Прорастали цветы сквозь асфальт... Глава 2

ГЛАВА 2. Первый подъём.

В свете яркого солнца и ослепительно белого снега самолёт ИЛ-76 со 125-ю пассажирами на борту приземлился на взлётной полосе аэропорта города Хабаровска. Стюардесса бодрым голосом сообщила, что они прибыли в столицу Дальнего Востока, температура за бортом составляет минус тридцать градусов, ветер двенадцать метров в секунду…

На складе новобранцам-лейтенантам выдали обмундирование. Парицкий и его новый спутник, Хорев, отправились поездом на север, до посёлка Э-н, к определённому начальством треста «Дальспецстрой» месту службы.

Дорогой Хорев описывал предстоящие трудности, о которых он слышал от друзей.

— Сплошные болота, комарьё прохода не даёт… Высокая влажность, духота летом, низкое содержание кислорода в воздухе, — перечислял он. — На ногах, на руках язвы гнойные появляются. Вода плохая, сырую пить опасно, можно что-нибудь подхватить, — расписывал ростовчанин, помнивший рассказы земляков, служивших здесь раньше. — Зимой сильнейшие морозы, а нам, двухгодичникам, как ты знаешь, даже полушубков не положено, — бубнил Хорев. — А контингент? Сюда присылают неблагонадёжных, осуждённых, дезертиров, «бегунов», нацменов, которые ни слова не понимают по-русски. Ох, и намучаемся же мы с ними…

И он был прав. Но бесконечные повторы одного и того же рассердили москвича.

— Когда же ты перестанешь ныть? — спросил Парицкий. — И не надоело тебе плакаться? Живи и радуйся! Старайся, как только можешь, и всё у тебя получится!

Хорев пристально посмотрел на Парицкого. Оставшуюся часть пути они ехали молча.

Из окна прибывающего к маленькой избушке вокзала поезда открывалось бесконечное снежное покрывало, лежащее на равнине, окружающих её сопках, деревьях, крышах изб, из печных труб которых струились серые дымки, сулящие тепло и жизнь.

Они покинули пахнущий углём, хлоркой и мылом тамбур. Прихватили чемоданы, спрыгнули на низенький перрон. Поезд отошёл, они огляделись.

Прямо со станции новоиспечённые офицеры направились в Управление Строительства.

В кабинете начальника моложавый, румяный полковник Формальнов, ростовчанин, предложил Хореву поработать главным инженером жилищно-коммунальной конторы. Он отвёл земляка в сторону и что-то долго ему объяснял.

Парицкого направили на должность заместителя командира роты.

Их поселили в военном общежитии, вместе с такими же офицерами-новобранцами.

Две двухъярусные кровати, тумбочка, вешалка для одежды, стол, побелённые стены…

И вот наступил первый утренний подъём у новоиспечённого лейтенанта.

Парицкий зашёл в казарму, громко скомандовал. Солдаты медленно поднимались и одевались. Лейтенант прошёл по дорожке между рядами двухъярусных коек.

В дальнем углу казармы никаких движений не наблюдалось. Здесь были койки старослужащих. Группа солдат, вернувшихся из дисциплинарного батальона, устроила себе жизнь без отбоев, подъёмов и других обязанностей. Парицкий решил их потревожить.

Заводилой компании был некий Зотов, веснушчатый детина с квадратным лбом и исхудавшим лицом. Остальные физически были не столь развиты и подчинялись рыжему.

О дисбатовцах в роте было известно следующее. Три года назад они были солдатами последнего года службы. Почувствовали близость гражданкой жизни, перестали подчиняться офицерам. Командир роты, некий капитан, однажды заметил их пьяными, пытался заставить исполнить приказ, но был жестоко избит. Будучи человеком чести, он добился суда, и их отправили в дисциплинарный батальон.

Теперь эти дары жизни достались Парицкому.

Виктор направился к кровати Зотова, стащил с него одеяло. С подушки на него обернулось красное, с опухшими веками, недовольное злое лицо.

— В чём дело, разве что-то случилось? — прохрипел «дембель».

— Случилось! — отвечал Виктор. — Подъём в роте. Восход солнца на дворе. Попрошу подниматься, порядок для всех один, — настаивал Парицкий.

Зотов лениво перевернулся на другой бок, делая вид, что не замечает лейтенанта. Остальные поглядывали со своих кроватей на происходящее. Парицкий не отступал. Он схватил Зотова за шею и потащил вниз. Раздался грохот, верхняя кровать обвалилась на нижнюю. Зотов ожесточённо вырывался.

— Что такое! — закричал рыжий. — Вы не имеете права меня бить! Это запрещено уставом!

— Мент! — раздались крики с разных сторон.

Парицкий улыбался. Ему хорошо было видно, что блатные повскакивали с кроватей и одеваются. Он своего добился. С этого дня в роте все будут знать, что для нового лейтенанта не существует исключений и что он настаивает на исполнении приказов.