Зачем ты воскрес. Хоменко рисует Ольгу / Хрипков Николай Иванович
 

Зачем ты воскрес. Хоменко рисует Ольгу

0.00
 
Хрипков Николай Иванович
Зачем ты воскрес. Хоменко рисует Ольгу
Обложка произведения 'Зачем ты воскрес. Хоменко рисует Ольгу'
Значит, есть надежда
Хоменко все помнит

ХОМЕНКО

Ударник был возбуждён. Он ворвался в спальню. Надя сидела на кровати. На коленях у нее лежал ноутбук. Она оторвала взгляд от монитора, удивленно поглядела на него.

— Надя! Смотри!

Он тряс у нее перед лицом бумагой. Лицо его светилось детской радостью. Он даже тихонько подхрюкивал.

— А чего смотреть?

— Он нарисовал! Смотри, что он нарисовал! — радостно кричал Ударник. — Я сначала даже глазам не поверил.

Света взяла листок. На нем была изображена женщина. Довольно симпатичная.

— Очень реалистично, — оценила она. — Конечно, не Тициан. Но мастерство чувствуется. Впечатление, что он рисовал с натуры.

— Он рисовал по памяти. Значит, память его не повреждена. Он все помнит. Ну, может быть, и не совсем всё, но помнит. Он рисовал реального человека. И вероятно, очень близкого и дорогого ему. Здесь даже чувствуется влюбленность. Он любил эту женщину. Память его жива. А значит, есть надежда вернуть его к жизни. Я немедленно позвоню Саше. Он должен это знать. Это его обрадует. Он верил в его выздоровление.

— Погоди! К нам гость.

— Какой гость? Ты что с ума сошла? Не понимаешь, в каком мы положении? Никто не должен знать, что у нас Хоменко.

— Это майор полиции Кузмин.

— Ты не бредишь? Какой майор?

— Ваня! Он наш друг. Он хочет помочь этому несчастному. Он честный человек.

— Он полицейский. А для закона мы преступники. Он вмиг отправит нас за решетку, чтобы получить звездочку на погоны и премию. Надя! Нельзя быть такой доверчивой.

— Он не такой. Поверь мне!

— Так! Расскажи всё по порядку.

Надя рассказала. Ударник нервно стучал пальцами по столу. Он никак не мог решить, доверять ли этому полицейскому или нет.

— Хорошо! Но вот, что меня настораживает. Сначала он решил поддерживать контакт только с тобой. А сейчас со мной и Сашей. Что изменилось?

— Может быть, над Хоменко сгущаются тучи, и он решил подать знак всем нам. Одно понятно, что-то сильно изменилось. Наверно, над Хоменко нависла опасность.

— Не будем гадать. Когда прибудет твой полицейский?

— Вечером. Но он должен еще перезвонить. На всякий случай. Ну, и чтобы мы были все в сборе.

— Тогда нужно предупредить /Сашу. Ему это тоже будет интересно. Да? Кажется, что-то назревает.

Саша удивился.

— Мы что под колпаком?

— Колпак пожелал встретиться с нами и раскрыть себя. Посмотрим, что он предложит.

— Скоро у меня заканчивается смена. Буду!

И вот они втроем сидят на кухне. Напряжены. Ничего не бывает хуже неизвестности.

Хоменко в зале на своем уже для него диванчике.

Иванов долго рассматривал рисунок. То приближал его к глазам, то отодвигал. Зачем-то пальцами проводил по рисунку.

— Вы правы. Он нарисовал близкого и очень дорогого для него человека. Чувствуете, какое тепло исходит от рисунка, потому что в него вложена его любовь. Как тщательно он прорисовывает каждый завиток волос. У него просто фотографическая память он помнит мельчайшие детали. Глядите! Глядите! Ведь этого нельзя придумать! Если он способен это сделать, то он может вытащить и то, что в глубине его бессознательного. Нужен только какой-нибудь электрод, искра. Это дает надежду на его возвращение.

Явился Кузмин. Блюститель порядка, даже если он в гражданке и доброжелательно улыбается, всегда вызывает у граждан настороженность. Это уже заложено на генетическом уровне.

«Сейчас улыбается и шутит, а в следующий момент наденет на тебя наручники и отправит в каталажку!» — эта мысль посещает даже самых добропорядочных граждан. Друзья чувствовали себя скованно, как нашкодившие школьники, которых вызвали в учительскую, чтобы пропесочить за очередную шалость.

Надя возилась с готовкой чая. Казалось бы, чего там сложного: налила воды и всё. Но любое дело можно сделать сложным, если к нему подходить творчески. К чаю нужны чашки, ложечки, сахар, конфеты, печеньки. Кто-то непременно хочет чай с молоком, другой пьет его только с лимоном.

— Может быть, по граммульке веселящего напитка? — предложила Надя. — А то вы какие-то зажатые, на себя не похожи. Как будто на торжественной линейке стоите.

— Как хотите, а я за рулем, — сказал Кузмин.

— Какие времена! — вздохнул Ударник. — Неужели мы дожили до этого? Даже трудно поверить. Помнится, в годы моего далекого детства и милиционеры, и депутаты, и начальство, начиная с завхоза столовой, могли принять на грудь и садиться за руль, зная, что их никто не посмеет остановить.

— Ударник! В годы твоего безоблачного детства и водка была крепче, и вода слаще, и воздух был напоен ароматами духов «Шанель», — усмехнулась Света. — Ведь ты жил в настоящей сказке.

— Вы изначально знали, гражданин начальник, кто похитил этого несчастного и где его прячут? — спросил Ударник. — То есть играли с нами, как кошка с мышкой?

— Называйте меня просто Максим. Я буду вам очень благодарен. Тем более, что возраста мы примерно одинакового.

— Если вы настаиваете.

— Вы, Иван, наследили. И найти вас это было делом времени. По крайней мере, я сделал это без труда. Заведующий психиатрической клиники вспомнил о вас, о вашем интересе к Хоменко. Обычно на таких мелочах и прокалываются новички.

— Вы нас не арестовали. А мы же преступники. Почему? Выходит, что и вы нарушили закон.

— Преступник совершает злодеяние, наносит вред собственности или жизни другого человека. А вы, напротив, хотели спасти. Вот, допустим, кто-то тонет. Человек на берегу садится в чужую лодку, гребет к утопающему и спасает его. Он преступник? С точки зрения буквы закона, да. Он воспользовался чужой собственностью без спроса. Это, как известно, уголовно наказуемое деяние. То есть он должен был найти хозяина и попросить у него разрешения. По-человечески же он герой. И даже у хозяина лодки, если он не законченный негодяй, не повернется язык обвинять его. И все окружающие люди именно так воспримут эту ситуацию.

— Что ж, вы прояснили свою позицию. Она вам делает честь, — сказал Ударник, поглядывая на остальных: одобряют ли они его слова. Надя согласно кивнула. Иванов покачал головой. — А, может быть, вы просто решили держать нас под колпаком, наблюдать за нами, как подопытными кроликами. А в нужный момент скрутить. Разве не было заведено дела по факту похищения человека? Скажите прямо!

— Это особый случай. И начальство решило, что не нужно заводить никакого дела. Поверьте, так иногда случается в нашей практике. Порой есть преступление, а дела нет.

— Как же это возможно?

— А вот так. Никакого Хоменко официально нет. Он мертв. Есть свидетельство об его смерти. Есть его могила. А мертвых не могут похитить из психиатрической больницы, потому что там держат всё-таки живых людей, а не покойников. Поэтому никакого дела и не может существовать.

— Оказывается, полицейскому начальству не чужда логика, — усмехнулся Ударник.

— Вы сколько угодно можете иронизировать, но дело, как мне кажется, приобретает серьезный оборот. Поэтому я здесь, потому что должен вас предупредить.

Друзья насторожились.

— Что вы имеете в виду?

— Хоменко формально, юридически, по документам мертв. Так? Вы же не будете спорить с этим?

— Поэтому, если он будет по-настоящему мертв, то это не будет никаким преступлением? — спросил Ударник. — Я правильно вас понял, товарищ полицейский? Нельзя же убить покойника?

— Это так, — кивнул Кузмин. — Даже не будут заводить дела, тем более, если и трупа не будет. Снимаются все проблемы и для полиции, и для мэра, у которого сейчас на носу выборы и которому не нужны никакие скандалы. Хоменко мешает всем.

— Вы считаете, что существует угроза его жизни?

— Я уверен в этом. Иначе я бы не пришел сюда. И мы не должны допустить этого. Только мне кажется, что там еще точно не решили, как это сделать и когда. И делать ли это вообще. Может быть, всё само собой рассосется. И никому не придется брать греха на душу. Что это за рисунок у вас?

Это уже к Иванову, который продолжал держать рисунок Хоменко в руках.

— Любопытствуете? Пожалуйста!

Кузмин был поражен.

— Не может быть! Это нарисовал Хоменко? Да, конечно, он. Что же я спрашиваю!

— Хоменко это сделал собственноручно. А вам известна эта женщина?

— Да, известна. Я ее сразу узнал. Воспроизведено с фотографической точностью. Ольга, та самая, у которой он провел последнюю неделю до того, как с ним всё это случилось. Он хотел на ней жениться и домой пошел для того, чтобы сказать, что он разводится.

— Это же замечательно! — воскликнул Иванов. — Значит, есть надежда вернуть его к жизни.

— Он помнит ее. И несомненно, любит. Ведь это рисунок влюбленного человек. От него даже исходит теплота. Вот потрогайте, какая теплая бумага. Он согрел ее своим сердцем.

— Если он ее нарисовал, то значит, он помнит ее, — воскликнул Иванов. — Значит, память его жива. Надо разбудить ее. И мне кажется, что я знаю, как это сделать. Если они встретятся, он вспомнит ее, и это, как цепочка, потянет всё остальное. Непременно надо им устроить эту встречу. Вы же можете устроить эту встречу?

— Возможно эта встреча могла бы вернуть Хоменко, но пока этого нельзя делать, — спокойно проговорил Кузмин. — Так что встречу придется отменить пока. Надеюсь, что ненадолго.

Все хором воскликнули:

— Почему?

— Потому что сейчас никто не должен знать, где Хоменко, иначе мы погубим его. Поэтому пока встреча с Ольгой невозможна. Нужно соблюдать тайну. Это в ваших интересах.

— Сколько это будет продолжаться?

— Я не знаю. Возможно, пока не пройдут выборы. Тогда они потеряют интерес к нему. Он уже ничем не будет угрожать их власти, ни живой, ни мертвый. Но до этого нужно сохранять тайну

— Они — это кто?

— Это те, кому любой скандал может помешать пробиться к власти или остаться во власти. Главная их цель оставаться у власти. А за власть можно пойти на что угодно. Тут действуют законы джунглей.

— Так серьезно?

— Более чем.

— Они не успокоятся, пока не уничтожат Хоменко, я правильно вас понял? — спросил Ударник.

— Он опасен, пока не прошли выборы. Ну, подумаешь, такой форс-мажорный случай. Жизнь их немало подбрасывает. Даже если он воскреснет, он не будет опасен им. Всего лишь курьезный случай. И не сам Хоменко, поймите, представляет для них опасность, а тот общественный шум, который может подняться вокруг него. Шум на верху очень не любят. Они говорят о том, какие они хорошие слуги народа, как они заботятся о нуждах простых людей, а тут вот вам — и газеты, и блогеры пишут о человеке, которого заживо похоронили. И крайними в этом деле оказываются эти самые слуги народа. Они не расследовали как надо это дело, проявили преступную халатность.

— Кажется, вы не очень-то любите наше руководство, — усмехнулся Ударник. — А я почему-то всегда считал, что блюстители порядка надежда и опора правителей.

— Чего мне их любить? Любить надо жену, детей, друзей.

Друзья переглянулись. А этот мент — всё-таки симпатичный парень, хоть и похож на Баскова.

— С этим нельзя не согласиться.

— Если от Хоменко не будет исходить никаких сигналов, я думаю, они не будут ничего предпринимать. В таких случаях бездействие лучше любых телодвижений, которые еще непонятно, чем могут закончиться. Всё-таки спокойней, если бы Хоменко исчез окончательно. Но так, чтобы это произошло вроде как само по себе.

— И что же нам теперь делать?

— Вы, Иван, засветились в психиатрической больнице. И заведующий сразу вспомнил про ваш визит. Местопребывание Хоменко мне было установить несложно. Значит, это может сделать, и кто-то другой. Поэтому находиться ему здесь опасно. Его нужно перевезти в другое место, более безопасное, где его не могли бы найти.

— Вы правы, кажется. Я знаю такое место, — сказал Ударник.

— В деревне у бабушки и дедушки? — усмехнулся Кузмин. — Вы же об этом подумали, Иван?

— А вы догадливы.

— Это шаблонное решение. Любой сыщик именно там и будет искать его. Почему-то все уверены, что деревня — это самое надежное и безопасное место.

— А может его, как Ленина, поместить в шалаше у озера. Ищейки собьются с ног. Не будут же они всю тайгу обыскивать, — проговорил Иванов. Не понятно, шутил он или всерьёз.

— Смешно, — вздохнул Кузмин. — Как меня учил старый наставник: решение должно быть такое, которое никогда не придет в голову вашему противнику. А противник о ленинском шалаше знает не меньше вас. Ищейки у него тоже хорошие.

— У вас есть это решение?

— Да. Иначе зачем бы я пришел к вам. Он будет жить у меня. Вот видите, такое вам в голову не могло прийти.

— У вас?

— Конечно. Ведь никому не подумает, что разыскиваемый живет у того, кто его разыскивает. Это противоречит всякой логики. Сейчас это лучшее решение.

— Как вы это себе представляете? Ведь у вас же, наверно, семья.

— Жена с детьми до конца месяца гостит в Москве. Она у меня москвичка. А вот вышла не за москвича.

— А когда ваша семья вернется, что будем делать?

— Будем решать проблемы по мере появления. Загад не бывает богат, как говорила моя бабушка.

Ударник кивнул.

— А вот Саша занимается его лечением.

— Он и будет продолжать заниматься этим. Ничего не отменяем. Запомните мой адрес. Записывать ничего не надо.

— Потом… За ним нужен постоянный присмотр. Конечно, Надя могла бы, но, сами понимаете, это не совсем будет прилично. И вряд ли ваша жена будет довольна, что, когда она отсутствовала, в вашем доме жила другая женщина. Хотя Надя вполне могла бы, она сейчас временно безработная, находится в поиске. Главное, чтобы этот поиск не увел ее на другую траекторию, где меня уже не будет.

— Почему за ним нужен постоянный присмотр? В туалет он ходит самостоятельно, спичками не балуется, памперсы ему менять не надо за неимением таковых. Я ему буду оставлять еду. И потом он же не будет, как ребенок, толкать пальцы в розетки. Ведет он себя вполне разумно. Так что нянечка ему не нужна. Включу ему телевизор, пусть смотрит.

— А еще он любит рисовать, — сказал Ударник. — Вы ему дайте бумагу, карандаши!

— Знаю. Я видел его рисунки в больнице. Да и у вас вот этот портрет.

— А кроме вас, кто-нибудь еще знает, где находится Хоменко? — спросил Ударник.

— Руководство поручило это мне. И то негласно, неформально, чтобы никому и ничего. Поскольку дела никакого не заведено, то и расследованием заниматься нельзя.

Прошли в зал. Хоменко поднял голову и переводил взгляд с одного на другого.

Правда, если и узнал, то не скажет об этом. Ой! Хоть бы кивнул или моргнул одним глазом.

— Ну, что, дружище! Будем собираться! — сказал Кузмин, потрепав Хоменко по плечу. — Нужна курточка с капюшоном, чтобы закрыть лицо. Вам выходить не надо. Лишний раз светиться ни к чему. А чем больше людей, тем больше внимания к нам. За домом не следят, но береженого Бог бережет. Вдвоем мы не так будем заметны. Когда я заходил в подъезд, на скамейке никого не было. Это хорошо.

Собрали Хоменко. Попрощались, похлопав его по спине. Переезд Хоменко воспринял как должное. Никакой нервозности и тревоги не проявил. Был спокоен, как слон. За месяц он переменил уже столько мест, что и новое жилье не удивило его. Кузмин провел его по всем комнатам, показал туалет и ванную, а затем отвел в зал. Теперь рядом с ним не было людей, к которым он уже привык: Ударника, Иванова, Нади. Но и к Кузмину он отнесся благожелательно. И глядя на него, улыбался. Выбрал себе место на диване. Наискосок от него стоял большой телевизор.

— Ты консерватор, оказывается, — Кузмин улыбнулся. — Своих привычек не меняешь. А привычка — вторая натура. Вот как бы добраться до твоей первой натуры?

Он положил перед ним на столики телевизионный пульт, листы бумаги, ручку и карандаши. И в воздухе нарисовал рукой, что он может рисовать и включать телевизор. Хоменко улыбнулся и прохрипел, благодаря Кузмина. Потом несколько раз кивнул головой.

Вечером подъехал Иванов. На нем было длинное до пят черное пальто, черная шляпа и был завязан шарф почти до самых глаз. В прочем, и глаз было не видно за черными очками. Кузмин рассмеялся.

— Саша! Зачем этот цирк? Сейчас вы похожи на клоуна или шпиона из детских комиксов. Нелепым нарядом вы только обратите на себя внимание. И вас обязательно запомнят. Нужно быть незаметным, серым, как все. Если бы ты пришел в потертых джинсах, футболке и бейсболке, никто бы не обратил на тебя внимания. Главное уметь слиться с толпой, не выделяться из нее, быть неприметным и неинтересным.

— Извините! В меде нас не учили основам конспирации. Знаете, Максим, вот я о чем подумал. Если Хоменко рисует реальных людей, в том числе тех, которые были в его жизни до того, как все это с ним случилось, может быть попробовать вернуть его с помощью рисунков. Где-то я про это уже читал, так сказать, изотерапия.

— Еще бы и речь ему вернуть.

Иванов кивнул.

— Тут для меня совершенно непонятная история. Я много думал об этом, но все равно не понимаю. Самый разумный ответ в данной ситуации: может произойти, а может и нет. Но будем надеяться на лучшее. У нас ничего, кроме надежды, не остается. В больнице его осматривал специалист и никаких повреждений речевого аппарата не нашел. Значит, ничто не мешает ему говорить. И тем не менее речи у него нет. Допустим, что повреждена та часть мозга, которая отвечает за речь. То есть проблема мозговая, нейропсихологическая. Это усложняет реабилитацию. Его пинали, и вполне возможно, что удары доставались и голове. Хотя врачи гематом на голове не обнаружили. Не было и сотрясения мозга. Наш мозг устроен универсально и обладает компенсирующим эффектом, то есть функцию поврежденных участков мозга могут взять на себя здоровые участки. Вспомните вождя мирового пролетариата. Это же хрестоматийный случай. У него была повреждена значительная часть мозга, омертвление, некроз, и только в последний год жизни он был отстранен от государственных дел. Он продолжал руководить страной в сложнейший период ее истории, принимал нетривиальные решения. Та часть мозга, которая осталась здоровой, взяла на себя функции поврежденных частей. И довольно успешно справлялась с задачей на протяжении нескольких лет.

— Значит, и с Хоменко может произойти что-то подобное?

— Здесь не может быть гарантий. Человеческая психика до сих пор остается тайной за семью печатями. И то и дело подкидывает нам всё новые и новые загадки и ставит в тупик корифеев.

 

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль