О женщинах

— Женщины? О да, я люблю женщин. Я, если хотите, их обожаю. — Жерар крепко затянулся сигарой и, прикрыв глаза, с наслаждением выдохнул дым. — Женщины — они как хороший алкоголь или, если хотите, крепкие сигары — ими нужно наслаждаться. Медленно, долго, сначала распробывая, а затем, смакуя каждый глоток, вдыхая аромат и, в конце концов, простите меня за тавтологию, наслаждаясь сладким послевкусием. Но в женщинах, как и во всем, должна быть мера. Вы ведь не станете запивать дорогой коньяк пивом или смешивать мартини с дешевой водкой? Вкус должен быть чистым и не испорченным и оставаться таким, пока вы не выпьете рюмку или бокал до конца. Здесь, повторюсь, должна быть мера — для каждого вида алкоголя свой сосуд. Вы ведь не станете пить текилу из винного бокала? Если захочется, нальете еще пару рюмок, но, в конце концов, надолго вас не хватит — от текилы пьянеют очень быстро. Надеюсь, вы понимаете, о чем я? О, ну право же! Я лишь хочу сказать, что некоторые женщины надоедают после пары встреч, а другими можно наслаждаться бесконечно, как, например, бесподобным вкусом мартини. Разумеется, чистым, а не разбавленным, как сейчас модно, апельсиновым соком. Но, в конечном итоге, любой, даже самый хороший и любимый алкоголь вам надоест, и вы захотите попробовать что-то новое. Или, если хотите, перейти с сигар на трубку. Или вы из тех, — Жерар лукаво подмигнул, — кто годами остается верен любимому напитку? Я вот, например, ни на что не променяю свои доминиканские сигары и «Джэк Дэниэлс», хоть и никак не могу отказаться от пива по пятничным вечерам. О, не смотрите на меня так осуждающе. Знаю, я противоречу сам себе, но такова наша мужская сущность — иметь в домашнем баре бутылку хорошего и любимого алкоголя, но, несмотря на это, глушить дешевое пиво в каком-нибудь захолустном баре. Я вот, например, люблю «Корону» с лимоном. Но, — Жерар снова подмигнул, на этот раз — заговорщически, — не говорите об этом моей жене.

***

— Женщины? Ну конечно, я люблю женщин! — Йен закинул ногу на ногу на американский манер и испытующе взглянул на собеседника. — Эти прелестные создания — сущие ведьмы! Стоит какой-нибудь роковой красотке вильнуть упругим задом, и даже самый черствый сухарь превратиться в истекающую слюной собаку, — Йен усмехнулся. — Но как же, черт побери, мир бесится и впадает в крайности, не зная, как относиться к этим прелестницам. Взять хотя бы этих ханжей арабов. Ну зачем, скажите мне, зачем прятать своих знойных и прекрасных восточных красавиц в паранджу? Это как разбавлять красное вино вишневым соком или смешивать кокаин с солью — на вид одно и то же, но настоящий ценитель сразу поймет, что внутри. Неудачное сравнение, но это я к тому, что никогда нельзя прятать красоту. Тем более, в случае с арабками, любой мужик сойдет с ума от одного их взгляда. О эти кофейно-черные глаза с поволокой, которые, — Йен внезапно рассердился, — не одна правоверная восточная девушка не посмеет поднять на мужчину. А все это воспитание и чертовы мусульманские каноны! Почему вместо знойной смуглой красавицы с роскошными черными локонами я должен видеть на улицах безвольное и безмолвное существо, закутанное в бесформенную хламиду? Я живу в Эмиратах всего пару недель, но мне уже хочется набить морды этим мужьям-надзирателям, заводящим гаремы и пользующимся ими в свое удовольствие! Или отцам-тиранам, вдалбливающим дочерям в головы эти дурацкие правила поведения. И матерям-прислугам заодно, не смеющим открыть рот. Хотя это я уже хватил лишку, я никогда не бью женщин. Что вы говорите? Проститутки? — Йен довольно улыбнулся и удобнее устроился на стуле. Его руки, с начала разговора лежавшие на подлокотниках, переместились в карманы. — О, проститутки — это уже другая крайность, которая привлекает меня больше всего.