Невесты Христовы

В монастыре, как в армии: Устав единый, а порядки в каждом свои.

На живописном берегу Днестра покрытые лесом горы образуют огромную чашу, укрывая собой два православных храма и несколько корпусов вокруг светло-василькового озера. Сама природа как бы оберегает обитель Невест Христовых от внешнего мира. Уникальна внутренняя роспись храма: ты освещён со всех сторон, а вокруг лёгкий полумрак — так подобраны краски и сделаны световые окна.

Хвастовство — грех, но я останавливался в более чем тридцати православных монастырях, а такого больше нигде не видел!

Целебный источник питает озеро, а над самой поверхностью площадка с колоколами: звон, отражаясь от воды, звуками органа уходит вверх. Такое услышал только в этом монастыре!

— Вы впервые в Молдове и в первый же день пришли к нам! Как вы о нас узнали? — спросила меня настоятельница.

— Священник рассказал о росписи храма и как добраться. Они с матушкой были здесь вчера.

— Это была его матушка!? А я подумала, что она его мама!

Говорила она с приятным южно-украинским акцентом. Свою большую тяжёлую косу из густых русых волос она носила на плече.

Позже узнал, что в юности у неё всё было готово к свадьбе, но жениха из Афганистана привезли в «Чёрном тюльпане» Вдовая невеста отреклась от мирской жизни и ушла в монастырь.

Первыми в трапезную приглашалась братия, а прислуживали им молодые послушницы:

— Вода в кувшине нагрелась! Сбегай-ка на родник за свежей!

— Зелень вялая! Беги на огород и нарви новую!

Птенцы и детёныши домашней живности молоденьким послушницам заменяли кукол: они их нянчили, носили на руках, укладывали спать.

Тело моего соседа по келье, Витька, покрывали ножевые шрамы и тюремные наколки, красноречиво рассказывая о его бурной юности. Другой сосед, медлительный уволень, походкой вразвалочку и телосложением напоминал медведя — так мы его и прозвали!

За монастырской оградой был огород, который охраняли по ночам от воришек. Кто-то над Медведем подшутил, что рядом с кладбища приходят к шалашу покойники! Он их, оказывается, очень боялся и был освобождён от дежурств!

Я пользовался монастырской библиотекой и попросил у настоятельницы что-нибудь об истории обители.

— Ничего нет, но одна сестра собирает материалы, — сказала она, — Разрешаю взять почитать.

Когда возвращал молодой монахине тетрадь, она строго сказала:

— Список ваших вопросов передайте Матери Серафиме и у неё же получите мои ответы.

Однажды настоятельница спросила, готовлюсь ли я к причастию. В таких случаях говорят: Сатана потянул меня за язык:

— Я, матушка, буду стесняться на исповеди рассказывать вам о своих грехах.

Она искренне засмеялась:

— Исповедоваться ты будешь священнику, а не мне!

Перед уходом из обители настоятельница выплатила нам деньги за выполненные работы. Витёк побежал в село за горилкой, а Медведь — в трапезную за закуской. Я взял свечи, покрывала из кельи, и мы устроились на лесной опушке. Медведю, кажется, было противопоказано спиртное, и настоятельница с сёстрами решили его забрать из нашей компании.

Ужин приблизился к той стадии, когда затрагиваются темы, о которых в стенах монастыря говорить не принято, и я поднимаю тост:

— Побывали мы, Витёк, в разных монастырях, а такую настоятельницу встретили впервые — долгие ей лета! Выпьем стоя, как положено мужчинам! Воля Божья, что её неземная красота не досталась никому...

Собрался что-то сказать ещё, но будто сверху прозвучало с южно-украинским акцентом:

— Смирись, брат Александр!

Монашеская ряса растворилась в тёмной южной ночи, а лесное эхо её голосом читало мне проповедь:

— Смирись, брат Александр!

Ещё не закончилась в храме утренняя служба, а настоятельница с «Молитвами Святых» вошла к нам в келью, благословила и пожелала Ангела-Хранителя в дорогу. Она подошла и протянула мне книгу с большой дарственной надписью на церковно-славянском. К сожалению, эта книга не сохранилась, и я запомнил только первые строки:

«Брату, во Христе Александру, от сестёр Свято-Успенского монастыря...»