Начало сказки

Бабочка

НАЧАЛО СКАЗКИ

2018

Предисловие

Этот роман создавался для того, чтобы, листая страницы, вы могли забыть обо всем и мечтать о единственном-единственной. Самом-самой. Любимом-любимой. Я не верю мужчинам, которые говорят, что боятся любви, и не верю женщинам, которые имитируют любовь. Все просто. Они обманывают и себя, и нас, называя совсем другие чувства любовью. Страсть, преданность, доверие, жалость, нежность, забота — это наша обычно-обыденная жизнь, в которой есть столько всего лишнего, а вот любви, такой нужной, может и не оказаться… Но вокруг нас любовь есть всегда и везде: это и тень от крыла бабочки, и жужжание майского жука, и запах земли после дождя, и соленый привкус морского бриза. Ветер, что приводит в движение все вокруг, и воздух, который словно пенится садясь.

Вдыхая аромат книги, как будто стоишь на пороге чудесного мира, все позволяющего, всепроникающего, вмещающегося в одной капле росы и безграничного, как путь в другие галактики. И осознаешь, что грани между явью и мечтой, по сути, и нет. Просто кто-то остается перед раскрытой дверью и не осмеливается ступить за порог. Для таких летом — ужас как жарко, зимой — умереть как холодно, весной — ну когда же тепло, а осенью… да вы и сами знаете! А кто-то ступает за порог с надеждой. И вдруг оказывается, что там, за порогом, ветер рвет паруса на регате и твоя команда получает кубок победителя — да здравствует лето, какое чудесное лето! Осенью ты не можешь остановиться, осыпая листьями в парке самую лучшую девушку на свете, которая только что согласилась стать твоей женой — и эта самая лучшая осень на свете! Зимой ты обязательно лизнешь сосульку, как в детстве, но тогда было нельзя-нельзя, а сейчас можно все. Ну а весной… А весной у меня день рождения! Вот это и есть жизнь, но настоящая она лишь для тех, кто когда-то пошел за мечтой и переступил порог.

Так и герои этой книги — они живы, и они рядом со мной. Я их вижу, чувствую, переживаю вместе с ними, слышу, восхищаюсь ими… и живу ими.

Почему эпизоды? Потому, что ними я делюсь. Как будто складываю мозаику их жизни. К сожалению, даже в книгах невозможно все полностью раскрыть и описать. Поэтому события, происходящие в одном романе, есть ни что иное как части, то есть эпизоды, взятые из жизни героев. Ведь их жизнь не ограничивается одним романом или несколькими. Она продолжается… Как и моя. Зима, лето, весна, осень… Серия эпизодов, серия книг…

EPISODE 1

Год 1875, Одесса

Ничего нет невозможного.

Стоит только поставить перед собой цель, определить средства и пути достижения желаемого — и вперед, покорять новые вершины! Даже если эти вершины придуманы самим тобой. И для самого себя. Иди всегда вперед, к достижению того, чего желает твое сердце! Внешние ограничения довлеют над нами, очерчивают границы и потом не выпускают за их пределы. А желающих выйти вовне, за рамки, сурово наказывают.

Наказывают? Или одаривают безбрежным счастьем?

Счастье...

Для кого-то это миг, а для кого-то вся жизнь.

А для тебя это что? Что есть, что должно быть, как, когда, как долго, без вопросов почему и зачем... Изменить что-то? Заменить на что-то? Вычеркнуть что-то? Довольно трудно. Но возможно.

«Если что-либо тебе не по силам, то не решай еще, что оно вообще невозможно для человека. Но если что-нибудь возможно для человека и свойственно ему, то считай, что оно доступно и тебе».

Вздохнув полной грудью после прочитанных строк Марка Аврелия, Екатерина Белозерская закрыла тяжелый том и мечтательно улыбнулась низко нависшему небу.

Дождь. Как же она любила дождь! Монотонный, изнуряющий, вызывающий непрекращающиеся приступы мигрени у ее матери и такой животворящий для нее! Ведь он был ее другом, ее тайной и спасением. Протягивая руки под струи, она словно оживала и возвращалась в детство…

… Высокие стрельчатые окна трехсотлетнего замка, стриженные аккуратные газоны в парке, усыпанные галькой дорожки, гувернантка мисс Лэм, зовущая ее в дом (ведь начинается дождь!) — за всем этим наблюдала сверху, сидя на высоком дереве, притаившаяся маленькая княжна Кэти. Здесь в дупле… жила белка, и Кэти часто приходила к ней в гости, залезая на дерево. Ну а что дождь? Вековые кроны надежно защищали маленькую девочку и ее подружку. Белка совсем не боялась и охотно брала угощение. Маленькая девочка и белка дружно грызли орешки, их объединяла общая тайна и дождь, потому что во время дождя белка всегда возвращалась домой. Ветер и дождь слегка гнули кроны деревьев, обрывая листья, но словно старались сдерживать свою силу. Ведь под их охраной была маленькая девочка, не знающая еще, что такое опасность…

Екатерина еще раз высунула руку под дождь, как будто попрощавшись с ним, и прикрыла окно. С улицы слышны были покрикивания кучеров, спешащих доставить домой по просыпающейся Одессе загулявших горожан, дождь набирал силу. Очнувшись от детских воспоминаний, княжна вздохнула: и замок опустел с их отъездом, и голоса мисс Лэм она уже не услышит никогда, а ее подружка белка, наверное, уже учит уму-разуму своих маленьких бельчат… И кусты за окном, которые вчера подстригал садовник Кузьма, не такие, ну совсем не такие. И только дождь остался прежним, ведь старые друзья никогда не предают. Катя грустно улыбнулась своим мыслям.

В конце концов нужно перестать тосковать по родному дому. Вот мама столько раз переезжала из страны в страну за отцом, князем Андреем Васильевичем Белозерским, дипломатом в третьем поколении! Да и вообще их семья разбросана не только по стране, но и за ее пределами: бабушка Дарья Осиповна живет по старинке в родовом поместье в Гатчине, дядя Кирилл Васильевич — по делам службы в Сиаме, мамина сестра тетя Полина переселилась в Генсильфорс, говорит, что море и сосны возвращают ее к жизни, а кузина Анна блистает на паркете Зимнего дворца. Неужели ностальгия только у меня? Ну уж нет, мне скоро восемнадцать, и я смогу справиться! Я же Белозерская!

Необходимо жить, если дарована жизнь, и жить полной жизнью…

Хочу жить!

Здесь и сейчас…

Прости меня, Одесса, я буду искренне стараться полюбить тебя! Хотя бы на время.

Улыбнувшись своим мыслям, она начала представлять свою дальнейшую жизнь. Итак, сначала рассмотрим план родителей: близкое замужество, ведь отец уже выбрал жениха — графа Коуфтера, отъезд во Францию по торговым делам семьи Коуфтеров. План совсем не плох, во Франции Катя не была, было бы интересно. Наверное.

Теперь перейдем к плану Б. Это был ее собственный план, где первым пунктом стоял отъезд. Нет, не на родину в Англию. Вернее, в Англию, но не домой. Екатерина собиралась тайно бежать… в Новую Англию — Америку. Еще живя в королевстве, Екатерина не раз слышала об этой молодой стране, ее нравах, образе жизни и обо всем интересном, что там происходило. На столе у отца и у них дома в Англии, и здесь, в Одессе, лежали газеты, доставленные морем оттуда. Из них девушка узнала о том, что женщины там могут самостоятельно трудиться и их труд оплачивается наравне с мужчинами. И вообще, там все равны! Права женщин признаются так же, как права мужчин. Свобода — вот то, чего не хватало ей. Иметь право делать то, что тебе по душе. То, что ты сама хочешь. Она все отдаст, чтобы именно так и жить. Иначе не стоят эти усилия жизни вообще. А если ей не понравится жизнь в Америке, то новая, вдохнувшая воздух свободы Катя Белозерская, нет, княжна Екатерина Андреевна Белозерская сможет уговорить отца позволить ей вернуться домой, в замок со стрельчатыми окнами, стриженными лужайками, со старым другом-дубом, который помнит сказку о маленькой девочке и белке. А потом она выйдет замуж, а потом…

Эти мечты будоражили голову юной и неопытной княжны, давали надежду на самостоятельную жизнь, на возможность жить по собственному разумению. Планы-мечты непередаваемо радовали девушку, тревожили душу, и ей хотелось поскорее оказаться именно там, начать вдыхать воздух свободы, иметь возможность быть собой. Серые Катины глаза внимательно перечитывали еще и еще раз тщательно собранные заметки из газет и журналов, которые лежали веером перед ней, об этой далекой и свободной стране. Катерина приняла решение поселиться в Нью-Йорке, в самом центре этой большой страны, где производство достигло уже определенного прогресса и цивилизация распространилась далеко за пределы этого города. Чем она будет там заниматься? Учить детей переселенцев (Катя всегда с теплотой вспоминала мисс Лэм и ее уроки) английскому, французскому, а может, и немецкому, если будет спрос.

Прошел один час. Сложив все газеты и журналы аккуратно в большую деревянную шкатулку, стоящую в шкафу, Екатерина ее заперла, предварительно осмотревшись, чтобы ничего не забыть.

За окном проглядывало солнце, дождь прошел. Здравствуй, день! Накинув шелковый халат, она быстро спустилась вниз. В доме было почти темно, вокруг все неохотно и медленно просыпалось. Осторожно спускаясь по лестнице, она заметила только одинокую догорающую свечу в серебряном подсвечнике, стоящую на краю деревянной узкой полки возле входной двери.

Не было видно ни одного слуги. Решив в первую очередь позавтракать, девушка сразу направилась в кухню. Не было смысла будить кого-либо, она и сама могла справиться. Кроме того, в это время в кухне кто-то наверняка должен быть. И вправду, открыв двери, она увидела Оксану и двух мальчишек-помощников. Еще одна девочка появилась секунду спустя, неся из кладовой небольшую плетенную корзинку с краснобокими яблоками.

— Мисс Катерина, вы как всегда рано, — одобрительно кивнула Оксана, называя Катю на малороссийский манер Катериной, как звали девушек в Мотроновке, селе, откуда была родом кухарка. Катю всегда смешило это нелепое сочетание английского «мисс» и малороссийского «Катерина», но Оксана умела готовить такие потрясающие кренделя и пышки и сейчас раскладывала их на блюде, что «мисс Катерина» поспешила к длинному дубовому столу посреди теплой кухни. Даже мисс Беркли, их английская кухарка, не пекла такие потрясающие булочки, хотя мастерица была знатная.

У Кати слюнки потекли от предвкушения. В кухне пахло выпечкой, шафраном и чем-то сладким. Оксана знала, какими блюдами побаловать каждого члена семьи, и всегда старалась приготовить именно то, что они хотели есть в то или иное время суток.

— Спасибо, Оксана, — поблагодарила Катя, приступая к завтраку. Все в их доме знали, что она терпеть не могла есть в одиночестве, поэтому предпочитала есть скорее в шумной кухне, чем в тишине и одиночестве большой помпезной столовой князя Белозерского, увешанной старинными картинами и гардинами, которые почти не пропускали дневного света.

— Госпожа, вам следовало бы немного поспать. Ведь вчера свечи в вашей комнате горели до самой полуночи, — укорила Катю добродушная женщина, обращаясь к ней уже так, как было принято для прислуги, а не на английский манер. Оксану родители Кати привезли из Гатчины от бабушки, после того как обосновались в Одессе. Она была их крепостной, вернее, дочерью крепостной кухарки Марьяны в семье Белозерских, от матери научилась всяким кулинарным премудростям, а после смерти Марьяны уже сама стала годить своим хозяевам. И так уже больше тридцати лет, поэтому всегда чувствовалась ее искренняя преданность в отношении всех членов большой семьи Белозерских, ведь своей семьи у Оксаны не было, не сложилось. Так, она сама поговаривала. Каждого члена семьи князя она считала по-своему родным и относилась соответствующе к ним. Даже знала предпочтения в еде самых дальних родственников семьи Белозерских.

— Мои родители еще в спальне?

Оксана, стряхнув невидимые крошки с фартука, добродушно усмехнулась. Улыбка осветила ее морщинистое лицо:

— Да, госпожа. Ваши батюшка с матушкой вернулись только-только, прямо перед самым рассветом. Вы ведь знаете, как поздно заканчиваются эти приемы!

— Поздно? — теперь настала очередь улыбаться Кате, — я бы сказала, что чрезмерно рано, — и прыснула со смеху. Заметив, что Оксанины помощник тоже улыбаются ей, Катя почувствовала себя еще лучше.

Помощники Оксаны улыбнулись. Значит я сказала то, что им было понятно, да еще и с юмором.

Я очень стараюсь, чтобы моя речь была понятна и доступна простым людям, с которыми я общаюсь.

— Госпожа, почему вы вчера не поехали на вечер с князем и княгиней? — спросила Оксана с линейной прямотой. Кухарка уже три года жила в Одессе после переезда из Гатчины от старой княгини. Южный воздух сделал ее более свободной в обращении с хозяевами.

— Оксана, я же говорила. У меня сильно болела голова, — ответила Катя, отведя взгляд и натянуто продолжила: — и я не могу поехать туда и всем испортить вечер кислой физиономией и напоминаем о том, что мне так плохо. Все вокруг будут якобы жалеть, а в уме перебирать возможные причины моей слабости.

Нет! У меня не болела голова. Я просто ждала дождь. Захотелось окунуться в воспоминания. Я его так долго ждала. И он пришел. Пришел, потому что я его ждала…

А эти бесполезные нудные вечера не для меня. Хотя лет пять назад я еще мечтала о том, каким он будет, мой первый бал! Конечно, мамина портниха, мадам Бувье, постарается на славу — недаром к ней выстраивается очередь на полгода вперед. Мадам Бувье — француженка и этим все сказано! Это первое бальное платье, до мельчайших деталей прорисованное в Катиной голове, было ее первой по-настоящему взрослой мечтой. А вы знаете, как умеет мечтать по-взрослому тринадцатилетняя девочка? Если нет, тогда вы знаете в этой жизни не все. Первое бальное платье должно быть обязательно бледно-фиолетовым, с кружевами и открытыми плечами по-взрослому, и со шлейфом. Нет-нет, он не мешает, он крепится к маленькой пуговке на левой перчатке и облаком окутывает свою хозяйку в танце. Ведь ее обязательно пригласят на танец, первый танец в ее жизни. И это будет не отец или дядя, а какой-то лорд. Девочка в тринадцать лет твердо знает, что это будет обязательно лорд. А потом ее представят королеве…

Но все оказалось не так, как в мечтах. Три года назад они приехали в Одессу. И платье оказалось банально белым, и не было никакой мадам Бувье, портнихой оказалась какая-то гречанка, Катя даже имени ее не помнила. Заказанные кружева не были доставлены в срок, что говорить уже о шлейфе. И вместо паркета Букингемского дворца каблучки княжны Белозерской застучали по паркету парадного зала губернаторского дворца в Одессе. И лорда тоже не было.

Прости меня, Одесса, ты ведь не виновата, что сказка прервалась. Я стараюсь тебя полюбить.

Одесские балы? Увольте, уж лучше провести вечер за мольбертом, книгами и мечтами.

Это намного полезней. И чувствуешь себя после этого намного лучше.

— Госпожа, уж не мне вы бы это говорили. Я-то вас хорошо знаю, — укоризненно ответила Оксана.

— Оксана, я...

— Госпожа, не долог тот день, когда вам придется выйти замуж, хотите вы того или нет. Ведь и жених у вас есть. И позабудете тогда про свободные вечера, кокетливые взгляды и танцы до утра. Не сможете тогда насладиться девичеством и свободой, станете замужней дамой!

От этих слов в голове у Кати сразу возникли две картины, как будто она одновременно смотрела в два зеркала.

Жених. Граф Коуфтер. Аристократ. Английский. Последнее было для княжны Белозерской определяющим. И единственным плюсом. Память Екатерины начала услужливо рисовать портрет мужчины, который должен стать ее мужем: жиденькие волосы, маленький нос, тонкие губы, синие, глубоко посаженные глаза. Катя вздохнула. Ну что ж, место графини Коуфтер рядом с мужем, а это значит, что она может вернуться на родину. Хотя ее собственный план в последнее время ей нравился все больше и больше — Новая Англия.

…В тот вечер она впервые посетила настоящий костюмированный бал. В Одессе очень любили такие развлечения. И час от часу каждая семья из местной знати их проводила. Выбрав себе скромное платье весталки, Катя надеялась, не привлекая к себе внимания, сполна насладиться происходящим. Платье ее было нежного песочного цвета, скорее по фасону напоминало римское, но при этом было чуть расклешенным от груди, давая свободу движению рук и ног. Приехала она на бал вместе с родителями, но боясь, что ее тут же узнают и начнется череда знакомств, предприняла первые шаги: еще в карете попросила ни маму, ни отца не стоять подле нее.

— Не думаю, что меня кто-то узнает в этом костюме охотника, — начал отец.

— Папа, дело не в костюме, а в том, что не узнать вас в нем нет никакой возможности.

Князь повернулся к жене и заговорил с ней мягким голосом:

— Дорогая, я предупреждал и говорил, что эти две вещи сбудутся.

Они стояли в очереди из карет возле главного входа. Лошади нетерпеливо перебирали копытами. Снаружи слышались голоса прислуги. Катя посмотрела в лицо отцу.

— Какие, папа? — спросила она, внимательно вглядываясь в родные черты.

— Первое то, что нежелание фантазировать приведет к печальным последствиям. И как видишь, я почти прав. Начнем с меньшего: я сижу в костюме для охоты.

— Вы не захотели брать с собой лук и стрелы, — обиженно заметила княгиня, поднимая чуть выше подбородок чем было необходимо в данный момент.

Князь Белозерский оставил без комментариев ее замечание и негромко продолжил, по-прежнему обращаясь к дочери:

— Второе, ты выросла и стала очень уверенной и сильной личностью независимо от той опеки, которой мы окружили тебя.

— Папа! Так я уже такой стала? — довольно спросила Екатерина, выпрямив спину и выше подняв голову, увенчанную небольшой диадемой.

Князь грустно улыбнулся и с нежностью сказал:

— Еще нет, милая, — увидев погасшую улыбку на лице дочери, он продолжил, погладив ее по руке, — но уверенно к этому идешь. Ты на верном пути. На верном.

— Папа знает, о чем говорит, — глубоко вздохнула и поддержала мама, приобняв дочь за хрупкое плечо.

Княгиня раскрыла большой веер и стала обмахиваться им. Граф хмыкнул и с улыбкой поддел жену:

— Дорогая, вы рискуете тем, что наша карета вот-вот взлетит.

— Тогда вам стоит держаться крепче, — парировала княгиня, продолжая обмахиваться искусно сделанным веером из перьев страуса.

— Как по мне, то неплохо. Словно сидишь в седле и лошадь скачет галопом, а свежий ветерок обвевает лицо.

Княгиня улыбнулась дочери и продолжила твердым тоном:

— Но милая, ты здесь мало кого знаешь, и я не смогу тебя представить нашим друзьям.

— Но в этом и вся прелесть! Они не будут знать, кто я, и будут вести себя естественно, не притворяясь передо мной. Перед дочерью князя Белозерского! Не будут в уме подсчитывать приданное и то, сколько они получат после вашей смерти. Эта меркантильность, которую большинство даже не считают нужным скрывать, приводит меня в отчаяние…

— Ничего не хорошо чересчур, но плохо, когда и половины этого нет, — философски проговорила княгиня, продолжая обмахиваться веером.

Правая сторона веера дотрагивалась до Катиного плеча при каждом его взмахе. Не желая дополнять сказанное, девушка сосредоточила взгляд на самых длинных перьях веера, методично взлетающих вверх-вниз. Карета наконец остановилась у парадного входа. Кучер опустил подножку и открыл дверцу.

— Что ж, в этом есть резон, — чуть запоздало поддержал князь свою дочь и, поцеловав ее руку в короткой перчатке, и на свой родительский манер, закончил: — Катенька, будь осторожна.

— Андрей, наша дочь леди, ей не пристало одной разгуливать по залу, делать что-то в ее духе не позволительно, и вообще… Но, я вижу, что наша девочка не будет сама. Вот с ней дочь графини Боярской и милая Анет, уже рядом. Она не одна… Что за детские желания…

— Элли…— начал граф князь Белозерский, выходя из кареты и подавая руку своей жене.

Княгиня Елизавета Белозерская с удивлением глянула в лицо мужа: он называл ее Элли, когда хотел полного и безоговорочного подчинения. В этом проявлялась его властность и сила. Сила, которой не могла противиться Элизабет с первого дня встречи и шла по жизни в согласии с его желаниями. Но сейчас речь шла об их дочери. Материнский инстинкт возобладал над требованием разума не перечить.

— Андрей, она леди, она не сможет стать такой, как мы. Не забывай об этом. Мы оба поклялись в этом. В день ее рождения, — строго напомнила она, ожидая уловить подтверждение ее мыслей в серых глазах мужа. Цвет глаз их дочь унаследовала от отца. Серые, как грозовое небо, но раскосые, как у матери. Красивое сочетание, незабываемое.

Они вошли в зал, стены которого украшали картины голландских мастеров, по углам и под окнами стояли диковинные напольные вазы из Индии, на потолке сверкала хрусталем огромная люстра, большие венецианские зеркала отражали многократно пеструю костюмированную толпу.

— Элли, конечно, наша дочь леди. Настоящая леди. Екатерина будет такой, какой мы ее хотели видеть, — загадочно ответил князь и озорно, по-мальчишески улыбнувшись, склонил голову, приглашая на мазурку. И не ожидая согласия, закружил ее в вихре танца.

Княгиня Белозерская постаралась отогнать все мрачные мысли и уделить максимум внимания своему мужу, который именно в этот момент кружился в вихре коричневого шелка ее костюмированного платья шахматной королевы.

Со стороны за этой парой наблюдала прекрасная весталка. Екатерина не могла не наслаждаться природной грацией своих родителей, чувством ритма и глубокой симпатией, которая сквозила в каждом их движении. Они были очень красивой парой. Чем-то даже похожи друг на друга. Темноволосые, светлолицые, худощавые. Отец немного высоковат даже по меркам современного общества, но как утонченно смотрится на его фоне мама! Безусловно, они выделяются из толпы и так подходят друг другу!

Вот перед мысленным взором Кати закружилась и другая пара: невысокого роста лысоватый мужчина и юная леди в платье бледно-фиолетового цвета. Катя зажмурилась: бледно-фиолетовое платье! Знакомьтесь: это граф и графиня Коуфтер. И они совсем не подходят друг другу. Но все кружатся, кружатся, кружатся… От этой картины у девушки перехватило дыхание и слезы готовы были брызнуть из глаз. В это мгновение она открыла глаза и вздернула подбородок: ни шахматные королевы, ни весталки из рода Белозерских не плачут. Они ведь леди…