Два капитана

Похороны отца совпали с днем рождения. Артем зябко ежился от длинных, холодных капель. Женька как всегда опаздывал…

Сколько помнилось из детства, праздничное застолье всегда служило поводом для деловых разборок взрослых. Детям полагалось играть в прятки и лопать пирожные.

Артем ненавидел сладкое — почти все съестное вызывало приступы тошноты. Очень похожие чувства питал он и к двоюродному брату Женьке. Маленький засранец отвечал ему жгучей взаимностью.

…Вымазанный в гуаши братец выводил очередного ушастого уродца, шепотом подсчитывая лапы: «Раз, два, три, четыре…» Измученная кисточка застыла в нерешительности…

— Пять! — вырвав лист из-под руки, Артем отскочил в дальний угол. — Вышел зайчик погулять!

— Отда-а-ай! — истошно вопил Женька, во все стороны разбрызгивая сопли и слезы.

«Два капитана» — успел отметить Артем, уклоняясь от летящей в голову книги. Призывно взмахнув мятым рисунком, он нырнул под свисающую тяжелую скатерть. Сплетясь под столом в царапающий, кусающий и душащий самого себя клубок, они не сразу услышали голоса в комнате… Артем зажал Женькин рот и чуть не завыл — тот впился в ладонь зубами.

Вошедшие говорили жестко и язвительно. Кровь стучала в висках, и Артем улавливал лишь обрывки слов. Отец и дядя спорили об общем бизнесе. Срывающиеся на крик и хрип голоса обвиняли друг друга в махинациях, угрожали судом и расправой…

С Женькою тоже что-то творилось — он корчил рожи и вздрагивал всем телом. Секунды понадобились Артему, чтобы понять. Вытащив пакет из кармана, он сунул в него Женьку лицом. Слишком давно и хорошо знал, что такое тошнота.

Голоса снаружи запугивали друг друга компроматом, страшными документами, спрятанными в надежных местах… Обещали сгноить в тюрьме и зарыть раньше времени в могилу …

А внизу, под столом, рвались в клочья «Два капитана», в судорожных попытках вытереть руки и пол странными, будто чужеродно вшитыми листами, с подписями и печатями...

—

На фоне свинцового неба желтые кроны деревьев служили солнцем. Женя спешил по опавшим солнечным лучам.

Встал у гроба рядом с Артемом.

Лицо усопшего казалось спокойным, под стать осени и мерно кружащейся листве. Женькин отец, чуть улыбаясь, смотрел с гранитного памятника в двух шагах.

Прощаясь, Артем пошатнулся — измазанная краской рука поддержала его под локоть. «Наверное, прямо из студии…» — проплыло у него в голове.

Тридцать лет назад эти же руки, перепачканные гуашью, помогали ему выдирать страницы из любимой книги их отцов… Рвать в мелкие клочки документы, вшитые в обложку с двух сторон… Предотвращать еще не наступившие события.