Вечер

… Морозный ветер обжигал лицо, отвыкшее от холодов, норовил залезть под куртку. Воздух был необычайно прозрачен для города: не было ни малейшей дымки или тумана. Уличные фонари подобно гигантским ножницам вырезали ровные освещенные конусы из окружающей темноты, внутри которых мир имел форму и цвет, вне — сжимался до одномерных серых контуров.

… Дальше, дальше, вдоль чуть изогнутого многоблочного дома, через маленькое подобие площади, мимо аккуратного, приятно-вишневого цвета, домика управы...

Неубранные до февраля новогодние елки сюрреалистично возвышались над тротуарами, покрытыми лёгким слоем пыли, — снега не было и в помине.

… По оживленному, суетливому переходу, за линию высоток...

Парк встречал простором и сделанными под старину фонарями — рукотворный пруд разделял его на два берега, на левом был прореженный городской лес, на правом — Усадьба. Пруд — почти правильный прямоугольник с ответвлением Прогулочного канала — был покрыт мутным, бугристым местами, льдом.

Фонарей на левом берегу едва хватало, чтоб высветить первый ряд деревьев, их не по-зимнему голые, бесснежные ветви, бесчисленными узловатыми пальцами царапали небосклон.

Усадьба же пережила своих владельцев, именитых Графов, была однажды захвачена, но никогда не была разрушена, и, много лет спустя, вошла в черту Города, разрезав густонаселенные кварталы, и выглядя всё такой же как столетия назад.

Казалось, они просто ускользают от взгляда: поверни чуть-чуть голову и увидишь царские сани, подъезжающие ко Дворцу, дворян в праздничных платьях, спускающихся по главной лестнице и почтительно вытягивающихся перед важной персоной, окруженной фрейлинами и камергерами; или окунешься в шумный бал-маскарад, многоголосой хмельной толпой растекшийся по Английскому саду. Чуть прикрой глаза и услышишь звон колокола, исправно снаряженного в Церкви, зовущий к вечерни...