Мудрствование на дровах.

Ну вот как бы разрушили старое, как бы сломали ему хребет. Однако понятно, хотелось перемен. Да и пусто место не бывает. Взамен появилось нечто новое. Ещё когда деревня была жива поговаривали о росте, о развитии. Наверно где-то оно есть.

Жаль молодёжь уехала, а старики ушли в мир иной. Теперь и спросить то некого. Так доберётся до нас развитие, или нет? А то невезуха какая-то. Прошло как-то всё мимо. Ожидания не оправдались. Похоже это обещанное новое никак не идёт в рост, потому из-за леса не выглядывает. То ли не доберётся к нам, пойди … — тайга, бурелом кругом. Что-то не так.

Да быть не может. Как это? Да развивается …. Ну если и развивается, то слабенько-слабенько. Вот и недотягивается в эти места. Что-то организму не хватает. А может основная масса клеток-трудяг огромного преогромного социального организма не усваивает это новое? Несварение началось и айда на горшок. Захворали что ли? Теперь и на пятьсот вёрст никого не сыщешь. Корм не в коня…, пришёлся поди не впрок. Вот и захирели. Неужто сдохли? А возможно корм до них ещё не дошёл, потерялся в просторах новых наростов структурной ткани государственного тела. Тогда где же? Да вот же, в опухолевой ткани и застрял, в её разросшихся метастазах что достались как наследство от предыдущего организма. Ведь есть такая болезнь. Ну что тут скажешь, раковые клетки качеством крепки, пролезли через века, через все исторические этапы развития социального тела. В какие-то периоды их было больше (когда организм не оказывал им сопротивление), в какие-то меньше (когда организм им хоть как-то сопротивлялся). Но ведь не очистился от них. А тут нате вам… — настала комфортная пора и пошло всё на ура. Раковый паразит специализировался да умножился. Теперь в теле пожирает всё. Как это бывает, опухоль разрастается и разрастается, раковых клеток становится всё больше и больше, а организм всё чахнет и чахнет.

Вот сколько помню, к нам в деревню ничего нового не пришло. Зачах организм. Так это же явная погибель. Скоро ли? Налицо унылая история. Неужто так и буду один одинёшенек? От случайно забредших что по тайге шастают как-то слышал, что на лекарство от этой хвори совсем денег не хватает. Мол вы держитесь. Да уж, эти странные раковые клетки даже деньгами не брезгуют. Всё подчистую уминают. Ведь бумага же. Сколько возможно съесть бумаги чтобы началось несварение?

Да набьют пузо и отваляться. Всё легче организму станет. Однако не отваливаются, иначе бы давно всё новое к нам дошло.

Трудно избавиться от такой липучей заразы. Ох трудно. Она жрёт и размножается, отравляя своими выделениями всё здоровое окружение. Теперь похоже всё плохо — кто болен, кто ослаб. Вот сил на развитие и нет. Ох плохо всё. А лекарство, — есть ли оно? И подходящего доктора нет.

Как же станется дальше то? Прям какая-то злая напасть. А может надо ещё подождать?

Так неуклюже и про себя рассуждал старик Никон сидя на завалинке, потягивая махорочный дымок будто в последний раз. Докурив самокрутку и не получив ответа, смачно сплюнул да поплёлся продолжать колоть дрова.

Жаль старика. Ведь прожив в новом хвалёном социальном организме уже почитай, как седьмой десяток, он знал о газе что тот взрывается, а о электричестве что провода можно сдать в металлолом. Он давно не претендовал ни на что. Наверно потому и остался один на всю деревню в забытой глубинке.

Иногда подолгу вглядываясь в ночное небо, старик продолжал искать там новую жизнь, про которую слышал в детстве от своего деда. Но и там было всё как всегда, по-старому. Луна, звёзды да огоньки пролетающих самолётов. И ничего нового.