Сигареты прикончат тебя

Сигареты прикончат тебя

Катерина Бандурина

Как же здорово ночью в Москве!!! Витрины и яркие вывески заливают улицы пошлым разноцветным светом. Так и не понять – это еще сумерки или уже глубокая ночь? Гуляют какие-то парочки… Он ощупывает самые укромные уголки ее тела, а она, ничуть не стесняясь, ржет от его нелепых шуток… Пьяные опухшие бомжи спят с перепоя в подземных переходах и видят сны о своем счастливом детстве… Машины носятся туда-сюда, даже в 4 часа утра! И кому нужно ездить в 4 утра??? А все-таки они создают такое ощущение, что ты не одна, что вокруг тикает жизнь. Эти машины подрезают друг друга, наконец вырвавшись из дневных пробок, бибикают и радуются, как собака, которую наконец-то вывезли из квартиры на природу. Они останавливаются у обочины и снимают дешевых, ярко накрашенных проституток… Ветер разносит пустые полиэтиленовые пакеты всех окрасов и мастей, как будто ставит балет в стиле модерн. Сколько в Москве этой радостной, отвязной, беззаботной пошлости!!! Такое ощущение, что как только стрелки часов переваливают за двенадцать, город превращается в тинэйджера! И просто хочется расставить руки в стороны и бежать, вдыхая запах пролитого на асфальт пива! Бежать, бежать и улыбаться!!!

Вот до какого состояния можно довести человека. Я бежала вдоль дороги (к ларьку) за сигаретами, в 4 часа утра. Я не могла уснуть! Я торопила завтрашний день! Я просто, наконец, в конце-концов жила! ЖИЛА!!! Сама! Одна! У меня никого не было, и мне от этого было щекотно в груди… И мне так это нравилось! Хотя поначалу я боялась, что «съеду с катушек»…

Выдержка из моего дневника:

… он всегда повторял: «только не влюбляйся в меня, не надо. Нам же с тобой не нужны проблемы? Нам просто хорошо друг с другом, а обещания все всегда портят». Он нес эту чушь, а я поддакивала и ерошила ему волосы. Я, конечно, соглашалась… что мне еще оставалось делать? Он чувствовал себя безгрешным передо мной – ведь мы же договорились! Он не знал только того, что все эти хреновы контракты и устные договоры можно засунуть себе в задницу, если речь идет о любви… Он этого не понимал или просто не хотел понимать. А я делала вид, что не влюбляюсь. Я не звонила, не посылала смс, не оборачивалась, когда он уходил, не прыгала на шею, когда он снова приходил. С каким же трудом мне доставалось каждое это не!!! Но это успокаивало его, давало ему чувство безопасности, и я ему подыгрывала…

Раздался звонок в дверь. Я затушила сигарету, оторвалась от монитора ноутбука, пошла открывать. Прямо перед ногами пронесся мой кот Розенкранс. Он всегда пытался выбежать на лестничную клетку, когда я открывала дверь. Я уже знала, кто стоит на пороге. Анастасия Андреевна!

— Здравствуйте.

— Здравствуй, Юлечка! Ты снова куришь?

— Да, извините…

— Ты же знаешь, у моего мужа астма!

Блин! Так и хотелось захлопнуть дверь!!! Я же не виновата, что какие-то соседи сделали ремонт и нарушили вентиляцию в доме. Теперь все запахи от меня идут прямо к этой тетке в квартиру. Р-р-р!!! Что ж, мне в своей собственной квартире теперь нельзя курить?! Ну, не совсем своей, я недавно ее начала снимать… неделю назад…

— Анастасия Андреевна, я постараюсь реже курить.

— Постарайся, постарайся. Ты знаешь, что это вредно?

Кто ж не знает?! Это всем с детства вдалбливают в мозг, как раньше Гимн Советского Союза!

— Знаю.

— Вот и не трави ни себя, ни нас.

Розенкранс попытался выскользнуть за дверь, но я остановила его ногой.

— Хорошо, Анастасия Андреевна, я постараюсь. А разве ваш муж уже пришел с работы? Сейчас всего 4 часа…

— А ты не лезь не в свои дела, Юленька.

Дааа… тетка еще та! Просто хотелось захлопнуть дверь перед ее носом! Но, все, что я смогла сделать – извиняюще улыбнуться и пробормотать:

— Извините. До свидания.

— Всего хорошего.

Ита-а-ак… на чем бишь я остановилась? Ах, да… Значит, не влюбляться… Я начала строчить дальше:

В него не влюбиться было невозможно. Если уж такая красотка, как его жена, не устояла перед его очарованием. Его жену я не знала, но видела ее фотографию у него в мобильнике. Почему мужики изменяют таким красавицам? Она, конечно, была старше меня… но ни в какое сравнение со мной не шла… Она бы и сейчас могла стать фотомоделью. Фигура точеная, черты лица – просто как с обложки журнала, и чувствовался очень хороший, элегантный стиль в одежде. Не то что я – шкет в кепке и драных джинсах…

В тот вечер я еще долго придавалась мазохистским воспоминаниям… Описывала наши встречи, перебирала в голове его слова, свои чувства, его прикосновения… Благо, на следующий день была суббота, и вставать раным-рано в институт не было надобности.

Я проснулась как всегда от сладкого урчания Розенкранса. Он любил с утра сесть около моего лица и затянуть свое утреннее «муууррр». Как бы нежно оно не звучало, означало оно только одно: «Юлька, вставай живо и давай пожрать!» Как это по-кошачьи – ласковым голосом, нежным тоном давать строгие распоряжения, фактически приказы!

Так же делал и Сережа… Тоже всегда ласково, никогда не повышая тона, держа за руку, он распоряжался всей моей жизнью и всем моим сознанием… Ладно, все, хватит, забыли Сережу!!! Сколько можно!

Я открыла глаза и поняла, что разбудило меня не мурлыкание Розенкранса, а вибрирование мобильника. Подруга приглашала прошвырнуться по городу. Что ж, делать все равно нечего… Стоп! А где тогда Розенкранс?

— Розик, Розик, Розик, Розик!!!

Я искала его по всей квартире, отодвигала всю мебель – диваны, шкафы, тумбочки…Он никогда раньше от меня не прятался… Я шуршала кормом в его миске, чтобы он выбежал на звук… Когда и это не помогло, я выбежала на лестничную клетку, пробежалась по всем этажам. Нигде его не было! Может, он выскользнул из квартиры вчера, пока меня парила Анастасия Андреевна?

На всякий случай я позвонила ей в квартиру. Она, как всегда в аккуратной темной кофточке и серой юбке ниже колен, открыла мне дверь.

— Здравствуйте. Скажите, Вы не видели моего кота? Розенкранса?

— Нет.

— Понимаете, он пропал, я не видела его со вчерашнего вечера и мне кажется…

— Нет, — повторила Анастасия Андреевна и хладнокровно захлопнула дверь.

Возвращаясь с прогулки с подругой, я снова столкнулась с ней на лестничной клетке. Конечно, веселой прогулки не получилось – я очень переживала за Розика… К тому же подруга постоянно твердила мне, что я должна забыть Сережу. Но если хочешь заставить человека забыть о ком-то, для начала сам перестань упоминать его имя…

— Анастасия Андреевна, Вы точно не видели моего кота?

— Точно, — сухо сказала она и загремела связкой ключей.

— А что тогда у Вас в руках? Вискас? Это вы мужа кошачьим кормом кормить будете?

Анастасия Андреевна ничего не ответила. Она молча вошла в квартиру и захлопнула дверь. Мне показалось, что на пороге мелькнул серый пушистый хвост. Меня просто взбесила такая наглость! Я решила так этого не оставлять, подошла к двери и настойчиво нажала на звонок. Еще раз нажала. Еще. Еще.

Через три минуты беспрерывного гудения я услышала ее голос из-за двери:

— Я вызываю милицию!

— Анастасия Андреевна! Это мой кот! Он у Вас, я знаю!

— Я терпеть не могу кошек! У мужа на кошек аллергия! У меня нет Вашего кота! Уходите, Юля!

— Откройте!

— Повторяю, я вызвала милицию!

Я со злостью пнула ее дверь и пошла к себе.

С такой циничной наглостью я еще никогда не сталкивалась!!! Меня колотило от злости! Она врала мне в глаза! Это я должна была вызывать милицию!!!

Я вышла на балкон, чтобы немного успокоиться и покурить. Кругом все начинало цвести. Верхушки деревьев почти касались моего балкона. Прошлой весной мы с Сережей ходили под цветущими липами, выковыривали из волос эти прилипучие почки, он ставил меня ногами на скамейку, приклонял калено и дарил букет из одуванчиков… Боже мой!!! Я никак не могла выкинуть его из головы… Прошлым вечером я стерла все его фотографии из телефона, но даже это не помогло… Я просто сходила с ума! Я не знала, чем себя занять, чтобы не думать, не вспоминать… Я пыталась рисовать, но на всех моих картинах было одно и то же лицо. Я пыталась разучить новые рецепты, но пока я месила тесто, я только и думала о том, как бы это понравилось Сереже… Уже под утро, когда мои глаза совсем слипались, я без сил рухнула на кровать и начала рыдать. Потому, что я боялась уснуть… я боялась, что если засну, то увижу его. А еще одной встречи с тем, с кем мне быть не суждено, я просто не выдержала бы! Меня трясло и бросало то в жар, то в холод. Я тупо включила телевизор – ночью работал только спортивный канал — и под вопли болельщиков немного задремала…

— Мяо! Мяяяо! – донеслось с соседнего балкона.

Точно! Это – Розенкранс! Любая хозяйка по голосу может определить своего кота! И он мяукал в соседней квартире – Анастасия Андреевна распахивала окно почти настежь, и все, что творилось в ее квартире, мне было хорошо слышно. Я и так уже лишилась того, кого люблю… люблю вопреки его же запретам. Я не могла допустить того, что потеряю и Розенкранса. Пусть кот — это всего лишь попытка казаться себе не такой одинокой, но это было мое единственное близкое существо.

Мой балкон, как и балкон Анастасии Андреевны, был не застеклен. Все, что мне оставалось сделать – перелезть через перила и просунуть руку в окно. В кино в такие моменты герой поскальзывается и повисает на одном пальце над пропастью. Но это жизнь. Все оказалось не так уж и сложно. Главное было держаться ближе к стенке, а не лезть у самого края.

Итак, я, стараясь не шуметь, открыла балконную дверь Анастасии Андреевны.

— Розик! – позвала я шепотом. Еще не хватало, чтобы меня услышала эта бешеная. Она и правда могла вызвать милицию! А то что сделала я – это уже взлом…

Кота нигде не было. Я обратила внимание на то, что гостиная совсем темная. Плотные шторы мешали проникнуть весеннему свету. Пыль лежала на всей мебели, начиная с книжного шкафа, заканчивая стареньким телевизором. Но все было довольно аккуратно, нигде не было никакого мусора… Было такое ощущение, что в комнате кто-то прибрался, затем вышел и закрыл дверь снаружи, и не появлялся здесь годами. На журнальном столике лежала старая газета с неразгаданным кроссвордом. Надпись шариковой ручкой поблекла. А на стенах кругом, почти закрывая все обои, были развешаны фотографии. Причем сюжет этих фотографий один и тот же – Анастасия Андреевна и ее муж вобнимку. Вот они около дерева. Вот они в квартире. Вот – на свадьбе (черно-белая фотография). Вот, снова около того же дерева… Фотографии повторялись… Всего я насчитала шесть фотографий, они были растиражированы и развешаны в каждом свободном углу… Довольно необычно… Я обратила внимание, что на фотографиях у Анастасии Андреевны были ярко-рыжие волосы с аккуратной стрижкой. Когда я ее увидела впервые, волосы у нее уже поблекли, за ними явно давно не ухаживали. Темные корни отросли, и половина головы была мышино-серого цвета. От стрижки не осталось и следа – она всегда заматывала волосы то в хвост, то в пучок.

— Ну, как сегодня на работе? – послышался голос хозяйки квартиры. У нее был очень громкий голос, поэтому ее я слышала. Видимо, муж отвечал тише, потому что его я почти не слышала. Да и вода шумела, скорее всего Анастасия Андреевна параллельно мыла посуду или еще что-нибудь.

— Слушай, ты не представляешь, сегодня в магазине встретила Людмилу Григорьевну с твоей работы! Я спросила ее про тебя, угадай, что она мне сказала? Что ты там больше не работаешь! Это ж надо быть такой сволочной бабой?! Нет, она, конечно, всегда тебя не любила, но чтоб до такой степени… Не дай Бог, она к Максиму Адольфовичу пойдет! Ну, ничего, я ей… а что ты не ешь? Горячо? Подожди, дай сметанки положу! Во-о-от. Так, конечно, вкуснее.

Из кухни доносился запах жареных котлет. Наверное, это у них на второе…

— Да, да! И тебе тоже дам покушать. Смотри, что я для тебя принесла! Ох ты, мой маленький, мой ты пушистенький!

Не может быть! Она наверняка говорила с моим котом!!! Так… если я сейчас появлюсь на кухне, она поймет, что я проникла сюда через балкон… А если вернусь к себе и позвоню в дверь, она снова соврет, что никого у нее нет. Надо как-то выманить Розенкранса. Он всегда откликался на мой голос. Хотя это и не свойственно кошкам, мой Розик обычно прибегал на зов. Только вот как сделать так, чтобы кот меня услышал, а эта ненормальная и ее муж – нет?

Я решила пробраться поближе к кухне. Для этого надо было подождать, пока Рзенкранс поест. От еды-то его ничего не могло оторвать, даже мой голос. Я подождала минут десять. За это время я услышала от Анастасии Андреевны историю про соседку, про то, как ведут себя врачихи в поликлинике и даже то, что она думает про выборы в Госдуму… Как ее муж терпит такую болтливую бабу? Муж за это время осилил суп и отказался от котлет, чем вызвал неудовольствие со стороны жены. Он решил отправиться отдохнуть и зашагал в спальню. Я услышала его шаги. Итак, на кухне оставалась только Анастасия Андреевна.

Я осторожно приоткрыла дверь гостиной. Старый паркет елочкой скрипел, поэтому шагать я старалась медленно и аккуратно, перенося вес тела с пятки на носок. Я прислушивалась к каждому шороху, от каждого звука замирала на месте и почти не дышала. Хозяин возился в спальне, наверное, разбирал кровать или переодевался. На кухне по-прежнему лилась вода.

Когда я подошла к кухне и осторожно заглянула внутрь, я не увидела там Анастасии Андреевны. На столе стояли две тарелки с остатками супа, в раковину и правда текла вода. На полу, в углу, стояло блюдце с недоеденным вискасом. Но Розенкранса тоже нигде не было. Видимо, он пошел в спальню с мужем Анастасии Андреевны. Тогда где же она сама?

Спальня находилась за соседней дверью. Я приоткрыла ее и заглянула в щелочку. Анастасия Андреевна расправляла постель, взбивала подушки и не переставала болтать с мужем.

— … а по телевизору ведь говорили, что льготы для пенсионеров совсем отменят уже к две тысячи десятому. Я не могу в это поверить, мне казалось, что он приличный человек! Нет, доверять нашему правительству – все равно, что…

Только мужа не было… Непонятно, с кем она разговаривала: в комнате была только она одна. Комната, как и вся квартира, была затемнена тяжелыми пыльными шторами… Может, муж ушел в ванну? Вдруг я почувствовала легкое прикосновение к своей ноге! Обернулась — Розик!!! Это мой Розенкранс подошел и стал тереться о ногу. Я взяла кота на руки. Никому тебя не отдам, слышишь? Никому!!!

Анастасия Андреевна закончила приготовление постели, взяла со стула фотокарточку и положила ее на подушку. Она обращалась к ней.

— Ну что ж ты так и не переоделся? Ты ведь хотел спать! Вот, на тебе пижаму, давай, устал ты, наверное, сегодня. Нет, ну как она посмела сказать, что ты у них больше не работаешь?! А потом, представляешь, положила мне руку на плечо и говорит: «Вы должны это принять. Уже три года прошло.» Ненормальная какая-то. Как будто тебя три года назад уволили… ничего не понимаю. Ты там, пожалуйста, с ней разберись, ладно?

Она положила к фотографии пижаму, расправила рукава, штанины, аккуратно накрыла все это одеялом и поцеловала изображение.

— Я тоже сейчас лягу. Посуду вымою и приду. Сладких снов, родной.

Она повернулась к выходу и зашагала к коридору. Я смотрела не нее как завороженная. «Ненормальная!» — вертелось у меня в голове. «Просто ненормальная!» Она потянулась к ручке двери, и тут я вдруг осознала, что через мгновение дверь откроется, и она увидит меня!

Бежать!!!

Не удалось…

Анастасия Андреевна смотрела мне в глаза строгим взглядом.

— Следишь за нами?

— Нет… я просто…

— Как ты сюда попала? Кто тебя впустил?

— У Вас был мой кот, — нашлась я, — Вы не имели права держать его у себя!

— Я спрашиваю, кто тебя впустил?!

— Я сама…

— Что значит, я сама?

— Я сама вошла… через балкон… у Вас окно открыто…

От ее взгляда мне стало неловко.

— Извините пожалуйста. Я пойду…

Я сделала шаг к двери.

— Вы не могли бы мне открыть? – спросила я.

— Нет.

— Но мне же нужно как-то…

— Я вызываю милицию. И ты будешь сидеть тут, пока они не приедут.

Это была последняя капля! Я не выдержала!

— Да Вы просто психически ненормальная!!! Вы крадете моего кота! Нагло врете, что его у Вас нет! Вы прибегаете ко мне через каждые пятнадцать минут, когда вам мешает запах дыма! А мне даже дверь не открыли, когда у меня кот пропал! Не пропал – Вы украли! Просто сумасшедшая тетка!

Анастасия Андреевна явно тоже сердилась.

— Ты – маленькая эгоистка! Живешь только своим «я»! Богатенькая девочка, которой папочка снимает квартиру! Мой кот! Я переживаю! Я хочу курить! Я, я, я!!! Тебя не волнуют другие люди! Избалованная засранка!

— Вам не насрать какая я? Я Вас не трогала никогда! Если б Вы меня не доставали! А Вы вот, где у меня сидите!

— Ты б знала, дорогая, как ты меня достала! Въехала всего неделю назад, уже в мою квартиру пробралась! Ты хотела меня обокрасть, воровка!? Может ты клептоманка?! Мало ты нагадила своим родителям?! Они готовы по 800 долларов в месяц отстегивать, лишь бы у себя не видеть! И мужика себе нормального найти не можешь, чтоб с ним жить! Переехала сюда и достает меня!

Знает по чему бить, стерва!

— Вы просто завидуете! Я молодая, у меня все впереди, а ты – старая сука! Видимо, своего мужика потеряла! И теперь ходит, шипит на всех! От зависти!!! Годы прошли — мужика уже точно никогда не будет!!! Еще и с катушек съехала, с фоткой разговаривать!!!

Анастасия Андреевна вдруг размахнулась и влепила мне звонкую пощечину. По щеке разлилось тепло, кожу покалывало. От неожиданной боли и шока я оцепинела.

— Не ори, мужа разбудишь. У него был тяжелый день.

Я не знаю почему, но на меня вдруг нахлынули слезы. Мне было стыдно, что в глазах стоит влага, но я не знала, как ее сдержать. Горло вдруг сперло, и я шепотом сказала:

— Да нет у Вас никакого мужа. Нет. Нет. Нет…

Я тихо пошла к выходу, прижимая кота к груди. Мои слезы падали в его мех, и шерстинки прилипали к щекам.

Дверь я открыла сама — там оказалась только одна щеколда. Анастасия Андреевна вдруг сказала мне в спину

— Надеюсь, ты не напрасно сбежала.

— Что? – обернулась я.

— Ты ведь сбежала сюда, в эту квартиру. Сбежала от кого-то?

— Ни от кого я не сбегала, старая ведьма! – буркнула я себе под нос и вышла из ее квартиры.

Закрыв за собой дверь, я пустила Розенкранса на пол. Он как ни в чем не бывало запрыгнул на диван и тут же растянулся вдоль него, показывая мне белое сытое пузо. А меня всю колотило! Курить… Я начала шарить у себя по карманам пальто, которое висело на вешалке – пачки нигде не было. Достала сумку, перетряхнула ее вверх дном… Это ж надо же! «Мужика себе на нашла, чтобы с ним жить!», «Сбежала от кого-то»! Да что она знает?! Что вообще понимает эта маразматичка в климаксе?! В сумке сигарет тоже не было. Я швырнула ее на комод и пошла на кухню. На столе лежали сигареты. Я достала одну и поднесла ко рту. Тут я вспомнила, как Анастасия Андреевна возмущалась, что я курю, а дым через вентиляцию попадает к ней в квартиру. Я подвинула к себе стул, встала на него, забралась на раковину и зажгла сигарету. Дым я выдохнула в самую решетку вентиляции. Вот тебе, коза драная! Задохнись!

Я курила в вентиляцию, и стук сердца снова приходил в норму. Я представляла, как она там бесится от этого запаха и чувствовала себя отмщенной… В этот вечер я снова никак не могла уснуть. Почему она сказала, что я сбежала? Я никого не боюсь, я сама бросила всех, бросила Сережу. Он не гнался за мной… даже наоборот… это я звонила ему, а он не брал трубку, не отвечал на смс, на электронные письма. Однажды, я встретила его у метро. Он стоял и разглядывал какой-то сувенир у ларька. В толпе я не сразу узнала его, но когда он повернулся ко мне лицом – я поняла, что это он. Мы встретились взглядом. Он смотрел на меня секунд пять… Я хотела подойти к нему, спросить, почему он перестал мне звонить, почему больше не приглашает никуда. Почему? Если он хочет все порвать – почему не сказать об этом прямо? Эта неопределенность меня к тому времени уже измучила… Я боялась даже выходить из дома за хлебом – вдруг он позвонит, а меня дома не будет… Автоответчик он не любил. Как только слышал его – сразу клал трубку.

Я улыбнулась Сереже, помахала рукой и сделала несколько шагов по направлению к нему. Он вдруг смутился, отвел глаза, в спешке положил сувенир обратно на прилавок и, торопясь, зашагал к метро, распихивая людей. Он сбегал… Просто сбегал, как трус! Мне надо было понять, в чем дело? Он нашел себе другую? Очередную… Или я что-то сделала не так? Может, мы просто в чем-то не поняли друг друга? Нет, он не хотел даже дать мне шанс на последний разговор! Я остановилась. У меня на лице все еще была та глупая неуместная улыбка. Я забыла ее снять. Я смотрела, как он уходит, ничего не понимала, а в голове что-то жутко трещало, скрежетало, клацало… В тот день, я поняла, что надо завязывать с ним. Собрала веником в совок осколки гордости, склеила их и решила ему не звонить. Решила вообще уехать куда подальше, чтобы он не смог меня достать, если вдруг решит снова со мной встретится. Может быть, он все-таки решит? Нет, нет… я перестала тешить себя надеждами и переехала вот сюда. Оборвав все связи, сменив телефон, адрес, чувства… Так что, я не сбегала – он за мной, увы, не гнался…

На следующее утро, часов в десять, в мою квартиру раздался звонок. Я приоткрыла глаза, подняла с лица подушку и пошлепала босыми ногами к двери. На пороге стояла Анастасия Андреевна.

— Я не курила. Я спала.

— Я знаю, что Вы не курили, — как-то неожиданно смущенно сказала соседка.

— Я… вот… накупила… а девать некуда…

Анастасия Андреевна протянула мне двадцать пакетиков с кошачьим кормом. Розенкранс выскочил из моей комнаты и стал тереться о ее ноги. Она улыбнулась. Я еще никогда раньше не видела ее улыбки.

— Вам нужно? Просто, если не нужно, я могу… — бормотала она.

— Спасибо, — ответила я и взяла корм.

— Думаете, Росимансу понравится?

— Он – Розенкранс, — поправила я.

— А, да… Розакранс…

— Можете звать его Розик.

Почему она не уходит? Она передала мне корм, но все еще стояла в дверях, как будто что-то хотела мне сказать, но не решалась. Она выглядела такой жалкой, тощенькой, волосы были распущены, халат наспех запахнут… Может, она хотела извиниться, это было слишком тяжело для нее… Но эта попытка уже заслуживала уважения.

— Хотите сами его покормить? – предложила я.

— А можно?

— Я думаю, он будет непротив. Он как раз еще не завтракал.

Розик, словно в подтверждение моих слов встал на задние лапы, а передними попытался дотянуться до пакетика с кормом. При этом он довольно урчал.

— Тогда, наверное… — сказала Анастасия Андреевна и вошла ко мне в квартиру.

Розенкранс довольно лопал свою еду из желтой мисочки. Анастасия Андреевна сидела на полу рядом с ним и умиленно гладила моего Розика. Она что-то улюлюкала ему, как ребенку. Я в это время ждала, пока вскипит чайник, чтобы заварить себе утреннюю чашку кофе.

— Кофе будете? – предложила я ей.

— Нет, спасибо. Кофе вредит нервной системе.

«Вашей уже ничего не поможет», — подумала я. Но не зло как-то подумала… с каким-то сожалением. Мне вдруг стало так стыдно за то, что я ей вчера наговорила… про мужа, про то, что она его потеряла…

— Как звали Вашего мужа?

— Моего мужа зовут Филипп. Филя. Филечка…

— А кем он работал?

— Он работает пожарным. С детства, мечтала выйти замуж за пожарного. Или за моряка. У них такая красивая белая форма… А когда училась в техникуме, за мной сразу стали ухаживать и моряк, и пожарный! Я думала, детские мечты никогда не сбываются… А тут такое… Я выбрала Филю. Потому что он всегда умел меня рассмешить… Я никогда с ним не скучала. И не грустила. Даже, когда провалила экзамен по литературе…

— А на кого Вы учились?

— Ох ты, мой сладкий! Наелся, да? Накушался! Ну-ка дай почесать животик? Дай почесать!

Она как будто не слышала меня. Розик довольно подставлял Анастасие Андреевне свою голову и терся о ее руки. Чайник издал короткий звонок, и я налила себе в кружку кипятка.

— Почему Вы вчера сказали… Вы думали, что я от кого-то сбежала?

— Я долго живу на свете. Я знаю, как это бывает…

— Но Вы неправы! Я не сбегала ни от кого!

— Может, ты сбежала от воспоминаний… от знакомых мест, от вещей, которые будоражат память…

Я замерла. Откуда она знает? Неужели у меня на лбу написано «брошенная неудачница»? Я села за стол.

— А чаю хотите?

— Давай, от чая не откажусь.

Мы сидели за столом, я – в ночной пижаме, она – в запахнутом наспех халате и Розенкранс рядом с нами на табуретке, обвив свое тело хвостом.

— … и тогда я просто ушла от них. И Филе пришлось устраиваться на первую попавшуюся работу, — улыбалась Анастасия Андреевна.

— А как же Вы согласились на такую авантюру?

— Да, по мне теперь и не скажешь, а я была девкой решительной. Все всегда с плеча рубила. Думала, жить — так наотмашь!

— Вот бы мне Вашу решительность! Раз – и забыть все к чертовой матери! Раз – и вообще в другую страну уехать! Раз – и бросить все, институт, работу…

— Ну, это ты не спеши. Дров наломать всегда успеешь. Доучиться все-таки надо. А потом – хоть на Кубу!

— Почему на Кубу?

— Филя все время мечтает туда поехать. Говорит, там огненный воздух, и люди все время танцуют.

— Он у Вас романтик, — улыбнулась я.

— Еще какой! А твой Сережа на самом деле просто жалкий мужчина. Он недостоин тебя. Он сам напуган, как маленький ребенок, поэтому и ведет себя так.

— Наверное…но он такой обаятельный! От его улыбки просто сносит башню… больше я от него ничего не хотела. Просто, чтоб он мне улыбался…

— Вот так ты сама его и разбаловала. Да, Розик?

— О! Розик с Вами не согласится. Он – самый разбалованный мужчина в моей жизни!

— И правильно! Его как раз надо баловать. Вообще, надо знать, кого баловать, а кого нет.

Она улыбнулась мне и встала с табуретки.

— Ну, я пойду. Скоро Филя с работы придет, а мне надо еще по магазинам пройтись. Кормить его нечем.

— Ну, удачи Вам, — я встала, чтобы ее проводить. Какая интересная женщина… Такое ощущение, что и нет между нами никакой разницы в возрасте. Да и вообще – нет между нами разницы… Она перебирает вещи умершего мужа и разговаривает с его фотографией. А я перебираю в памяти воспоминания о Сереже и мысленно все время с ним говорю… По сути – я такой же псих, как и она.

Ближе к вечеру у меня в квартире вдруг раздался телефонный звонок. Я дернулась с дивана, потревожив Розика, который спал у меня на коленях. Он испуганно подпрыгнул и убежал в другую комнату.

— Алле.

— Привет, Юлечка.

Не может быть!!!

— Сережа?

— Как у тебя дела?

— Кто тебе дал мой телефон? — я никак не могла поверить, что это он. Сам звонит! Да еще как-то меня нашел…

— Твоя мама дала.

Вот блин!!! Я же просила: никому, никому не давать! Вечно у нее вода в жопе не держится…

— Я сказал ей, что по работе звоню.

— Ясно…

Я замолчала.

— Знаешь, мы тут открываем новый ресторан… приходи на открытие. Я буду перерезать красную ленточку!

— Зачем я тебе?

— Ну, подумал, может, ты захочешь поесть нахаляву?

Боже, как будто ничего и не произошло! Как будто он забыл, что вычеркивал меня из своей жизни на целых полтора месяца! От этого голоса я начала об этом забывать…

— А когда?

— Завтра. Придешь?

Завтра у меня семинар, на котором обязательно надо появиться! Вот, блин!!! Меня и так грозились отчислить за прогулы, и у меня будут такие проблемы на сессии…

— Без вопросов! – ответила я.

— Вот и славненько. Ты не знаешь, на такие мероприятия с ленточками надо со своими ножницами приходить или там раздают?

— Откуда я знаю, я раньше не была…

— Я тоже. Ну, на всякий случай прихвачу парочку. Если не понадобятся – подарю тебе. Тебе когда-нибудь дарили ножницы?

— Нет… Ну, подари… это будет что-то вроде запоздалого подарка на мой день рождения, о котором ты забыл. И даже не позвонил…

— Все, все. Никаких упреков. Я этого не люблю. Меня можно только ласкать и хвалить. Давай, до встречи, солнце!

Он положил трубку. В его голосе всегда звучал какой-то ласковый смешок. И хотелось ему всегда говорить только «Да». И просто всегда хотелось ему что-нибудь говорить и что-нибудь слушать… не важно, что…

Боже мой!!! Я летела над городом, не чувствуя своих ног! Я летела по лестнице вниз, из дома, я летела в вагоне метро, я летела на пешеходном переходе… У меня были офигенная юбка из синего шелка и ленточка в волосах! Я была в тот вечер самой красивой девушкой на территории бывшего СНГ! Напомаженная улыбка никак не хотела убираться с лица, даже когда я покупала билетик в троллейбус! Водитель подумал, что я улыбаюсь ему, и дал мне билетик просто так. Обожаю наш город!!! Обожаю водителей троллейбусов!!! Обожаю всех людей на свете!!! Обожаю себя!!! И конечно, Сережу!!!

Он со своими партнерами стоял у барной стойки. Перед ней была натянута алая лента. Он говорил какую-то речь, фотографы его снимали, перед ним стояла большая толпа зрителей, истекающая слюной. На столах самые лучшие блюда. Но никто за ними пока не сидел. Все смотрели на него. На его успех, на его ресторан, на его гордость.

Когда церемония закончилась, и от него отстал последний журналист, Сережа подошел ко мне.

— Слушай, ну, красотка! Просто красотка!

Он держал меня за руку и осматривал с ног до головы.

— Тебя надо срочно выгнать из ресторана!

— Это почему? – игриво спросила я.

— Потому, что глядя на тебя, есть совсем не хочется. Хочется делать что-то такое, что наш ресторан не предоставляет в меню…

— Ой, засмущал…

— Ты раньше редко ходила в юбочке, с бантиками…

— Да, шкет в бейсболке — он и есть шкет! Просто ты раньше не приглашал меня в ресторан. Тут все так официально.

— Не знаю как ты, а я уже готов сорвать с себя этот галстук и смокинг! Терпеть не могу все эти пафосные штучки.

— Сорви. Я думаю, журналистам это очень понравится…

— Я думаю, тебе тоже.

Он мне подмигнул, и я покраснела.

— А где твоя жена? Почему она не пришла?

— Она в Финляндии. Мотается за шмотками. Скоро придется переоборудовать кухню под ее гардероб – столько одежды ни в каком шкафу не помещается! А ты как? Замуж еще не собралась?

— Нет пока.

— Меня ждешь?

— А чего тебя ждать, ты женат и счастлив…

— Нет, нет… я несчастен. Я каждую ночь рыдаю в подушку и замышляю убийство своей жены.

Он наигранно злобно потер руки.

К нему подошла длинноногая девушка в черном коротком платье.

— Сережа! А мы тебе место заняли за нашим столиком.

— А, я вас не представил: Юля, Валя. Он взял наши руки и соединил их в рукопожатии.

Валя посмотрела на меня оценивающе. И тут же перевела взгляд на Сережу. Видимо, не сочла меня конкуренткой.

— Ну, пойдем за столик! Я хочу с тобой пообщаться…

Она наклонилась к его уху и еще что-то прошептала. Сережа заулыбался и протянул:

— М-м-м-м… Такое упускать просто грех.

Валя поцеловала моего Сережу. А я стояла и смотрела на все это. И молчала. И смотрела.

Как это в его духе!!! Собрать весь свой гарем, чтобы все полюбовались на его успех! Чтобы он перерезал красную ленточку перед фотографами, а мы, стояли снизу и восхищались им!

Я развернулась, стараясь идти ровно, и пошла за свой столик. Я просидела минут пятнадцать, чтобы это не показалось реакцией на Валю, а затем пошла к выходу. У выхода Сережа догнал меня.

— Уже уходишь?

— Да… мне позвонила мама… у нее потекла стиральная машина…

Какая нелепая отмаза!!! Он наверняка все понял!

— Да? Ну, как хочешь… у нас впереди еще танцы и десерт.

— Нет, я бы осталась, правда, но не могу.

Как я могла подумать, что он хочет видеть меня? Что он скучал? Что он изменился? И, главное, не в чем его упрекнуть… Он же не обещал, что будет сидеть за столиком со мной. Что я буду единственной его девушкой на этом вечере. Что я вообще буду его девушкой – он, как всегда ничего не обещал!

— Что не обещал? – спросил Сережа.

Я случайно сказала последние два слова вслух! Дура…

— Я говорю, я не обещала тебе сидеть тут весь вечер. К тому же, у меня сегодня еще важная встреча с одним парнем…

— Ты же говоришь, у мамы стиралка потекла?

— Ну да… починю ее – и на свидание…

— А ты умеешь чинить стиральные машины? Я думал, ты просто поможешь вытереть воду там, и все такое…

— Ну да… это я и имела в виду… — я готова была провалиться сквозь землю!!! Несла чушь! Зачем я ему нужна?!!! Зачем он позвонил и пригласил меня?! Зачем рвать мне душу??? Может, ему трудно смириться с тем, что я перестала звонить? Он решил потешить самолюбие и проверить, примчусь ли я по его первому зову? Примчалась… дура…

— Что-то ты темнишь, милая… — у него в глазах стояла усмешка. Как всегда добрая, безобидная, беззаботная и такая бессердечная!

— Все, мне правда пора, — сказала я и развернулась.

Я шагала медленно, хотя хотелось бежать сломя голову. Но я должна была показать, хотя бы походкой, что это – не побег. Это — гордый, решительный уход. Не оборачиваясь, не сожалея. И тут я споткнулась! Проклятый каблук подкосился, и я распласталась на полу!

Тут же подбежал услужливый официант, стал меня поднимать, отряхивать, спрашивать, все ли нормально…

КАКАЯ Я НЕУДАЧНИЦА!!! Все валится из рук!!! Я обернулась. Сережа стоял спиной, но Валя меня видела. Она со смехом указала на меня пальцем, и он обернулся. Официант собирал выпавшие из моей сумочки ключи, мелочь, прокладку… Блин! Прокладку!!! Ниже пасть было просто невозможно! Я со всех ног рванула из этого ресторана, вырвав у официанта свою сумку.

Надежда – самое коварное чувство! Ее нам дают непонятно зачем и так просто, одним движение мизинца, разметают в клочья… В душе — ядерный взрыв!!! Никогда ни на что не надеяться!!! Просто домой, закрыть дверь, спрятаться, не думать, закрыться на все замки и реветь, реветь, реветь…

Дома я поднесла сигарету ко рту, щелкнула зажигалкой, но тут подумала про Анастасию Андреевну. Почему-то не захотелось действовать ей на нервы, и я положила сигарету обратно в пачку. И вообще, почему я курю из-за этого засранца? Почему я травлю себя, когда ему наплевать?! Даже если я сдохну тут, на полу, написав его имя кровью на стенах, он ухмыльнется и скажет: «Ненормальная! Я ту ни при чем, просто девушка съехала с катушек.» Кретин! Вычеркнуть его! Забыть! Убить в себе!!! (кажется, я уже это неоднократно себе повторяла за последние два месяца…) Ладно. Первый шаг – не курить из-за него! Не делать ничего из-за него!

Я схватила со стола пачку сигарет, вышла на балкон и швырнула ее на улицу. Все. С этим покончено. И Анастасия Андреевна будет довольна. Интересно, как она там? Я прислушалась. В ее квартире не было ничего слышно… Странно, она всегда что-то бормотала себе под нос, а тут – тишина. Видимо, ее нет дома. Меня вдруг неудержимо потянуло к ней… В ее дом. Мне так хотелось с ней поговорить, рассказать все… Я почему-то знала, что она меня поймет.

Я вышла из квартиры, позвонила в ее дверь. Никто не открывал. Никаких шорохов за дверью. Ее нет дома. Тут я вспомнила: она говорила, что ложится в больницу на какое-то обследование на день-два. Сегодня как раз понедельник. Значит, она вернется завтра-послезавтра.

Я почему-то прониклась к этой женщине! Как же хотелось ей помочь… Хотя самой необходима была помощь… Я видела, что ее заморочки – не просто так. Это какая-то невыстраданная боль, которую она сама отпустить была не в состоянии. Я решила помочь ей справиться с ней. Перешагнуть и идти дальше. Избавиться от вечных призраков…

Я снова пробралась в ее квартиру через балкон, как делала до этого. Розенкранс посмотрел в мою сторону как-то осуждающе, когда я перешагивала через перила. Посмотрел – и отвернулся. Мол, делай что хочешь, я не с тобой. Как хорошо быть котом. Никаких тебе душевных терзаний… Только жрать, да спать… Конечно, он не понимал ни меня, ни ее… Или наоборот, слишком хорошо нас понимал…

Я взялась за тряпку. Вытерла всю пыль, перебрала каждый предмет в этой темной комнате, протерла и положила на то же самое место. Потом взялась за окна. Я распахнула бардовые шторы. Свет ворвался в помещение, и с непривычки у меня в глазах забегали зайчики. Я сняла эти шторы, отнесла к себе и закинула в стиральную машину. Толстый налет грязи на окнах я тщательно оттерла. Стёкла стали до того прозрачные, что сразу и не понять – есть они в раме, или нет. Потом настал черед пропылесосить ковер и вымыть пол… Вот тащить через балкон пылесос было бы трудновато… Но я нашла у Анастасии Андреевны ее собственный пылесос, и дело продвинулось дальше. Наконец, я сняла со стен маниакально развешанные фотографии Филиппа. Я убрала все эти фотографии в самый дальний угол, в шкаф. Ту самую, с которой она разговаривала, я запихнула в самый низ. Потом вытащила из шкафа все его вещи, всю одежду (она лежала там так, как будто ей каждый день пользовались) и, аккуратно сложив, убрала в коробку, а коробку — на антресоль. «Как Кощеева смерть, — подумала я, — в игле, в яйце, в утке, в сундуке на дубе».

Без сил я рухнула на кресло. Ну и что, что я устала. Без этого Анастасия Андреевна так и будет жить в дебрях своих полубольных фантазий… Может быть, я сейчас спасла ее…

С этой мыслью я впервые за долгое время, крепко уснула. Уснула, потому что почувствовала себя неодинокой, почувствовала, что кому-то нужна и что мне тоже нужен кто-то… кто-то, кроме Сережи…

— Что ты сделала с Филиппом?

Меня разбудил нервный испуганный голос. Я обнаружила, что все еще полулежу на кресле в квартире Анастасии Андреевны. Она стоит обутая в уличную обувь на пороге комнаты и ошалело озирается.

— Здравствуйте! Ну как Вы? А я тут прибралась немножко…

— Где мой муж?! – повторила она с ужасом в глазах.

— Успокойтесь, Анастасия Андреевна. Это нужно было сделать.

Я встала с кресла и подошла к ней, чтобы она чувствовала мою поддержку.

Она вдруг схватила меня за плечи и стала трясти.

— Дрянь малолетняя!!! Что ты сделала?! Где он? Где он?

Она в ярости швырнула меня в угол, я упала на пол. Анастасия Андреевна, как ветер, носилась по комнате переворачивая предметы, заглядывая в ящики, под диван, в шкаф…

— Куда ты дела все его вещи?

— Я хотела Вам помочь…

— Куда?!!! – она метнулась ко мне, больно схватила меня за запястье и потащила к шкафу.

— Тут висела его рубашка на выход… в чем он теперь пойдет в гости, если нас пригласят?

— Отпустите, мне больно! – я пыталась вырваться, но цепкие острые пальцы крепко сжимали руку.

— Я тебе покажу, чужих мужей воровать!!! Допляшешься! Филипп! Филипп!!! Филечка!!!

Она отпустила меня и побежала на кухню. Пробежавшись по всем трем комнатам, она вернулась ко мне.

— Когда я уезжала, он смотрел телевизор! Он сидел на этом кресле! Куда ты его подевала, сука?

— Я его никуда не девала. Он давно не с Вами… не с нами… Вы, скорее всего, не помните, но он – умер.

— Хватит нести чушь!!! Верни мне его! Счас же!!! Слышишь?! Верни мне моего Филиппа!!!

Она рассвирепела не на шутку, и я вдруг страшно ее испугалась. Такой ярости я не видела ни в одном человеке. Она налетела на меня, повалила на пол и стала душить. Я пыталась сопротивляться, скинуть ее руки, но все было без толку.

— Отпустите! Пустите, пожалуйста!

— Я хотела Вам помочь… — хрипела я.

— Это ты счас умрешь, а не он!!! Он всегда был со мной! Он любил меня! Зачем тебе надо его красть?!

Я думала, у меня вылезут глаза из орбит. Дышать было нечем, все вокруг плыло, на лбу выступил пот.

— Пустите… — только и могла повторять я, — пустите…

— Кто тебя просил?! Кто, ( она стукнула меня головой об пол) тебя ( еще раз стукнула) просил?!!! – еще удар.

— Мы любили друг друга! Почему… вам всем неймётся?! Почему все завидуют нам?! Все, все вы… Вы ненавидите нас да? Кого, меня? Его? Что мы тебе сделали? Зачем ты рушишь нашу жизнь?!

Я смогла дотянуться рукой до уха Анастасии Андреевны и что было сил дернуть за сережку. Она вскрикнула и схватилась за ухо. Я метнулась в сторону и наконец-то сделала глубокий вдох. От этого вдоха у меня закружилась голова.

— Я хотела помочь, я просто хотела Вам помочь… — шептала я.

— Кто тебя просил?! Где он!? Где, говори?!!!

Анастасия Андреевна снова ринулась ко мне. Я со страху отпрыгнула к шкафу, открыла его и стала судорожно копаться.

— Сейчас, сейчас найду, подождите…

Мои пальцы уцепились за фотокарточку, я резко рванула ее, и вдруг она разорвалась пополам! Я протянула Анастасие Андреевне сначала одну половинку, потом — вторую.

Она вдруг изменилась в лице, встала воцепенении, потом на глазах навернулись слезы. Она схватила фотографию, сложила вместе две половинки и прижала к груди. Из глаз потекли слезы, она плакала и бормотала

— Все против нас, все нас с тобой ненавидят… они хотят отобрать тебя у меня… разрушить… Я не дам тебя, слышишь? Ты только не волнуйся… Что, переволновался? Ну, все позади, сейчас мы тебя вылечим…

Анастасия Андреевна пошла в кухню, не обращая больше на меня никакого внимания.

Я поплелась за ней.

— Анастасия Андреевна…

Она открыла один из ящиков кухни и достала коробку с лекарствами.

— Ничего, потерпи чуть-чуть… Вот, сейчас…

— Анастасия Андреевна. Не сердитесь… Я думала, Вам так будет легче…

Она меня не слушала, наверное, даже не слышала. Она достала из коробки лейкопластырь, положила фотографию на стол изображением вниз и склеила две половинки этим пластырем.

— Просто, понимаете, то, что Вы видите, то есть думаете, что видите… Вы просто не можете принять… но это произошло и с этим все равно придется смириться.

Она взяла в руки бутылочку с перекисью водорода, стала ее открывать, но крышка не поддавалась. И все бормотала

— Им нас не разлучить. Помнишь, ты мне говорил, что всегда будешь рядом. И я тоже никогда тебя не оставлю… И пусть говорят, что хотят… Дела до них нет… Филечка мой, Филя…

Голос совсем перестал быть разборчивым, речь превратилась в сплошные всхлипывания. Я сделала шаг вперед.

— Это просто фотография, Анастасия Андреевна. Он Вас не слышит. Мне, правда, очень, очень жаль, но Ваш муж давно мертв…

Она резко повернула в мою сторону заплаканное лицо. В глазах были ярость и какое-то бешенство. Она метнула в меня ту самую баночку перекиси водорода и заорала:

— Пошла вон! Пошла!!! Убирайся счас же, дрянь!!!

Она сунула руку в коробку, чтобы схватить еще что-нибудь, но я уже бежала по коридору. Дверь была раскрыта настежь и я пулей вылетела из ее квартиры, закрыла дверь и села на пол… Дико хотелось курить…

Следующие дни я проводила сначала в институте, вечером – у компьютера. Я сидела в Интернете, встречая безликих случайных попутчиков. С кем-то знакомилась и тут же забывала… Кому-то открывала душу, кому-то бессовестно врала, кто-то врал мне, и все мы тупо убивали час за часом нашей никчемной жизни…

Меня мучило все на свете – жалость, чувство вины, одиночество, невыплаканная любовь, обида – слишком много эмоций, чтобы все перечислить и все осознать…

В бесконечном калейдоскопе из порнухи, прикольных картинок, бессмысленных надписей и сотен людей я обнаружила интересный сайт. На нем создавали свои странички люди. Там можно было найти любого человека, который заходил на этот сайт. Там люди разыскивали своих бывших одноклассников, соседей по дому, армейских товарищей… Нужно было всего лишь указать имя, фамилию, год рождения и место, где учился, работал, жил… И тут же к тебе стучались бывшие знакомые. Даже те, с которыми ты не виделся уже сто лет! Все встречались, начинались стандартные фразы: «Давно не виделись! Как ты?», «Как живешь, что новенького?», «Ого! Ты замужем? Беременна? Развелся? Уехал в Израиль? Работаешь в зоопарке?» и так далее… Я вдруг нашла там кучу народа, который по каким-то причинам меня не забыл. Все так радовались, что нашли меня! И тут я подумала: ведь в моей жизни за последнее время никого и не было, кроме Сережи… Ни друзей, ни знакомых, ни даже родных… В один из вечеров я взяла трубку и позвонила маме. Оказалось, они доделали ремонт. Я вдруг поговорила с ней совсем по-другому… Я не просто отвечала на ее вопросы об учебе, о жизни (как правило «все хорошо»), не просто, чтоб отвязаться. Я действительно узнала как у нее дела, как она скучает по мне. И как папа переживает, что на работе грядет смена начальства. И как она купила две пальмы, чтобы поставить их в тот пустой угол… И все это было так интересно. Так просто… Никак не связано с Сергеем… Я как-будто очнулась от долгой спячки.

В Интернете мои друзья попросили меня выложить свои фотографии. Мы не виделись сто лет, и всем было интересно, как я выгляжу. А один наш бывший одноклассник служил теперь во флоте! Я так удивилась – был самый хиленький, а сейчас – моряк. Моряк! Меня как будто дернуло током! Моряк!!!

Через минуту я уже звонилась в дверь Анастасии Андреевны. У меня на руках был Розик. Она немного подумала, затем открыла.

— Что? – сухо спросила она.

— Здравствуйте. Я хотела попросить прощения.

— За что?

— Ну… за тот случай…

— Уходи.

Она попыталась закрыть дверь, но я остановила ее.

— Анастасия Андреевна, я, правда, очень, очень виновата. Я не знала, что Вы так… Ну простите меня. Вот и Розенкранс по вам скучает!

Я помахала соседке его лапой. Сам Розенкранс презрительно фыркнул и дернулся, чтобы убежать. Но я его удержала. Он недовольно вздохнул.

— Помните, Вы говорили, что когда Вы учились, за Вами ухаживал какой-то моряк?

— Да, Витя.

— Вы же можете его найти через Интернет! Вам не интересно, как у него дела, что с ним стало?

— Нет.

Она снова хотела закрыть дверь.

— Кто у Вас есть, кроме меня?

— Что? — переспросила Анастасия Андреевна.

— Кто у Вас есть в этом доме, в этой жизни, кроме меня? Ну… и Филиппа…

— Я не понимаю о чем ты, Юля, — она пыталась держаться строго, холодно, но на последней букве голос еле заметно дрогнул.

— Понимаете… Мне просто кажется, мы с Вами чем-то похожи… Помните то утро, когда Вы принесли Розенкрансу корм? Мы тогда проболтали часов пять без умолку. Я тогда подумала, что Вы, наверное, давно вот так вот ни с кем не разговаривали… и я тоже…

— Да и правда… давно…

— Вы понимаете меня лучше всех на свете. Вы как будто знаете все про меня. Что я чувствую, что думаю… и даже, что я буду чувствовать и думать потом… Я хотела вам рассказать, что Сережа мне звонил.

— Да?! Сам? И чего он хотел?

— Это уже не важно. Пойдемте ко мне в гости. Я вас угощу вкусным чаем и пряниками.

— А Розика дашь покормить?

— Конечно, Анастасия Андреевна!

Она улыбнулась мне и шагнула за порог.

Выпив по несколько литров чая, мы с ней решили разыскать того моряка, который ухаживал за ней в юности. Для этого мы оставили ее анкетные данные на том самом сайте. Ещё мы решили выложить в Интернете свои фотографии.

— Нужно в цифровом формате.

— Это как? – спросила она.

— Ну… это можно скинуть с фотоаппарата или с телефона… у Вас нету?

— Юль, о чем ты говоришь!

— Так, давайте тогда я Вас нащёлкаю! У меня есть цифровой фотик. А Вы – меня! Меня тоже одноклассники просили фотки загрузить.

— Ну, давай. Устроим фотосессию! Подожди, надо же приодеться! Ее же все увидят!

Анастасия Андреевна, как девчонка, собирающаяся на первое свидание, засуетилась.

— Знаете… а давайте мы Вас подкрасим?

— Что? Меня? Глаза что ли?

— Да нет, — улыбнулась я, — я видела у Вас фотографию, на которой у вас рыжие волосы. Вам так это шло! Давайте покрасимся снова в рыжий! У меня как раз хна есть, недавно купила, хотела масть сменить…

— Думаешь? Вообще-то, да… я что-то совсем последнее время забыла о прическе.

Мы развели хну, намазали голову Анастасие Андреевне и укутали полотенцем, а пока ждали положенные полчаса, я примеряла платья, в которых можно было бы сфоткаться.

— Вот это по цвету очень подходит, — советовала она.

— Оно же вечернее! Глупо! Что это я в своей квартире –

в платье на выход?

— Тогда надень те джинсы, только не с майкой, а вон, с рубашкой!

Я поражалась: насколько у нее был современный вкус! Моя мама в жизни бы не одобрила драные на коленке джинсы и рубашку с заклепками и орлом на спине.

— Ты ж девчонка еще! Мне, конечно, такое уже не солидно, а тебе – в самый раз!

— Думаете? А может, так? — я расстегнула еще одну пуговицу на рубашке. Лифчик вызывающе торчал из декольте.

— Ах ты развратница! – засмеялась она, — хотя, надо же им бросить косточку!

Мы обе смеялись без умолку. С рыжими волосами она словно помолодела. Она стеснялась, как школьница, когда я просила ее встать так или эдак перед фотоаппаратом. Мы фотографировались в шляпах, в разных нарядах, даже в зимней шубе! Изображали фотомоделей, делали строгое лицо, высовывали язык и строили рожицы! Никогда бы не подумала, что мне может быть так весело с этой строгой на первый взгляд чопорной тёткой! Я обязательно отнесу распечатать эти фотографии, чтобы отдать ей пару копий. Пусть видит, какая у нее красивая улыбка, когда она по-настоящему счастлива!

Через пару дней, я радостно вбежала к ней в квартиру.

— Вам ответили! Вам ответили!!!

— В Интернете? — оторвалась она от чтения журнала.

— Да! Это не тот моряк, но это сын его брата! Он где-то мой ровесник! И он узнал Вас по фотографии! Вы с ним где-то виделись! Он пишет, что Виктор, так его зовут?

— Да, да, Виктор Алапьев.

— Да! Именно! Виктор пять лет как овдовел. И пока еще не занят… — я ей подмигнула, — он сам не выходит в Интернет… ну, как и Вы… но у него есть телефон! И этот телефон сейчас у меня!

Я протянула ей бумажку с цифрами.

— Это его телефон? А он знает, что я его ищу?

— Нет, не знает. Но Вы позвоните и расскажите ему об этом!

— Как? Сама? Первая?

— Ну, а как еще. Он же Ваш телефон не знает!

— Юль, неудобно…

— Неудобно-неудобно! Да плюньте Вы! Надо жить! Помните, Вы сами говорили, что жили наотмашь! Решительно! Что Вы теряете?

— Ну, не знаю…

Она помяла в руках бумажку и отложила в сторону.

— Нет, я не буду звонить.

— Ну почему? А вдруг он до сих пор вас любит? Вдруг он всю жизнь ждал этого звонка?

— Меня Филипп не так поймет, она опустила глаза.

Я замолчала. Что тут сделаешь? Я никак не могла найти слова… Она сидела и накручивала на палец кончик своих рыжих волос. Я подошла к ее креслу, присела на корточки, заглянула в глаза.

— У Вас появился шанс. Появился шанс на счастье. Если Вы его упустите – Вы будете просто круглой идиоткой.

Анастасия Андреевна вздохнула, положила мне ладонь на руку.

— Я подумаю, Юлечка. Спасибо.

Что было со мной? Я в Интернете на том же сайте нашла кучу бывших знакомых, друзей приятелей. Они закружили меня вопросами, ответами, фотками, мелодиями, фактами из своей жизни… Я решила собрать их всех вместе. Почему бы и нет? Живу одна… Так было бы клево увидеть их повзрослевшие мордочки! К тому же моя первая любовь – Паша, еще из начальной школы, превратился в такого красавца! И закидывал меня интригующими сообщениями… Кажется, он тоже был ко мне неравнодушен. Как знать? Все-таки он – не женат, это ему уже большой плюс!

Я назначила встречу назавтра, закупила кучу продуктов, пива… Долго все это готовила, резала, месила. Мне на помощь пришла Анастасия Андреевна. Мы вместе приготовили сырный салат, и она научила меня тушить мясо. Она заразилась от меня волнующим чувством ожидания, предвкушения… Просила обязательно рассказать, что скажет мне этот Паша. Еще мы взяли у нее из квартиры стулья, чтобы все могли разместиться. Я передала ей фотографии, которые накануне распечатала. Это на них мы дурачились и красовались в тот день. Она сказала, что посмотрит их дома, пожелала мне удачи, почесала за ушком Розенкранса и пошла к себе.

Вечер у меня был отведен на то, чтобы подобрать нужный наряд и вымыть голову. Только я залезла в ванну, как раздался телефонный звонок. Наверняка кто-нибудь из найденных друзей, узнать точный адрес или время. Я выскочила из ванны, обмотавшись полотенцем.

— Привет, Юльчик!

Это был голос Сергея… Что-то внутри больно сжалось.

— Что тебе надо?

— Чего ты такая строгая?

— Я такая, какую ты заслуживаешь.

— Я хотел извиниться…

— За что? — вот это было для меня и правда неожиданно. Он раньше не извинялся. Он просто не считал себя ни в чем виноватым!

— Я был неправ… Я понимаю. Я все понимаю… Ты нужна мне, правда…

— Как? – я просто растерялась, — ты же сам говорил… никаких привязанностей…

— Я был идиотом. Круглым дураком, Юля! Как ты не понимаешь! Ты перестала мне звонить, и я почувствовал, что я один. Один на всем белом свете!

— Стоп, стоп… Это ты мне сейчас говоришь? Почему?

— Что почему?

— Почему сейчас? Почему не тогда, когда ты убегал от меня у ларька с сувенирами? Почему не тогда, на открытии ресторана? Почему не тогда, когда я посылала тебе миллион смс?

— Потому, что я идиот… — он на секунду замолчал, — мне было обидно, что ты бросила меня. Уехала, ничего не сказав, поменяла номер телефона… я думал: почему это я должен ее разыскивать? Думаешь, я стал бы просто так искать тебя в этом огромном городе?

Я не знала, что сказать… На меня как-будто свалилось небо. Какое-то опустошение, полное отсутствие всех звуков… и всех цветов… а потом снова нахлынули воспоминания… Как мы посылали друг другу смс ночи напролет, как целовались на эскалаторе в метро, как купались в одежде в каком-то озере… Сережа! Мой Сережа!

— Почему я? Почему не та же… Валя…

— Валя – это просто шпилька.

— Что?

— Это шпилька тебе, — объяснял он, — за то, что забыла меня. За то, что пряталась… Я думал, если ты заревнуешь, то вернешься. А ты, наоборот, ушла… Ты больше не хочешь меня видеть?

Если б он знал!!! Если б только догадывался, как я хочу!!! Я больше ничего на свете так не желаю!!! Я бы продала душу и вечно жарилась на костре!!! Я бы сделала все, что угодно!

— Не хочешь? – еще раз спросил он.

— Хочу, — прошептала я.

— Тогда давай встретимся! Приходи завтра на наше место!

— Сереж… я завтра не могу… у меня завтра встреча…

— Опять твои нелепые отговорки? – грустно улыбнулся Сережа.

— Нет, правда… я пригласила гостей… они уже все собрались приходить…

Тут я подумала: к черту друзей, к черту все! Такое бывает в жизни только однажды! Я не могла это упустить! Я знала, что всю жизнь, каждый последующий вечер перед сном, закрывая глаза, я буду проклинать себя, если скажу «нет».

— Приходи, я очень тебя прошу… Послезавтра я улетаю в Афины на месяц, я очень хочу перед отъездом тебя увидеть… Увидеть эти глазки, носик, ротик…

— Хорошо, — согласилась я, — Я буду.

— Ура!!! – закричал он в трубку. — Мы снова вместе!

— Да! Мы – снова пара!!! – радостно крикнула я в ответ.

— Ну… я бы не стал ставить такие штампы… — он замешкался.

— Почему? – удивилась я.

— Ну, пара… это звучит как-то официально, ты же знаешь, я не люблю пафос… а пара … такое ощущение, что мы друг другу что-то должны.

— А ты считаешь, что мы ничего не должны друг другу?

— Ты же знаешь мои взгляды на жизнь, — ласково ответил он.

— Знаешь, Сережа… — я набрала полную грудь воздуха, — я не хочу тебя видеть! Я не приду! Ни сегодня, ни завтра, я никогда не-при-ду!!! Такой мужик мне не нужен!

Он что-то бурчал в трубку типа: «Ну, солнце, ты же знаешь, эти все обязательства… ты мне, правда, очень нужна…». Но я не слушала. Я просто положила трубку и отошла от телефона. Я сделала это. Освободилась. Мне вдруг стало так легко!!! Как будто из сердца выдрали занозу! Он стал мне не нужен!!! Мне стал никто не нужен! Я вдруг это осознала ясно-ясно! Завтра я принимаю гостей… Я свободный человек, со свободной душой. Меня никто не держит, и я ни от кого ничего не жду. Не жду, не потому, что обещала «не ждать», а потому, что мне и правда это стало не нужно!!! По-фи-гу!!! Я так разволновалась, что дико захотелось курить. Решила, еще одну… Последнюю… Как победный бокал шампанского! Отпраздную – и брошу. Нельзя же так просто оставлять душевное освобождение? Не поставив жирной точки? Я пошарила в сумке, по карманам пальто, заглянула в ящики на кухне и потом вспомнила – я же тогда выкинула пачку с балкона…

Я наспех натянула джинсы, футболку, старые кеды… Взгляд упал на Розенкранса. Он спал своим вечно довольным кошачьим сном. Я взяла его на руки, подняла над головой и закружила по комнате! Он обалдело смотрел мне в глаза, не понимая, с чего это хозяйка настолько спятила! Потом я поцеловала его серую мордочку, и он мурлыкнул мне в ответ. Все, я опустила его обратно на диван, вышла из квартиры и закрыла за собой дверь.

В это время Анастасия Андреевна стояла перед зеркалом. Она все никак не могла привыкнуть к новому цвету волос. Смотрела на свое отражение, подходя то вплотную к зеркалу, то отходя подальше… Вдруг взгляд ее упал на отраженный в зеркале стол. На столе лежали фотографии, которые Юля ей дала этим вечером. Анастасия Андреевна надела очки и вытащила их из бумажного пакета.

Она сама вдруг удивилась своей радостной улыбке. Она нашла фотографию, где она корчит смешную рожицу. Глаза горят, руки раскинуты в стороны… Она взяла эту фотографию, отнесла на расстояние вытянутой руки и поднесла к зеркалу. Она смотрела то на фотографию, то на свое отражение. Как будто не могла поверить, что это – она.

На стене, за зеркалом, висела одна из фотографий ее и Филиппа. Анастасия Андреевна подошла к стене, сняла фотографию и пристально вгляделась. Она провела рукой сначала по своему лицу, затем по лицу мужа… Вдруг она замерла. Взгляд остановился. Она постояла так с минуту, потом обернулась вокруг. Как будто в первый раз она оказалась в своей собственной комнате. Она смотрела на развешанные по стенам фотографии мужа, словно видя их впервые. А может, она и правда их впервые увидела… заметила…

Она медленно подошла к той фотографии, которая лежала на подушке и олицетворяла спящего Филиппа. Она до сих пор была склеена пластырем с обратной стороны. Анастасия Андреевна откинула одеяло, взяла с кровати пижаму и смяла ее в руках. Смяла – и отпустила. Пижама упала на пол. Затем женщина взяла саму фотографию, присмотрелась к ней, и слезы покатились из глаз. Она села на кровать, обхватила голову руками и зарыдала.

Я в это время шла по улице к ларьку «24 часа» за пачкой сигарет. Я была самой свободной девушкой на свете! Я, наконец, могла думать не о нем! Я думала о чем угодно! О смешном преподавателе в институте, о собаке нашего соседа по даче, о том, как хорошо в городе ночью! Гуляют какие-то парочки… Он ощупывает самые укромные уголки ее тела, а она, ничуть не стесняясь, ржет его от его нелепых шуток… Пьяные опухшие бомжи спят с перепоя в подземных переходах и видят сны о своем счастливом детстве… Машины носятся туда-сюда, даже в 4 часа утра!

Я шагнула на дорогу уверенным твердым шагом! Шагом человека, который ничего больше не боится, шагом…

Б-А-А-А-М!!!

Я говорила, что в 4 часа утра машины носятся, как сумасшедшие? Люди мчатся из клубов и дискотек полупьяные, накаченные наркотой… Они не видят ничего перед собой, им кажется они – короли дороги… Меня один из них тоже не увидел… Я не сердилась на него… Мне просто было жаль, что завтра придут гости – а меня нет.

Меня неудержимо понесло куда-то наверх, по воздуху, закружило в ветре и тянуло-тянуло…

Но я не могла улететь просто так… Я должна была попрощаться с человеком… С человеком, который стал для меня самым главным, самым близким… Я прислонилась к ее окну.

Анастасия Андреевна, снимала со стен фотографии мужа и складывала их в большую коробку. Лицо было заплаканное, но слезы уже высохли. Губы плотно сжаты. Движения четкие и очень осознанные.

Она закрыла коробку. Потом снова открыла, достала из-под кровати фотографию с пластырем. Последний раз провела рукой по лицу Филиппа и опустила фотографию. Она заклеила коробку скотчем и вынесла из комнаты. Оглянулась. Комната изменилась. Такое ощущение, что в ней стало больше воздуха. Анастасия Андреевна посмотрела на себя в зеркало и неожиданно улыбнулась полугрустной, загадочной улыбкой Моны Лизы. Глядя на нее, я вспомнила, что чувствуешь, когда в тебя вселяется это чувство свободы, когда твое сердце вдруг отпускает чья-то рука…

Она подошла к телефону, взяла со столика мою записку с номером моряка. Постояла в нерешительности, потом сняла трубку и набрала номер. Я не слышала, о чем она говорит, но она улыбалась. Улыбалась, как девчонка. Как свободная, беззаботная девчонка… Совсем так, как только что улыбалась я…

Только Розик беспокойно бегал по квартире и мяукал, глядя на дверь… Не волнуйся, мальчик. Тебя есть кому покормить… она тебя очень любит.

Посвящается моей маме. 23.12.07г.