мне за откровенность пузырь должна. Я не жадная. Многого не требую. Пузыря хватит.

— Что за пузырь?

— Ты что совсем дура? В прочем, и так понятно, что дура. Разве нормальная свяжется с Хоменко. Нормальная на такого слизняка никогда бы не запала. Уж лучше с бобиком каким-нибудь трахаться, чем с ним. Водки ты мне должна бутылку. Поняла?

— Поняла. Давайте я вам деньги дам, а вы сами купите, какая вам больше всего по вкусу.

— Свои деньги ты засунь в одно место! Куда мне такой идти? Меня же штормит. Душ надо принять, наштукатуриться, приодеться, зубы почистить, подухариться. У меня трубы сейчас горят. Так что дуй, подруга, и побыстрей, не задерживай добрых людей.

— Хорошо! Я куплю.

— Магазин тут рядом. Как выйдешь, напротив нашего дома. Справа винно-водочный отдел. Ну, и закуси возьми, консерву там какую-нибудь, колбаски, ну, еще чего-нибудь. У меня в холодильнике мышь повешалась. Дожилась, япона мать!

Ольга кивнула. Когда она принесла водку и еду, Нина заметно обрадовалась. Она выложила всё на стол, оглядывала на это внезапное богатство и потирала руки. Праздник продолжается!

— Это, Оль! Ты уж извини, если чем обидела. Вижу, ты неплохая баба. С тобой можно кашу сварить. Зря ты с Хоменко связалась. Плюнь и забудь! Ничего хорошего не выйдет. Ты вон какая видная из себя. Найдешь нормального мужика. Это вот я от души советую. Не подумай, что какая-то ревность. У меня к нему никакой ревности не может быть.

— Зачем вы, Нина, пьете? Как ваш новый муж к этому относится? Я думаю, он не в восторге.

Нина погрустнела.

— Муж объелся груш.

Она расставляла на столе нехитрую закуску, выложила консервы на тарелку, порезала колбасу.

— Я, знаешь, влюбилась в него, как девчонка. Стоило увидеть его, как в глазах темнело. И верила, что вот, наконец, пришла большая любовь, огромная, как вселенная. Он лишь прикоснется ко мне, и я вся теку. От его ласк я с ума сходила. Это было такое блаженство!

— Я рада за вас.

— Да что ты выкаешь? Культурная что ли? А радоваться не надо. и у меня радости не осталось. Ты что подумала, что я сижу дома и на радостях хлещу водку в ожидании любимого мужа? Чтобы он пришел и видел, какая я расхристанная? Был любимый, да весь вышел. Разводиться собрался. Надоела я ему. Еще и требует полквартиры.

— Как полквартиры? Я что-то ничего не пойму. Какие полквартиры, почему, за что?

— А вот так! Я тоже сначала ушам не поверила. Думала, что он шутит. А он на полном серьезе. И бабником к тому же оказался. Пришла беда, отворяй ворота. Вот так мое семейное счастье и завершилось. Я не успела его распробовать, какое оно на вкус. Еще и с работы уволили. Теперь ни денег, ни мужика. И квартиру отберут. Полный писец!

— Я понимаю. Вам очень тяжело. Но поверьте, Нина, не бывает безвыходных ситуаций.

— И вот ты еще с этим Хоменко лезешь. Хотя, вот, что я подумала. Если Хоменко живой…

— Почему «если»? Он живой.

— Ну, да! Живой! Так это же всё дело меняет. Въезжаешь, подруга? Ну, если он живой, то тогда, понимаешь…Тогда получается, что мой брак с Вольдемаром незаконный. И никакая я не вдова. И у меня есть муж. А этот второй брак должны расторгнуть.

— Наверно. Но ведь Женя хочет развестись с вами. И мне кажется, что и вы не должны быть против.

— Пусть разводится. Он мне и даром не нужен. Но ведь квартиру он оставит мне? Он же у нас благородный в отличие от некоторых супермачо. Это в нем есть. Не знаю, можно ли это считать достоинством.