Цвет этого дня – желтый

Она запарковала желтый спортскар на Saint-Dominque и пошла к башне по авеню la Bourdonnais. Она тщательно выбрала одежду для этого дня: белый джемпер с открытыми плечами, такой же, как на том старом фото; мягкая коричневая юбка; длинные горчичного цвета сапоги. На прошлой неделе она покрасила волосы. Теперь они были каштановыми на макушке, а к кончикам, доходящим до груди, светлели до рыжеватой бронзы. Волосы росли из прошлого, уходя корнями в четырехлетнюю пропасть.

У подножия башни было людно, как всегда в сентябре. Туристы выстроились в длинную очередь за билетами. Она не собиралась подниматься наверх. Не из-за страха высоты, который никуда не исчез, а потому, что она пришла сюда не за этим.

4 сентября 2020 года. Тот самый день. И уже почти четыре часа. С чего она взяла, что он вообще появится здесь? Что он помнит. Что он захочет и сможет осуществить их план. Быть может, это всегда было только ее планом? А он просто поддакивал и смеялся. Мальчишка.

Но вот она здесь. Всегда можно обманывать себя. Убеждать себя в том, что она тут просто для того, чтобы хрошо провести время. Но время невозможно провести. В этом вся ирония. С ним можно играть. Можно привторяться, что его нет, или что оно ничего не значит. Можно даже грозиться его убить. Но обмануть время невозможно.

За эти четыре года она постарела. И мужа с двумя детьми в кармане не спрячешь, как обручальное кольцо. Поэтому она оставила его на пальце. Время свернулось вокруг безымянного бесконечной золотой змеей, кусая себя за хвост. Мы все в его оковах. Даже ты.

«Какой ты теперь? — Думала она, медленно бродя между незнакомыми людьми, любопытными объективами и палками селфи. — Как это было глупо — договориться встретиться в этой толпе. И забыть об условном знаке. Роза в петлице. Шарик в форме сердечка. Алый шарф. Конечно, это пошло и ниже нас. Но как теперь узнать тебя? Ты мог постричь свои чудесные волосы или покрасить их в какой-нибудь дикий цвет вроде бирюзового. Мог вырасти из своих клетчатых рубашек. Отпустить щетину. Вымахать под два метра, так что мне придется смотреть на тебя снизу вверх, а не наоборот. С таким же успехом я могла бы подняться на верхнюю площадку башни и выглядывать тебя оттуда. Крошечную точку, неотличимую от остальных».

— Таня?

На ее плечо легла рука. Сердце отреагировало первым, замерев на миг, а потом запустив самый полный вперед, накачивая тело адреналином. Она обернулась с ничего не выражающим лицом.

Он был выше ее. Волосы стали черными, но все так же падали на глаза. Как будто он хотел спрятать за ними свое лицо. Щегол, устыдившийся самой первой тайны. В нижней губе появились две булавочных головки пирсинга, но ему шло. И клетчатая рубашка. Только из нее он и не вырос.

На его лице отразилось разочарование. В тот год, когда он родился, ее жизнь была полна любви и счастья. Если бы от этих двух чувств мог родиться ребенок, он мог бы быть ее сыном. Вот почему он так прекрасен.

— Простите, я обознался.

Она улыбнулась ему. Разве не для этого она пришла сюда? Разве не для того, чтобы просто увидеть его — всего один раз?

— Il se voit, — сказала она.

Да, так бывает. Очень редко. Неожиданно. Неуместно. Даже безумно. И тем не менее. Обреченно.

Он уже повернулся к ней спиной, выглядывая в толпе очередные каштановые волосы с осветленными концами. Быть может, он даже с кем-то познакомится так. Случайно. Случай — это вершитель судеб. Достаточно просто всего лишь сказать «да» там, где должно было бы прозвучать «нет». Миром правит Хаос.

— Так значит, ты уже не хочешь прокатиться на спорткаре?

Ее слова ударили в клетчатую спину взрывной волной. Звон ключей на пальце отозвался колоколами Нотр-дама.

Цвет этого дня — желтый. Цвет букета Маргариты. Цвет подсолнухов Ван Гога. Тревожный цвет безумия. Мерцание кошачьих глаз. Солнце, сверкающее в волосах, когда их рвет назад ветер. Желтые здания Ниццы, стоящие по колено в море.