Сон

«Пусть навсегда разобьются мои чувства в пустоте твоих глаз, навсегда оставят там свои острые ледяные останки, так похожие на осколки зеркала. Я должен оставить о себе хоть какое-то воспоминание, нет ни желания, ни смысла уходить по-английски. Да и ты слишком пристально за мной наблюдаешь, чтобы, найдя подходящую минуту, я смог улизнуть в приоткрытую дверь твоей невнимательности.

Тяжело осознавать, что всё, произошедшее с нами за эти годы — всего лишь сон. Когда я навсегда покину тебя, открыв утром глаза, ты всё поймешь. Я — замысловатая игра твоего воображения. Но, боюсь, мой единственный собеседник, сам того не подозревая, является таким же видением, как и я.

Итак, пора открыть глаза на собственную нереальность и принять должные меры. Здравый смысл надрывно кричит о невозможности таких чувств, "это всё равно, что влюбиться в себя самого. Никаких отличий нет. Творение — часть твоей души, поэтому оно и кажется идеальным". Но, клянусь тебе, однажды услышав эти слова много лет назад, почти сразу после нашего знакомства, я всеми силами старался отогнать навязчивую идею.

Но разве это не странно, что мы не меняемся, остаемся точными копиями тех парня и девушки, встретившихся однажды в парке? Изменения не затронули и его — каждый кустик растет на своем месте, даже количество распустившихся розовых бутонов на твоём любимом такое же, как и всегда — пять. Магазинчик, рядом с аттракционами, каждый день закрывается ровно в двадцать две минуты пятого, а через пятьдесят восемь минут открывается вновь. Даже дождь всегда идет в одно и то же время, постоянно наполняя водой декоративные вазы, окружающие фонтан. За годы наших бесцельных хождений я наизусть выучил распорядок дня мира, в котором нас угораздило найти друг друга. И в последнее время всё чаще и чаще наталкиваюсь на мысль, что он просыпается с нашим появлением. Скажи, разве видела ты эти места ночью? Почему, мы всегда засыпаем ровно в полночь? Не испытываем голод или жажду? Если объяснишь, я вернусь. Но, к сожалению, ты не ответишь мне...»

Очередной лист полетел в ту самую декоративную вазу, становясь ещё одним бесполезным смятым клочком бумаги, попавшим в неё за прошедшие несколько часов.

«Я никогда не смогу произнести нечто подобное вслух. Но, кажется, и написать не сумею...»

А она так и сидела рядом, нежно вглядываясь в ярко-голубое небо, не имея ни малейшего представления о мыслях старого друга. Он последовал примеру девушки, откинулся на скамейку, устремив взор на одинокое облачко. Оно напоминало по форме маленькую девочку, катящую перед собой бесформенный ком. Раньше парень с удовольствием рассматривал облака, но давно прошла та пора. Сколько лет его терзает мысль о нарисованности, придуманности всего вокруг?

— А знаешь, на самом деле… — На лице юноши отразились обуревающие его эмоции. Надежда, грусть, радость смешались, рождая неуверенность и страх — Мы...

Она неспешно повернулась, еле сдерживая удивленный возглас. Что ж, это можно понять, впервые за проведенную здесь вечность, её отвлекли от созерцания. «Прости...»

— Что? — нежный, несколько хриплый голос заставил парня недовольно поморщиться. Все его планы, оказывается, так легко разрушались, хватило лишь знакомого звука.

«Пора вернуться к реальности. Нет… К выдумке...»

С плохо скрываемым сожалением он взглянул на собеседницу, тщетно пытаясь вспомнить их первую встречу. Но почти всё, связанное с ней, уже давно кануло в Лету. Воспоминания могли бы послужить чудесным обезболивающим… Но их нет, резать придется без анестезии.

Отложив в сторону чистые листы, он дрожащими губами прошептал:

— Скажи, ты ведь тоже видишь сны?

Мысленно парень радовался, что нужный вопрос слетел с его языка, заменяя собой, фактически, половину долгой, проникновенной речи, становясь почти аргументом в дальнейшем повествовании. Начинать разговор без него было бы совершенно бессмысленно, даже глупо.

Взгляд девушки из беззаботного и нежного стал серьезным, даже колким. Впившись им в глаза глупца, задавшего самый страшный в данной ситуации вопрос, она через несколько секунд отвела в сторону, едва ли не пронзая камни на тропинке.

— И что же тебе снится?

Но поступает она нечестно. Не стоило отвечать вопросом на вопрос. Теперь предстояло мучительное объяснение, которого столь легко можно было избежать.

— Жизнь.

Только недоуменный взор вместо ответа. А больше и не надо.

— Жизнь, в которой меняются времена года, появляются новые знакомые, рождаются и умирают. — Взлохматив темно-каштановые, светящиеся на солнце волосы, парень мечтательно продолжил — И, каждую ночь, там — каждый день, я попадаю в неё, становлюсь вполне полноправной частью человеческого общества. Я чувствую, что нужен. А здесь? Бесцельно убиваю время! Как бы это ни было абсурдно, но сон куда реальнее действительности.

— И что? Неужели тебе кажется, что это и есть явь? — он слышал откровенную усмешку в её голосе, но сделал вид, будто не заметил.

— А почему бы и нет?

Очевидно, девушка не считала этот вопрос достойным ответа, молчание затянулось. Нужные слова в голову не приходили, а ведь одно неверное способно всё испортить. Как будто, ещё оставалось что-то не искалеченное в их отношениях.

«Пролетел самолет. Нужно только досчитать до ста.

Девяносто девять… Она не сочтет это доказательством, идея глупа… Девяносто пять...»

— Сейчас сюда прилетит птичка, воробей, кажется. Он и вчера здесь был, но ты не обратила внимания. Смотри!

Вслух досчитав и несколько патетично взмахнув рукой, торжественно произнёс:

— Три, два, один! А вот и он!

Вздымая небольшое облачко пыли, на тропинку перед ними садится прямое подтверждение его слов. Ликуя, юноша уставился на птичку

— Как жаль… Но, раз уж ты всё понял, можешь уходить, я тебя не держу. Но, исчезнет этот мир, мы никогда не сумеем его вернуть. Не высока ли цена за душевное спокойствие?

Настал его черед бросать непонимающий взгляд.

«Так ты знала? Но не хотела говорить?»

Вновь он взял лист бумаги и карандаш, начиная ещё один вариант прощального письма.

"Совсем скоро наступит новая ночь. Я, да и, наверное, ты, окажемся в своих семьях, в кругу постоянно меняющихся людей… Но у этих изменений есть и обратная сторона. Мы не стареем здесь, но никто не отменял законов природы...

И я точно знаю, что открыв утром глаза в реальном мире, буду вынужден продержаться только лишь один день. Последний день… А на что ещё может рассчитывать почти столетний старик?

Это для тебя я юноша, почти мальчик, а там всё иначе. Иногда мне даже становится интересно, а как ты выглядишь в своих снах?

Когда завтра (по этому времени), ты проснешься, меня уже не будет здесь. Если, конечно, ты проснешься, а судя по твоим словам вероятность крайне мала. Не думаю, что у меня есть хоть какой-то шанс оказаться здесь после смерти.

Помнишь, иногда я не приходил? А порой очень сильно опаздывал? В те придуманные дни, я не спал в реальной ночи. А ты переживала, хоть и не подавала вида. Поэтому я и хочу предупредить тебя перед окончательным уходом, чтобы ты знала, что нет более смысла ждать меня.

Прости, золотоволосая фея из снов, я и так приложил все усилия, чтобы как можно дольше быть с тобой. И нет моей вины в том, что каждый раз ровно в полночь меня выкидывает из сна. Я желал быть с тобой постоянно в последние несколько лет, особенно после смерти жены, я постоянно искал время, чтобы вздремнуть, надеясь попасть в уже родной край. Но ни один дневной сон не отправил меня в райский край, мир, ограниченный парком, магазином, и колесом обозрения. Только ночь приносит мне успокоение.

Мы не часто говорили, наши отношения невозможно описать привычными определениями, хотя они определенно давно уже преодолели границу простой дружбы. Никогда я не узнаю твоих чувств, но, для меня, ты много лет была чем-то средним, между лучшей подругой и богиней. Там, наяву, почти вся моя комната усеяна твоими изображениями — я раньше неплохо рисовал, пока коллега неосторожным движением не отправил мой талант в бездну. После этого я никогда больше ничего не нарисовал, знаешь ли, нелегко творить, когда не чувствуешь руки...

Там я потерял всё, здесь же, обрел. Именно это и не дает уйти. Единственный аргумент в пользу разрыва всех связей — так надо. К сожалению, это не сильно меня убеждает.

Наивный двадцати двухлетний юноша, в ночь перед свадьбой, заснул сладким сном на удобной мягкой кровати в темной, несколько мрачной квартире, а «проснулся» на жесткой деревянной лавке, в прекрасном цветущем парке… А теперь, глупый старик, в последний раз оказался в этом раю, откуда так не хочет уходить, потому что только в нем и может продолжать более или менее полноценную жизнь. Как же сильно я изменился за эти годы!»

Черновик письма присоединился к кучке смятых листков.

В запасе у них ещё два-три часа. Чтобы попрощаться, в последний раз сказать всё то, что и так повторялось десятки, сотни, быть может, даже тысячи раз.

Но, повернувшись, приоткрыв рот, не получилось вымолвить ни слова. Мир вокруг медленно исчезал, будто кто-то стирал его гигантским невидимым ластиком. Ласковый взгляд тускнел, становился всё прозрачнее и прозрачнее, в нем рождалась прежняя пустота. Которая сразу же погибала под натиском его последнего слова, выдохнутого из последних сил грудью, чьи несуществующие границы не в силах держать воздух.

— Прощай. — он всё ещё не понимал, почему конец наступил так быстро, без предупреждения. Это так не походило на обычные пробуждения, что на мгновение он ощутил явственную острую щемящую боль в груди.

«Я верю, верю, что ещё вернусь. Быть может, этой ночью. Только разберусь, в чем причина столь странного исчезновения… Ведь, если я верно понял твои слова, такое могло случиться только, если кто-то из нас навсегда покинет это место...»

Ослепительная, как молния, мысль пронзила его угасающее сознание.

«… или погибнет… Почему же я был так уверен, что умру утром?

И из-за этой убежденности, я упустил одно: ведь умирают же во сне...»

***

— Отец! Отец! — крик эхом разнесся по полупустому дому. Немолодой мужчина, в ужасе склонился над телом своего отца. Тот бездыханно лежал на мягких подушках, легкая улыбка замерла на губах.

Казалось, он спал...