Мост

Как давно я не был там, сказал я себе. С шестнадцати лет!..

Живу недалеко и не велик труд пройти каких-нибудь пять-семь километров, а я все не шел, все откладывал, хотя имел полную свободу.

Шли дни, проходили годы, промелькнули десятилетия — и уже нельзя откладывать — можно не успеть.

Шурша травою, я пошёл по старой дороге вниз, в широкую ложбину к памятному мосту. Мощённая гранитным булыжником дорога была мне хорошо знакома, но раньше казалась добротнее и шире. Все остальное так же старо и диковато провинциально. Одно указывало, что все-таки кое-что изменилось с той поры: тогда под аркой каменного моста весело позванивал светлый живой поток, а теперь стояла большая лужа, где буйствуют заросли камыша да заливаются на все лады горластые лягушки, а мост ни капельки не изменился, и тем страшнее увидеть его.

Остановившись на мосту, я вспоминал, какой она была в ту первую ночь: распущенные, темные чуть волнистые волосы, черные глаза, легкое летнее платье, под которым непорочность, свобода и близость крепкого тела… То было начало нежности, радости, счастья, любви.

Её уже нет, а старинный мост, где мы встречались, еще больше закаменел от времени и дошел до вечной несокрушимости!

Все так же стоит он одиноко на отшибе.

По-прежнему нет фонарей на мосту и остаток заросшей травою дороги за ним теперь упирается в обветренную бурую кручу глиняного карьера.

Дикое место! Ещё юношей я думал, что возвели этот мост до времен Батыя.

Но именно здесь, на этом несокрушимом мосту, я впервые поцеловал нежные девичьи губы. Воспоминания принесли запах её волос, ситцевого платья; как вдруг решился, весь замирая, взял ее теплую, нежную руку: она в ответ легонько сжала мою. Не забываемо ее тайное согласие… согласие на всё, что последовало за ним.

Та ночь была неповторимо великолепной!

Всё было немо и спокойно: только листва одинокого дерева, что сохранилось доныне, чуть слышно трепетала от ровного майского ветерка. Он тянул по ложбине откуда-то с полей, и мы пошли ему навстречу в лунную степь. Не знали мы, что эта первая, пропитанная наивной влюблённостью ночь, будет последней для нас.

Давно ли начиналась жизнь?

Боже мой, какое это было несказанное счастье!

И вспомнился мне выпускной бал, последний, прощальный для меня бал, и её платье… очень нарядное, стройное платье. Она была в нем женственна, таинственна, недосягаема и оскорбительно не обращала на меня внимания. Белое, оно необыкновенно шло тонкому стану, темным глазам, просто распущенным волосам, — но все предназначалось теперь кому-то другому. Гремела музыка и пары кружились в сонме огней.

Как быстро она повзрослела! Вскоре она уехала.

Унесло ветром времени годы, а луна ничуть не изменилась, так же щедро разливает бледный свет на настоящее, как в былые времена. Да и мост все тот же.

Но вот уже и нет тебя. Твои отец и мать пережили тебя молодую, красивую, но в свой срок тоже умерли. Да и у меня все умерли, и не только родные, но и многие, многие с кем я начинал жизнь. Уверенные, что жизни не будет конца, мы торопились в будущее, а все началось на моих глазах, протекло — и завершилось, на моих глазах!

А майская ночь стояла такая же тёплая, лунная как та, памятная, но…

Я пошел от моста — ясная луна тоже пошла. Справа она разглядывала дикость глиняной кручи, мост и поросшую травою брусчатку, слева глянцевые окна новостроек.

Всё теперь не так, всё иначе.

Как много в нашей жизни было — и как мало осталось!

У нас нет чувства начала своего и конца — но быть может это и к лучшему.

И в старости мост меня встретил, как в молодости, и проводил дружелюбно.