И если когда-то погибнуть придётся, лежать нам, конечно, в могиле одной.

Раннее утро может быть добрым? А жадно приправленное дождем, который прихватил с собой за компанию лучшего друга-ветра, утро может быть добрым? Верно. День не задался с самого начала. Бурча себе под нос что-то невнятное, миниатюрная блондинка с короткой стрижкой, съежившись, спешила на работу, чувствуя, как ледяные капли воды легко попадают прямо за шиворот, стремясь подобраться ближе к ее затухающей душе. Ситцевое платье в мелкий цветок промокло почти насквозь, неприятно прилипнув к телу. Туфли на худых ногах девушки порядком износились, но ее бедность не придавала ей недостатка. Скорее наоборот, ее хотелось пожалеть. Элизабет прекрасно знала об этом и нередко пользовалась таким положением. Влетев под крышу грязной закусочной у дороги, она растрепала волосы, отдышалась, прислушиваясь к быстрому биению своего сердца, привычным жестом поменяла табличку на «Открыто» и вошла внутрь, чувствуя, как внутри умирает то последнее хорошее, что не успел убить ливень.


Закусочная, в которой работала блондинка, представляла собой грязное вытянутое помещение, по периметру которого были развешаны пропитанные табачным дымом плакаты из мужских журналов. Окон было мало, лампочек — еще меньше, поэтому глазам требовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к мраку. Нацепив фартук, на котором виднелись вчерашние пятна от кетчупа, Эл приколола к груди бейджик с надписью «Элизабет Паркер» и встала за стойку, повторяя алгоритм каждого утра: привести стаканы в настолько приличный вид, чтобы за налитым в них темным пивом не было видно грязи, не отмывающейся месяцами. Стены на кухне были такими жирными, что к ним прилипала рука при случайном прикосновении. Если это не довело вас до поднимающейся к горлу волны тошноты, знайте: дело лишь в том, что вам посчастливилось не встретить хозяина этой лавочки. Плюгавый лысый «джентльмен» с пивным животом, из-за чего он вечно казался беременным тройней, потными ладонями, оставлявшими следы на всем, чего он касался, шипящей «с» в каждом слове и ухмылкой, самодовольно сложившейся на подернутых сверху жидкими черными усиками губах, не мог оставить равнодушным никого. Всех запасов их паленого алкоголя не хватило бы, чтобы сгладить его мерзость хотя бы на йоту. Почему она работала здесь? А был выбор? Впрочем, ей иногда отваливали неплохие чаевые. Напрашивается элементарный вопрос, да? Кто мог прийти в эту забегаловку, предпочитая ее цивильным закусочным? — Те, кто знал, что «У Боба» никогда не бывает проблем с выпивкой. На дворе стоял 1930 год, помните? Желающих обойти «сухой закон» нельзя было счесть и за неделю непрерывных усилий.


Входная дверь со скрипом отворилась, прерывая размышления блондинки. Вальяжно опустившись на стул в углу зала, посетитель щелчком подозвал ее к себе. «Только бы он заказал пиво,» — с надеждой подумала Эл, закрывая глаза и на секунду скрещивая пальцы за спиной. Торопливо подойдя к мужчине, она сжала руки в кулаки, чувствуя, как накапливается злость от безумно пошлых фраз, которыми он, как и остальные, щедро ее одаривал. Дождавшись заветного: «Два темных, и пошевеливайся!» — она победно вернулась за барную стойку, не в силах сдержать улыбку. Налив пол стакана, Паркер смачно плюнула в напиток, вытерев рот рукой. Долив до верха и образовав побольше пены, Элизабет поставила стакан на стол и потянулась было за тряпкой, чтобы протереть деревянную поверхность, как вдруг девушке показалось, что здесь есть кто-то еще. Пристально вглядываясь в темноту, блондинка смогла разглядеть молодого человека, диаметрально отличавшегося от их типичного контингента. Осознав, что его разоблачили, мужчина очаровательно улыбнулся — так, что в уголках глаз появились морщинки — и негромко произнес:
— Можно мне чего-нибудь выпить? — его взгляд упал на бейдж, и брюнет поспешно добавил: — Только не пиво, Элизабет, пожалуйста.
Они одновременно засмеялись, пока девушка откупоривала бутылку виски и искала чистый стакан. Она смотрела на незнакомца и не могла понять, что в нем такого особенного. Зато она точно знала, что это самая важная встреча в ее жизни. Едва он пригубил напиток из своего стакана, как тут же поставил его на место, чуть не расплескав жидкость.
— Я забыл представиться! Честнат Бэрроу, — и он охотно пожал протянутую ему руку. Сделав еще несколько глотков, брюнет неторопливо продолжил, крутя в руке бокал, заставляя виски переливаться и менять цвет от янтарного до темно-карего.
— Скажи мне, Элизабет, почему ты здесь? Неужели ты не заслуживаешь большего, чем пьяные мерзавцы и гроши в кармане? — он говорил уверенно, делая акцент на каждом слове. По мере того, как Честнат убеждал Элизабет в своей правоте, она ловила себя на мысли, что не может оторваться от взгляда пленяющих глаз, в которых (она могла поклясться) плясали дьявольские огоньки. Бэрроу довольно отметил, как у нее на переносице залегла складка — верный признак того, что его слова возымели должный эффект. Она впитала его информацию, как губка. Она не испугалась. Она именно тот, кто ему нужен. Он не ошибся.
Прервав мужчину на середине предложения, отчего тот удивленно приоткрыл рот, блондинка сорвала фартук с пояса, бросила его на пол и прокричала на весь зал:
— Передайте Бобу, что я больше не вернусь. Честнат, чего ты там замер? — она обернулась назад, укоризненно качая головой.
— Мы уходим.

…




Подобрав ноги под себя, в кресле у окна расположилась блондинка, одетая в новое черное платье. Ее длинные волосы были убраны в аккуратную косу, ореолом обвевающую ее голову. Уткнувшись лицом в газету, она со всем возможным вниманием читала статью, очевидно, сильно привлекшую девушку. Спустя несколько минут она подняла голову — узнать прошлую Элизабет было практически невозможно. Она выглядела уверенной в себе, модной, очень довольной и по-настоящему счастливой. Такое редкое выражение можно встретить лишь у людей, которые после долгих скитаний нашли свое место в жизни. Где-то хлопнула дверь, и Эл мгновенно встала, касаясь ледяного пола голыми ступнями.
— Чемпион, где ты пропадал? — прокричала она, дожидаясь, пока Бэрроу войдет в комнату.
— Добывал нам на жизнь, — хитро улыбаясь, пробормотал он, внезапно вытряхивая на кровать деньги из карманов: сыпались монеты, бумажки, смятые, почти рваные и идеально ровные. Главное, что их было много. Очень много. — Это еще не все, — сказал он, закрывая своими ладонями глаза девушки и подводя ее к окну.
— Эта черная красавица наша, — прошептал он, демонстрируя блондинке не новую, но вполне работоспособную машину. — С остальными я разобрался, — продолжил Честнат, предупреждая ее возможные вопросы. — Ребята забрали свою долю.
— У меня тоже для тебя сюрприз, — смеясь, Паркер показала напарнику первую страницу газеты, на которой крупным шрифтом было написано об их похождениях. Сев прямо на пол, они открыли бутылку вина, принесенную брюнетом, и по очереди сделали несколько глотков из горлышка. Установилось неловкое молчание, прервать которое девушка решилась лишь спустя несколько минут.
— Чест, а что с нами будет дальше? Я просто думаю о том, что нельзя вечно обчищать карманы случайных прохожих. Это скучно, — она надула губы, как маленькая девочка. Не хватало только скрещенных на груди рук. Ей не нужно было говорить главного, чтобы Бэрроу понял: этой девушке мало. Резко поднявшись на ноги, он протянул ей руку.
— Поехали, сейчас же. Заодно опробуем машину в деле, — вытащив из деревянного ящика обрез автоматической винтовки Браунинга, он положил его в холщовую сумку.
— Куда мы, Бэрроу? Ты сошел с ума?
— Как тебе вариант с музыкальным магазином на углу? Тот, что через три квартала? — вино ударило Честнату в голову, поэтому Элизабет знала, что сопротивляться невозможно.
Сев в машину, она с отсутствующим видом посмотрела в окно, потирая руки.
— Нам нужен план, и мы должны ему следовать. Ты влетаешь в магазин, проворачиваешь стандартную аферу, пока я жду тебя в машине. Как только ты выходишь с деньгами, мы уезжаем. Убирать придется всех: копов, свидетелей — словом, каждого, кто встанет у нас на пути, — у молодого человека по спине пробежал холодок. Невозмутимость Элизабет была ужасающей. Он не был готов к убийству, но знал, что именно он втянул блондинку в это. А значит, он ей должен.
Остановившись через дорогу от магазина, Паркер проверила наличие небольшого пистолета в бардачке, а Бэрроу легко выскользнул из салона. Спустя считанные секунды послышались возгласы, визги, крики о помощи, и Элизабет улыбнулась, понимая, что все идет хорошо. Запыхавшийся мужчина выбежал из магазина, судорожно засовывая деньги в сумку.
— Быстрее, поехали! — едва не сорвался на крик он, но блондинка увидела, как к ним побежал ограбленный хозяин.
— Чего ты ждешь, Эл? Поехали! — мужчина было потянулся к рулю, но девушка звонко ударила его по рукам. Как только жертва подошла к черному форду, Паркер нажала на спусковой курок. Оглушающий выстрел — и вот она уже вся в чужой крови, а рука ноет от отдачи. Утеревшись платком, который Элизабет достала из лацкана пиджака Бэрроу, она неторопливо убрала пистолет на место и завела машину, направляясь на съемную квартиру. С этого дня ее жизнь окрасилась в алый цвет.