О чем молчали карие глаза?

26.06.09

Жара. Лежать жарко, сидеть жарко, двигаться жарко. Магнитом тянет к сквознякам. Читать нет смысла — прочитанное не откладывается в памяти. Бессмысленное перемалывание глазами строчек напечатанных букв. Шляемся по коридору с распахнутыми, по обе стороны дверями. Все жаждет вибрации воздуха. Вверху лестничной клетки выход на крышу, здесь небольшое окно и возможность спокойно покурить. Сюда заглядывают те, кому или лень вниз спускаться, или те, у кого кривая на кардиограмме сродни приговору. Окно удачно расположено — оно всегда с теневой стороны и всегда работает на отток воздуха. Окурки бросают прямо на крышу. Их много, они хорошо видны на черном битумном покрытии.

Кто-то придумал развлечение — смятый о подоконник окурок кладут на оконную коробку и щелчком пальца отправляют на черное поле крыши. Чей дальше, тот и выиграл. С первого дня замечаю среди окурков белые и цветные кружочки таблеток. Кому-то явно не хочется на выписку.

Такое бывает, когда чувствуешь на себе взгляд. Два огромных карих глаза, в оправе длиннющих ресниц и густых черных бровей выглядывали из-под белой простыни, которой она накрылась с головой, спасаясь от необходимого сквозняка. С первого раза, проходя мимо, почувствовал этот взгляд. Он как толчок, обратил на себя внимание. Но, присмотревшись, ничего не прочел в этом взгляде. Казалось, женщина просто наблюдает за всем, что происходит в коридоре — провожает глазами проходящих мимо. Каждый раз, встречаясь с этим взглядом, было не по себе. Казалось, не было в ее глазах ни просьбы, ни вопроса. Взгляд был отрешенным, но на всех, кто замечал ее, она смотрела пристально, и именно в зрачки. Те, кто ходил со мной на перекуры, тоже замечали ее. И у всех складывалось схожее впечатление — они тоже чувствовали толчок взгляда и каждый раз встречались с глубиной бездны этих глаз.

Проснулся от духоты ли ночи, или от могучего храпа соседа. Лежать в темноте с открытыми глазами, под зычные сотрясения воздуха — та еще пытка. Побрел к спасительному окну, на ходу доставая сигарету. Место у окна не освещено, оно и лучше — комары не летят. Она стояла, упершись бедрами в подоконник. Копна шикарных волос дополняла силуэт, глаза — два темных пятна на обернувшемся лице. Стройная фигурка угадывалась под одеждой. Тем, кто умеет рисовать, особенно долго работал с живыми моделями, не обязательно видеть человека без одежды, что бы уловить нюансы фигуры. Останутся не угаданными лишь мелкие детали и изъяны. Изъяны, именно то, что обращает на себя внимание. Достоинства — это норма, они не бросаются в глаза, к ним привыкаешь. Взгляд ищет недостатки, за которые можно зацепиться и подчеркнуть индивидуальность.

В этот раз толчка от взгляда не последовало. Темно ведь… Секунду — другую, она смотрела в мою сторону, затем отвернувшись к окну, озарила затяжкой сигареты распахнутую раму окна и часть подоконника. Я успел заметить цепочку светлых кружочков на потемневшей оконной коробке. В свете своей зажигалки рассмотрел шеренгу таблеток, готовых к «отстрелу». Две три затяжки в неловкой тишине и я не выдержал. Взмахнув огоньком сигареты в сторону пилюль, спросил:

— Зачем?

— Нет смысла, — чуть погодя, коротко ответила она.

Докурив сигарету, скомкала фильтр и положила рядом с последней таблеткой. Я уж подумал было, что вот сейчас, ноготки начнут сбивать щелчками отшелушившуюся краску с древесины, но ошибся. Новую сигарету она достала из портсигара, издавшего мягкий звук защелки при закрывании. Я чиркнул зажигалкой. И вот он — толчок, удар. Она прикуривала, не отрывая взгляда от меня, так же, как и я, воспользовавшись, случаем рассмотреть в темноте детали. Затем, с минуту помолчав, в очередной раз, осветив затяжкой лицо, обращенное ко мне в профиль, с заметной хрипотцой, тихо спросила:

— Пишешь? Я видела у тебя тетрадь в руках, почти всегда.

— Иногда. Рифмы ищу.

— А без рифмы?

— Как Такубоку?

Еще две затяжки. Я прочувствовал. Она вспоминала строчки. Во мне что-то проснулось в этот момент. Азарт что ли...

-… Как веселый плач.

На крыше дома

Мокнет детский мяч.

Я подхватил знакомые с детства строки:

— Вдруг, внезапный душ —

Ветку влажную качнула

Стайка воробьев.

В ответ — задумчивое: «Хмм…».

Еще затяжка. Пауза с минуту.

— О, жестокий мир.

Я весной,

Цветущей вишни …

Она специально выдержала паузу в несколько секунд, я это понял и продолжил:

— …Не видал три дня.

Она скомкала сигарету, положила рядом с предыдущей и быстро, как стрелок в американском вестерне, лихими щелчками отправила шеренгу таблеток и окурков в темноту крыши. Уже сделав два шага по ступенькам, со значением подняв указательный палец к уху, не оглядываясь, громко продекламировала:

— Снова, и снова

С постели

Больной вопрошаю: …

Возможно, с досадой в голосе я добавил:

…Глубок, ли снег за окном?

Шаги домашних тапочек продолжили пересчет ступенек. Я остался. Докурил и, не отстреливая, просто выбросил окурок.

В последующие дни я, встречаясь с ее глазами, заметно кивал головой. Она же лишь на миг опускала ресницы в ответ. Я не встречал ее у окна. Лишь раз столкнулся с ней в коридоре. Она, в пол оборота на секунду застыла в двери на лестничную клетку и, обращаясь к кому-то за дверью, зло отрезала: «Какой же ты, ГАД …». С громким хлопком двери, развернувшись на пятках, держа руку в кармане халата, она, создав в воздухе завихрения, пронеслась мимо. В глубине карих глаз сверкали злобные зеленые искры.

Проснулся рано, от умывальника, вытираясь полотенцем, побрел по пустому коридору. Не увидел в открытой двери ожидаемого взгляда. Дверь была прикрыта. С надеждой поднялся к окну. Курил в одиночестве. Подумалось: «А может пройтись к морю? Заряд бодрости на весь день».

Внизу санитарка толкала каталку с телом, накрытым белой простыней. Кто-то не дожил до рассвета. Я вышел через другую дверь.

Резво, почти бегом, прошел парк, спустился к морю. Почти пять утра, а в воде уже с десяток купальщиков. Короткий заплыв освежил, настроение поднялось. Вытираться не стал и оделся уже в парке. Шел и думал, что нужно бы подойти к ней и поговорить. Конечно, если захочет.

Ведь что-то было в ее взгляде — то ли вопрос, то ли намек на разговор. Так бывает, что человеку просто выговориться нужно. Решил, что не упущу момент …

В дверном проеме палаты ее пустая койка. Нет даже матраца. Какая-то женщина собирает в пакеты вещи из тумбочки. Только теперь до меня дошло — кто был на каталке под простыней. Бросил на спинку полотенце, взял сигареты и ушел к окну. Курил, задумчиво глядя, как среди окурков и таблеток, усеявших крышу, бродит черная ворона. Как она тогда сказала?

« Нет смысла …»

Нет.Поживем еще.