Поездка

Вечерний автобус уносил меня из дома на базу, и я с тоской смотрел на смутно различаемые здания за окном. То и дело, неотвратимо как мчащийся поезд, налетали яркие, мельтешащие, резко и каждый раз неожиданно ослепляющие фонари. Унылые пассажиры входили и выходили, и резко дергающаяся, постоянно открывающаяся дверь, впускала уличный холод и уносила остатки уюта и домашнего тепла, который я пытался сохранить, кутаясь в несуразную армейскую куртку. Ослепляющий свет люминесцентных светильников, чужие люди, куда-то едущие вечером в шабат. Брр. Им явно, так-же как и мне, претило тащиться в этом отвратительном общественном транспорте невесть куда и неясно зачем. Отрывистая речь и плохо скрываемое раздражение сочилось будто отвратительными отрывистыми, рваными дольками какого-то невероятно вонючего плода.

Какая сила вырвала их из мягких кресел у телевизора, где они сидели под торшером с мягким, теплым, слегка приглушенным светом, и читали интересную книгу…

А может они до выхода бахнули холодненькой водочки со свежим маленьким хрустящим огурчиком. Она прокатилась по пищеводу, оставляя скользкую, ледяную, но обжигающую дорожку. А после плотно поужинали домашними, обжаренными до золотистой корочки, котлетками, разламывающимися под вилкой пополам, выпуская парок и запах сводящий с ума, и заставляющий непроизвольно сглатывать слюну в предвкушении первого укуса. Заели их нежной и воздушной, горячей и плотной, словно молоденькая девица, пюрешкой. Какая сила выгнала их в ночь?

Точно не добрая!

Зачем она выматывает из них согретую и умиротворенную душу и заставляет мотаться из стороны в сторону в этом вечернем транспорте? Зачем тащит меня, например, в пыльную, зябкую, продуваемую сквозняком палатку, где я буду спать в компании таких же глубоко несчастных призывников, столь же грубо вырванных из домашнего тепла в промозглую ночь? Явно не из лучших побуждений…

Но сила неумолима. Все быстрее и быстрее отдаляюсь я от дома и приближаюсь к суетливой и бесчеловечной автостанции, где я буду вынужден пересесть из одного автобуса в другой, тот, что бесповоротно утащит меня на новую, бесконечную неделю сырых, промозглых ночных дежурств у палатки и изнуряющих нарядов по кухне, в дополнение к грозному рыку командиров и бесконечным отжиманиям…

Сильный толчок вырвал меня из оцепенения и заставил оглядеться. Пассажиры недовольно забормотали. Мы стояли посреди улицы и не двигались с места. Яркий свет в салоне слепил, и я тупо пытался сообразить, что же происходит. Мужчина рядом со мной нервно посматривал на часы и тихонько матерился. Где-то в глубине автобуса поднывал ребенок. Этот тихий, монотонный и предельно противный звук, словно писк комара во тьме, досаждал мне всю дорогу, но сейчас, во внезапной тишине, он словно вырвался на передний план и пронзительно вворачивался в уши. Сколько же можно издеваться над людьми, проскользнуло в голове…

Сломался… сло-мал-ся!!! Не доеду я до автостанции! Не доеду до отцов командиров!!! Уедет тот, второй автобус без ме-ня!!!

Надо только сообщить по телефону, что у меня нет возможности доехать до них, и мне разрешат вернуться в ем ришон утром! Впереди цельная вечность!!!

Ура! Можно! Можно возвращаться домой!!! Эгей го! Ля-ля тополя!!

Скорее на обратный автобус! О, какой чудесный запах оказывается ночью на улице! Чего люди сидят по домам? Гулять надо! Ну наконец то! Вот и автобус.

Теплые лампы в салоне весело подмигивают мне и задорно напоминают, что мы мчимся домой. Веселые пассажиры улыбаются, смеются и становится понятно, что они возвращаются из сытых и пьяных гостей, чтобы вот так, разгоряченные, растрепанные и уставшие, ввалится в квартиру и плюхнувшись там на диван, разобрать по косточкам всех присутствовавших на вечеринке. Мужчина, удобно устроившийся на сиденье рядом со мной, взглянул на часы и удовлетворенно замурлыкал под нос. Бодрое мельтешение и активная жестикуляция вокруг меня, создают живительную, активную и бодрящую атмосферу. Хочется свершать, хочется нестись и решать!

О, малыш… а что ты плачешь? Ты такой милый. Смотри какие рожицы я могу делать. Смешно? Правда ведь? Ну что ты, не плачь. Все хорошо дружочек, все хорошо….

Мы едем домой…