Дельта времен Глава 11

Глава 11

Сжимая иммиграционные карты в руках, Гиря и Игорь, последними из пассажиров покинули борт. Африка встретила их прохладным дыханием ветра с песком, от которого резало глаза и першило в горле. Придерживая панамы, они сбежали по трапу и слёту влепились снежками в темнокожую толпу, которая набилась в салон автобуса, как сельди в бочке. Пыхнула гидравлика — закрылись двери, и бус плавно тронулся с места.

— Как ты? — выдохнул Игорь, прижатый к дверям.

— Последний раз я так в час пик, дома ездил, — ответил Гиря, упираясь руками в стекло.

В свете прожекторов и сигнальных огней, автобус проехал метров двести, сделал поворот влево и резко остановился. Двери открылись и пара последних — оказалась первой.

— Вперед, на волю, — сосредоточился Орел, и они устремились к серенькому, как для столицы, зданию аэропорта.

Но, спешили друзья напрасно. Пока им открывали визу, пассажиры с их рейса уже прошли паспортный контроль. Подхватив одиноко путешествующие на ленте рюкзаки, они двинулись на таможню.

По дороге отоварились для дезинфекции огненной водой в виде недорогого виски и после ленивых, стандартных вопросов таможенника вышли в зал.

Олекимбо, ребята увидели сразу. Вернее они сразу на него наткнулись — он поджидал их на выходе.

— Селям. Франс турист? — извлек звуки из глубины души высокий эфиоп, с подозрением разглядывая неказистый вид парней.

Нарядные белые кроссовки и светлая куртка на африканце также смутили заморских туристов.

— Олекимбо? — задал встречный вопрос Игорь.

Эфиоп важно кивнул. Гиря посмотрел на напарника:

— А где у него табличка?

— А я знаю? — с полусонным безразличием ответил Игорь

Услышав славянскую речь, Олекимбо протянул руку и белоснежно улыбнулся:

— Вы русские?

Гиря пожал костлявую пятерню и, прожигая его взглядом тайного агента, тихо ответил:

— Мы из Марселя. Я, Андрей.

Чуть не завалившись назад от тяжелой ноши за плечами, Игорь окончательно проснулся, поправил рюкзак и сделал полшага в сторону эфиопа:

— Игорь. А я из Одессы, здрасти.

— Тише ты, — шикнул на него напарник, но было уже поздно…

— Здоровеньки булы! Як ся маетэ? А я навчався у Винныци, у мэдинститути.

— Земляк, — Игорь протянул руки, что бы обнять кучерявого парня, но под свирепым взглядом товарища — развел ими, вопрошая: — А где тут быры можно обменять?

— У… — эфиоп задумался, — таксистов. Давайте я сбегаю.

«Негру денег не давать», — показал дулю в кармане Гиря и решительно двинулся с места:

— Пошли вместе. Город посмотрим заодно.

— До центра ехать полчаса надо.

— А мы на пригород взглянем. Олекимбо, какие у нас планы?

— Через… — африканец посмотрел на часы, — два часа вылет.

И они направились сквозь шумную толпу на выход. Как раз напротив дверей стояла бело-голубая «копейка». Возле нее крутился молодой африканец с хитрым лицом. Олекимбо подошел к нему и что-то негромко спросил, указывая на франко-славянских туристов. Таксист кивнул — Игорь подошел и протянул двести евро. Водитель испуганно оглянулся:

— Тэтэнкэк,* полис, (осторожно*амхарский яз) — и приподняв брови, указал взглядом направо.

Действительно, метрах в пятидесяти стоял человек в форме. Два эфиопа как по команде загрузились в авто. Игорь скинул рюкзак:

— Андрюха, стереги.

— Ты хоть курс знаешь?

— Проводник в курсе, — и недолго думая, сел в ушатанную тачку.

В салоне стоял шум. К кричащему амхарскому языку Игорь не привык и, хлопнув земляка по плечу двумя купюрами по сто евро, остановил горячий диалог:

— Нам бы деньги поменять… Желательно без скандала.

Олекимбо улыбнулся, и что-то кашлянул таксисту. Тот рассмеялся, достал из-под сиденья пачку быров, и виртуозно работая пальцами, принялся пересчитывать купюры. Два пассажира зачарованно глядели на шелестящие бумажки.

— Окей? — протянул виртуоз пачку без десяти купюр, и вместо ответа получил евро.

Игорь вышел из машины и по-мужски грохнул дверью.

— Дехна хун!* — услышал он в спину лающий голос таксиста и из салона вновь послышались крики….

(До свидание!* — амхарск. Яз)

— И как они во время разговора друг друга не убивают? — пожал он плечами, подойдя к Гире.

— Тут кругом люди. А в пустыне под смех гиены, кто их знает. Как беседа пойдет.

Через минуту из авто вышел Олекимбо с довольным видом.

— За приезд? — спросил он, потирая руки.

— Можно. Но, где? — сразу понял его Гиря и обвел взглядом окрестность — кругом были люди.

Вокруг сновал спешащий народ,. Через дорогу впереди, под светом фонарей на зеленой лужайке расположились люди, присевшие в ожидании. Проводник указал прямо, на место под пальмой, и группа тронулась за своим поводырем. Гиря извлек из рюкзака галеты, а Игорь достал бутылку виски, завернутую в пакет.

— Так, так… — Гиря безуспешно пошарил по плотно упакованному рюкзаку и развел руками. — Стаканов нет.

— Сейчас. Ван момент, — и Олекимбо, эфиопским спринтером дернул в сторону аэропорта.

— Резвый парень.

— Ты не забыл слова сержанта?

— А кто же ему деньги даёт? — усмехнулся Гиря. — Нальем пару капель, жалко, что ли.

— Главное, что бы он нас вёл по маршруту, а не на оборот.

Не успел Игорь отвинтить пробку, как проводник с пластиковыми стаканчиками и связкой бананов сел рядом. Одессит их тут же наполнил и эфиоп всех удивил:

— Будьмо!

И глотком выпил полстакана.

— Будем, — поправил его Гиря, а с ним никто и не спорил — собутыльники уже грызли галеты.

— Олекимбо, так ты из племени сурма? — спросил Игорь, разглядывая его подозрительно чистые кроссовки.

— Не совсем. Я из Аддеса. Это моя прабабушка Нгатаги оттуда. Прадед был партизаном и воевал в тех краях против итальянцев. Он увидел ее — влюбился и после войны забрал в столицу.

— А ты сам хоть раз был на родине прабабки? — не отставал Игорь.

Олекимбо снял кожуру с банана и протянул стакан:

— Давно… В детстве… Будем?

Ребята переглянулись.

— Сю-р-пра-йз, — новость удручила Гирю. — А сам ты кто? Врач?

— Нет, я — проводник. Из компании «Эфиоп трэвэл бинк».

— Проводник от аэропорта до этой лужайки?

— Гид по Аддис-Абебе, — совсем не обиделся эфиоп, и даже стакан не опустил. — У нас тут столько интересного: национальный музей — в нем лежит скелет Люси… памятник Пушкину стоит. Дворец президента очень красивый. Базар есть большой.

Игорь налил всем по новой:

— А как же ты всплыл проводником в племя сурма?

Эфиоп выпил, стал откровенен и огорчил их:

— Искали срочно проводника в тот район. Предлагали двойную оплату — вот я и согласился. Сказал, что из племени сурма… ведь у меня прабабушка из деревни Кангани.

— Ох, чувствую приключением нашим — конца не будет. — Игорь закрутил крышку и засунул бутылку в рюкзак.

— А мне тут нравится, — разлегся Гиря на лужайке и уставился на звезды. — Красота!

— Кенде-гаа — йя, Йомиахра, — то завывая, то скуля, затянул песню Оликамбо, ложась рядом.

Первым проснулся Игорь — от щемящей боли в руке. Жал браслет. Он взглянул на часы:

— Эй, гид-экскримал, подъем! Спишь как сурик.

Олекимбо открыл один глаз и оперся на локоть. В такой безмятежной позе он пробыл не меньше минуты. Затем открыл второй и заорал:

— Самолет!

Группа мгновенно поднялась и устремилась за поводырем в обратном направлении. Олекимбо дал три билета симпатичной эфиопке на регистрации, она потребовала еще паспорта, заставила взвесить рюкзаки и после этого указала рукой направо — на выход номер семь. Они устремились по длинному коридору в самый конец. Благополучно пролетев сквозь детектор, три пассажира в сопровождении стройной сотрудницы, сели в желтый микроавтобус с надписью «Эфиопинен аирлайн». Машина тут же тронулась и понеслась по бетонке в самый конец стоянки авиалайнеров. Остановились возле маленького самолета, с каждого бока у которого было по два иллюминатора. Девушка что-то сказала по рации, дверь открылась, появился коренастый, темнокожий пилот и опустил трап:

— Добро пожаловать на борт корабля.

Как только они поднялись на борт, пилот убрал трап и захлопнул дверь. Тесный салон до половины был заложен коробками. Из четырех мест — одно занято. Возле окна важно восседал крупный африканец средних лет. На нем была пурпурная тога, накинутая на пеструю рубашку.

— Селям, — в один голос поздоровались трое.

— Се-лям, — его интонация соответствовала внушительному виду.

Он взглядом императора окинул троицу и указал Олекимбо на место рядом с собой. Ребята уселись напротив, и не рискуя помять коробки, положили рюкзаки на колени. Двигатель взвыл, закрутились лопасти и самолет начал выруливать на взлетную полосу.

— В башке шумит как на вокзале, — изрек Гиря, ложась спиной в кресло.

— Аналогично. Ты веришь, что мы сегодня куда-то пойдем? — Игорь достал бутылку воды из рюкзака и сделал большой глоток, — держи.

Гиря последовал примеру.

— Сенкс. Может поставим на лугу палатку и отдохнем пару часиков? До обеда. А потом и двинемся в путь. Я так подозреваю, нам придется еще одного проводника искать. С этим мы далеко зайдем.

— Да уж… Спасибо сержанту — нашел сурика в десятом поколении.

— Ты посмотри на его соседа, — шепнул Гиря, — истинный абориген.

— Проводником он вряд ли пойдет. Вождь, наверное.

Между Олекимбо и «императором» шел наряженный разговор. С них можно было писать картину: «Холоп на небесной аудиенции у абиссинского царя» По всему было видно, что проводник чувствует себя неловко, рядом с властным человеком. Нервничая, Олекимбо достал бумагу из куртки и показал соседу. Тот долго ее изучал, затем с подозрением посмотрел на ребят.

Проводник наклонился к Игорю:

— Это шеф местной полиции в Туме.

— А я думал вождь.

Самолет набрал высоту, и с их стороны взору открылся прекрасный вид — багряным шаром восходило солнце, освещая горные хребты. Желто-коричневый пейзаж внизу, кое-где разбавляли зеленые островки, связанные синей ниточкой реки. После пятиминутного обзора с высоты птичьего полета, изрядно вымотавшиеся парни — от многочисленных посадок и выпитого виски ушли в прострацию, закрыв глаза. Разговор у соседей в основном состоял из вопросов и ответов. Шеф спрашивал — Олекимбо отвечал.

— Кангини?! — возбужденный голос человека в тоге, мигом вернул двоих в состояние бодрости.

Судя по гавкающей речи, ему не понравился их туристический маршрут.

— Как тебе такой поворот? — спросил Гиря, тайком наблюдая за поникшим Олекимбо.

— Все дело в бырах, — глубокомысленно изрек Игорь. — Ждем пять минут.

Не прошло и двух, как к ним наклонился проводник и тихо сказал:

— Шеф говорит в Кангини нельзя. Туристов туда не пускают. Надо специальное разрешение, но с ним можно договориться.

— За сколько?

— За пятьсот быр. Это около тридцати долларов.

— Ого, — округлил глаза Игорь, — скажи ему, что мы туда не пойдем. Дорого.

— Или пошли его просто на хрен, — предложил, позевывая Гиря.

Олекимбо развел перед «императором» руками, и с виноватым видом начал перед ним оправдываться, указывая пальцем на стоптанные сапоги Игоря. Самолет затрясло, как телегу на брусчатке и стоявшие сзади ящики, подпрыгивая стали продвигаться по проходу вперед.

— Может, надо было дать ему денег? Сейчас от злости этого мавра самолет на две части расколется.

— Андрюха, с ними так нельзя. Им только дай волю — и солнце не зайдет, как мы будем с пустыми карманами. С деньгами расстаемся мучительно больно. Договорились?

— Может хряпнем по маленькой?

— Давай, — и Игорь достал начатую бутылку.

Тут же перед его носом возникла черная, костлявая рука с тремя помятыми, пластиковыми стаканами.

— Проводника надо терять, — усмехнулся Гиря.

— Это шефу, — Игорь передал полный стакан Олекимбо.

— Агрипуло, — представился «император» и тут же осушил стакан. — Бер мач. (Спасибо)

Самолет перестало трясти, в салоне завязалась беседа. Как выяснилось, Агрипуло был начальником полиции в четырех деревнях племени сурма. Кангини была самой дальней деревней от Тума.

— На сколько дальняя? — спросил Игорь, наливая еще дозу шефу.

— Два дня идти, — перевел Олекимбо. — Но, туда нельзя.

— Спроси — а за двести быр можно?

Проводник со стаканом развернулся к Агрипуло. Из дальнего кресла, показалось лоснящееся лицо человека в тоге:

— Бер мач!

— И вам спасибо, — Игорь достал пачку и отсчитал деньги. — Передай шефу.

Вместо очередного «Бер мач!», Агрипуло денег не взял, а встал, безумно поводя глазами. Внезапно он достал из тоги пистолет и, размахивая им в сторону туристов, держал речь, которую добросовестно переводил Олекимбо:

— Раньше сурма были рыбами. Потом они вышли из воды и стали воинами. Раньше сурма убивали буми* и отбирали у них кукурузу. Теперь сурма сами растят кукурузу, но все равно убивают буми.

— А кто такие буми, шеф? — спросил Гиря, приподняв рюкзак на всякий случай.

— Буми? Это жалкие твари, которые хотят принести беду нашему народу! Они крадут наших… — переводчик вздрогнул и запнулся, вспоминая прабабушку, — женщин. Воруют скот. Приносят болезни. И беду. Много беды!!! Вот кто такие буми! И вы…

Шеф навел пистолет на двоих:

— Очень похожи на них. Жадные, хитрые буми…

Буми* — враждующее племя с сурма. «Видишь буми — стреляй!», так говорят у них в народе.

— Дай ему еще двести, — прошептал на ухо Гиря.

— Чего? Виски?

— Чего-нибудь, а то выстрелит придурок.

Игорь быстро вылил остаток виски в стакан, поднялся и протянул шефу:

— Бер мач!

Агрипуло залпом выпил — икнул два раза, уронил емкость, опустил ствол, и рухнул в кресло. Через минуту он спал как младенец.

— Быры верни, — Игорь дернул за куртку проводника.

— А? — Олекимбо протянул дрожащей рукой деньги. — В Кангини даже никто из соседних деревней не ходит. Вот, что он еще сказал.

Неожиданно справа, Игорь получил тумака в плечо. Невозмутимый Гиря — возмутился:

— Соррес из Малой Арнаутской — с деньгами расстаемся мучительно больно! Нам что сержант сказал? Бырами не махать. А ты пачкой перед ним засветил. Дай мне половину. И остальные по карманам разложи — деятель.

— Не прав — каюсь, — херувимчиком пропел Игорь, и отдал почти все быры товарищу.

Самолет нырнул носом вниз, прошел сквозь облака, и внизу показалась зеленая, ровная как стекло посадочно-взлетная полоса и малюсенькие хижины среди гор — это был Тум.