Саша

Весенние солнечные лучи свободно освещали просторный зал аудитории через огромные окна нового современного университетского здания. Стекла в окнах были настолько кристально чистые после очередной уборки, что, казалось, будто их нет вовсе, и только то, что насыщенные городские звуки улицы в помещение не доносились, несколько смягчало этот обманчивый эффект. Студенты уже заняли свои места, расположившись в амфитеатре аудитории перед кафедрой так, как им было удобнее слушать преподавателя. Он стоял на самой кафедре, разложив конспекты очередной лекции перед собой. Материал у него полностью отработан, и шпаргалка ему не требовалась, но конспект позволял контролировать ритм работы, чтобы вместить материал в отведённое время и давать его в удобном для восприятия студентами темпе. Иногда он увлекался в изложении предмета, но конспект перед глазами создавал чёткую канву изложения и всегда возвращал его в нужное русло.

Он привычно обвёл взглядом учебный зал, что, как всегда, привело студентов в достаточно сосредоточенное для начала занятий состояние. Преподавал он в этом университете около двух лет и уже освоил целый набор приёмов, позволяющих контролировать аудиторию. В смысле слушателей. Несколько лет назад его пригласили читать лекции по договору, почасовиком, и он с интересом взялся за это новое для него дело. Больше из желания получить новый опыт и возможность по-новому оценить свои знания в профессии, провести их ревизию, а не из-за денег, которые ему предложили, хоть и оплачивался этот труд достаточно хорошо по его меркам. Он был практиком, принимал участие в разных проектах по своей специализации и накопил за всё время работы достаточно много опыта, который подготовка к этим лекциям позволила сконцентрировать и систематизировать, что ему уже давно надо было сделать. Именно это привлекало его здесь. Он читал достаточно насыщенный конкретными примерами курс, два семестра на втором году обучения, включающий целый набор реальных обстоятельств из практического применения, что делало занятия живыми и интересными. Иногда ему даже казалось, что кафедра – это сцена, а он вовсе не преподаватель, а актёр на этой сцене, по установленному сценарию разыгрывающий на ней различные сложные ситуации для зрителей в зале. По существу, это так и было. Он был хорошим рассказчиком и видел, как это ощущение зрительного зала, сцены и их единения во время лекции передавалось от него самим слушателям, отчего студенты с интересом воспринимали его насыщенный реальной профессиональной жизнью и конкретными примерами материал. Не все, конечно, но значительная их часть.

Он сразу нашёл глазами на привычном месте во втором ряду её, эту необыкновенно красивую студентку. Александра, так было её имя. Саша. Молодая девушка с небесными чертами лица, с удивительно красивой внешностью и прекрасной фигурой. Её облик сам собой притягивал внимание. Про таких обычно говорят «взгляд невозможно оторвать». Ему казалось, что имя Саша необыкновенно подходит ей, дополняя внешнюю красоту, как и её совершенная манера двигаться, в которой каждое движение было наполнено красотой, сдержанностью и грацией. Это было врождённое, по его мнению, природное качество.

Вообще-то, он всегда при чтении лекции выбирал одного-двух наиболее сосредоточенных на предмете слушателей и преподавал именно им, установив с ними зрительный контакт. Этот обычный приём позволял ему сосредоточиться и не отвлекаться, не «размывать» своё внимание по всей аудитории во время занятий. Но именно в этой группе всё получилось немного по-другому. С самой первой лекции, когда он увидел её, то уже не мог заставить себя переключить своё внимание на кого-то другого, настолько она была обворожительно красива. Глаза сами, помимо его воли, выбирали именно её из всей аудитории, как он ни старался что-либо в этом изменить. Со второго занятия на этом потоке он уже и не пытался это сделать. Пусть она будет центром его внимания, в конце концов, это может быть любой студент, внимательно слушающий лекцию, так он подумал. И это решение его не подвело, он с особым воодушевлением преподавал именно в этой группе, когда они с этой студенткой смотрели друг-другу прямо в глаза. Нет, он никогда не пытался заговорить с ней ни до, ни после занятий. Даже во время сдачи зачётов после первого учебного семестра он постарался, чтобы у неё принимал зачёт другой преподаватель, который ему помогал на сессии. Ему было достаточно просто видеть её, уже одно это давало ему необыкновенные эмоции и вдохновение в работе. Кроме того, даже одна мысль о том, чтобы заговорить с ней, заставляла его сердце сильно биться. И он умело этого избегал. Ему это было не нужно. Разве мог он тогда хотя бы даже просто предположить, какие драматические события его ожидают в связи с этой девушкой и какие изменения в его жизни произойдут на ближайшие годы в результате знакомства с ней.

Честно сказать, это оказалось удивительным ощущением для него, сильного и опытного человека, прожившего уже половину жизни в свои тридцать восемь и повидавшего многое. У него за плечами уже несколько прекрасных длительных романов, семейная жизнь и развод. Он чувствовал, как ему теперь хорошо снова одному и, казалось, что уже нет ни одной женщины, которая заставит его сердце так сильно биться. Теперь он убедился, что ошибался. Но ему хватило жизненного опыта и внутренней силы, чтобы заставить это чувство отступить в глубину и задвинуть свои эмоции в самый дальний уголок души. Он прекрасно понимал, что она – всего лишь одна из его студентов, девчонка, которая младше его в два раза и годится ему в дочери. Больше того, он никогда не понимал разновозрастных отношений и искренне считал их ненормальными.

Каждый раз, приходя в аудиторию, он смотрел на её место во втором ряду и, увидев её там, читал лекцию, сосредоточив своё внимание на ней, а она почти неотрывно смотрела на него. Это происходило само собой, независимо ни от чего и всегда. За исключением единственного раза, когда он увидел её место пустующим. Это было совершенно необычно для него самого, но такого душевного дискомфорта он давно не испытывал, если не сказать «никогда». Двухчасовые занятия в тот раз он провёл, сделав над собой усилие. Тем не менее, тогда его внимание время от времени непроизвольно возвращалось на её пустующее место. Не увидев её там, он на мгновение приостанавливал изложение, ненадолго, на секунду, чтобы затем снова его продолжить. Он даже не поинтересовался ни у кого тогда, что с ней и почему она отсутствовала, поскольку считал это излишним и не нужным. На следующем занятии Саша уже была на своём привычном месте и всё опять пошло, как раньше. И каждый раз он начинал лекцию с каким-то удивительным чувством радости, радости от того, что он опять её увидел. Просто увидел. Она ему нравилась, как каждого из нас привлекает в жизни всё очень красивое и необыкновенно гармоничное. Вот и всё. Так он считал для себя.

Так это и продолжалось, подходил к концу их второй курс обучения в университете и полный курс его предмета. Уже наступила весна, самое яркое её время. Ещё несколько занятий, дальше экзамен, который, как он уже для себя решил, у неё будет принимать другой преподаватель с их кафедры, и конец этой истории. Он ждал этого, и, в то же время, ему было жалко, что всё закончится, и он больше никогда её не увидит. Разве что они случайно встретятся в коридорах университета. Появилось у него такое двойственное чувство, которое можно сравнить с ожиданием и неизбежностью предстоящего расставания с кем-то близким. Даже не чувство, а легкая эмоция, печальное романтическое дуновение, некое сожаление об этом. Он продолжал жить своей обычной жизнью холостяка, несколько раз в неделю ходил на ставшие уже привычными для него тренировки в спортзале, встречался с женщинами, писал статьи по своей специальности, работал, время от времени проводил вечер с друзьями. И всё у него шло размеренно и хорошо. Казалось, ничего не предвещало никаких изменений в его жизни. Он не понимал ещё тогда, что они уже произошли и очень скоро он в этом убедится.

В один из дней, привычно прочитав положенные два академических часа с небольшим перерывом, он начал собирать со стола листы с конспектом. Аудитория быстро опустела. Подняв глаза от папки, в которую он аккуратно сложил собранные страницы, он с удивлением обнаружил, что в аудитории он не один. Саша стояла у выхода из зала и внимательно смотрела, как он собирается. Она ждала его! Он почувствовал, как сердце в его груди сначала приостановилось, замерло на мгновенье, а затем учащённо забилось. Что за ерунда, подумал он, это обычная студентка, и, не подавая даже малейшего вида своего внутреннего волнения, спокойно двинулся в сторону выхода, уже ожидая заурядных вопросов по предмету, или предстоящему экзамену. Это было в его характере, быстро успокоиться, собраться внутренне, мобилизоваться и дальше уже спокойно принимать решение и действовать, не показав даже малейшего признака внутреннего беспокойства.

Но он ошибся. Девушка не стала говорить с ним о будущем экзамене. Совсем нет. Саша попросила выслушать её по совсем другой проблеме, личной, которая её очень беспокоила. Студентка сказала ему, что ей срочно нужна помощь, сегодня, и именно сейчас ей не к кому обратиться за советом. Разве мог он отказаться выслушать её? Конечно, нет. И вот в чём заключалось существо дела. Они с мамой вдвоём живут в своей квартире, а у её мамы есть старшая сестра, то есть её, Сашина, тётя, болезненная пожилая женщина. Жила она в другом конце города в своей «двушке» и никак не хотела переезжать к ним, чтобы они могли за ней присматривать и помогать ей, хоть условия у них вполне позволяли это сделать без особенного неудобства для всех. Ведь её мама со своей сестрой очень дружны между собой и всегда хорошо ладили, несмотря на своеобразный тёткин характер. Просто та хотела жить у себя одна, такой у неё каприз пожилого человека, победить который не было никакой возможности. В связи с тем, что они беспокоились о ней, у них действовала взаимная договорённость, что они каждый день в обязательном порядке созваниваются по телефону и тётя подробно рассказывает о своём самочувствии либо ей, либо её маме. Если возникала необходимость, то они к ней выезжали, чтобы помочь, в случае чего. Плюс к этому, они навещали её по выходным дням, чтобы помочь навести порядок в квартире и вообще по хозяйству.

Так вот, по словам девушки, тётя вдруг перестала отвечать на звонки. То есть, мама девушки сообщила Саше по телефону, что не смогла своей сестре дозвониться, а та сама не перезванивает. Для них это выглядело очень странно и сильно их обеспокоило, поскольку созваниваться с родственницей стало привычной и неотъемлемой частью ежедневного распорядка. Обязательной. К тому же, у тёти серьёзные проблемы со здоровьем. Мама Александры находилась на работе, поэтому она поручила дочке самостоятельно съездить проведать родственницу. Ехать одна Саша боялась, вдруг там какие-либо сложные обстоятельства, или случилось страшное, а съездить вместе с ней некому. Дом тёти располагался в неудобном, в транспортном смысле, удалённом от станции метро, месте, а у всех её друзей оказались какие-либо дела, запланированные заранее, ведь она узнала, что ей придётся туда ехать, только сейчас. Да и мысли о том, что могло произойти в тётиной квартире, её сильно пугали, ведь та больной человек и с ней могло случиться всякое. Девушке стало страшно. А ехать нужно, обязательно нужно, ведь никак невозможно оставить без помощи родного человека. Рассказав всё это, она просто спросила у него совета, как ей поступить в этой ситуации. Никаких просьб помочь, или чего-то ещё, просто необходимость посоветоваться с кем-либо старшим и опытным. И всё, больше ничего. Так она сказала ему. Всё остальное сказал уже он сам, быстро приняв правильное, как он посчитал, решение. У него это последняя лекция в этот день, оставалось только зайти на кафедру, соблюсти некоторые формальности, что займёт максимум минут пятнадцать-двадцать. Вот он ей и предложил успокоиться, не нервничать и подойти к их кафедре минут через двадцать. Он на машине, отвезёт её в нужное место и поможет там, если что-то случилось, и какая-либо помощь понадобится. На самом деле, ему самому очень захотелось ей помочь. Самому захотелось поехать с ней и весь его жизненный опыт промолчал и не подсказал ему тогда, что это просто тонкая игра с её стороны, в чём он, впрочем, очень скоро смог убедиться.

Через двадцать минут они уже выехали в адрес. Место, где располагался дом её тёти, действительно, оказалось удалённым от городского транспорта. Окружная и радиальная железные дороги ограничивали подъезд туда с двух сторон, а дальше, уже за домами, располагалась глухая и серая промзона. Место это выглядело, как жилой «островок» из четырёх кирпичных пятиэтажек, ограниченный самой промзоной и железнодорожными путями, в который вели две заасфальтированные дороги. По одной из них они туда въехали, миновав еще и железнодорожный переезд через одноколейку, ведущую к какому-то предприятию за бетонным забором. Вторая дорога терялась где-то за домами. В общем, «мутное» место, в котором лет шестьдесят назад кому-то взбрело в голову построить эти жилые дома, скорее всего, для работников одного из местных предприятий. Всё время пути они оживлённо беседовали на разные темы, что, как он рассчитывал, отвлечёт её от переживаний и, ему показалось, когда они уже подъезжали, её беспокойство отошло на второй план. Во время поездки он с удивлением для себя обнаружил, что у них масса общих тем для обсуждения и много общих мнений по разным вопросам. И это несмотря на то, что, как он думал, они относятся к совершенно разным поколениям и интересы их должны сильно отличаться. Оказалось, что нет. Они смотрели примерно одни и те же фильмы, читали книги одних и тех же авторов, интересовались похожими темами в сети. Так случилось, что разница в возрасте, ведь ей всего девятнадцать, и она ровно в два раза его моложе, пока они ехали, растворилась и куда-то подевалась. Более того, ему удалось преодолеть скованность в общении, которую изначально вызывали их привычные отношения преподавателя с ученицей, так что к концу поездки они уже вовсю, не переставая, мило разговаривали на разные темы, как старые друзья, порой забывая, куда и зачем они едут. Единственное, что продолжало напоминать о субординации в общении, так это то, что она называла его по имени-отчеству. Это привносило некое неудобство в беседу и поэтому он предложил ей называть его просто по имени, пока они находятся вне учебного заведения, что она с радостью сразу приняла.

Когда они подъехали к дому, и он припарковал машину, она опять стала молчаливой и задумчивой, что он отнёс к её переживаниям по поводу родственницы. Уже перед закрытой металлической дверью в саму квартиру на втором этаже он почувствовал, как сильно она начала волноваться и уверенно взял её за руку. Ладонь её была необыкновенно нежная и тёплая, она слегка сжала его руку, мгновенно отозвавшись на прикосновение. Он почувствовал настоящее наслаждение от этого простого движения и с трудом сдерживал волнение, передававшееся ему от неё и внезапно охватившее всего его целиком. Его самообладания едва хватало, чтобы держаться в прежней уверенной и внешне невозмутимой манере. В тот момент он ещё даже не догадывался, что ждёт его там, за этой обитой тёмной искусственной кожей стальной дверью квартиры и к чему все эти события его приведут. В квартире за дверью было совершенно тихо и не раздавалось ни звука. Много позже он иногда задавался вопросом, согласился ли бы он войти туда, если бы знал, что там произойдёт, или нет? И не мог дать себе ответа на этот вопрос.

Даже не позвонив в дверной звонок, Саша привычным движением достала свободной рукой ключи из сумочки, висевшей у неё на плече и медленно приоткрыла дверь в квартиру, как бы решаясь на что-то очень важное, переступая некую границу для себя. Внутри их встретили тишина и полумрак прихожей. Он сразу обратил внимание на то, что в квартире отсутствовали даже признаки запаха жилища пожилого человека, который обычно сопровождает такого рода места. Это его немного удивило, но не более того. Тем временем, она уверенно нашла выключатель на стене, включила светильник в прихожей и уже без колебаний решительно прошла через коридор в комнату, не отпуская его руку и увлекая за собой. В квартире оказалось очень чисто, светло и уютно, ветерок через приоткрытую дверь балкона плавно шевелил красивые светлые занавески, подсвеченные золотистыми лучами солнца. Квартира была пуста и в ней царил совершенный порядок, без каких-либо даже малейших признаков недавнего пребывания там пожилого больного человека!

Девушка выпустила его руку и повернулась к нему. Они стояли рядом, очень близко, он чувствовал, что тонет в её глазах, которые неотрывно смотрели прямо на него, как тогда, на лекциях. И теперь он всё понял. Понял, что нет там никакой Сашиной тёти и не было никакого звонка от её мамы, а есть она, он и то, что заставляет их смотреть друг на друга и не даёт отвести взгляд. Потом был короткий разговор, который ей трудно было начать, всего несколько слов, но Саша всё равно сказала, что хотела, а он уже знал, что никуда не уйдёт, потому, что ни за что не хочет этого. Да и нужны ли им теперь слова? И он чувствовал, что ему теперь всё равно, что произойдёт завтра, или через неделю, месяц. Все эти принципы и правила, придуманные им самим для себя, или кем-то там ещё для них, просто полностью потеряли для него своё значение в один миг. Растворились, как дымка. Только он и она и ещё её несколько слов, которые подняли его до самого неба, он почувствовал, как будто пол ушёл из-под его ног, и он как-бы взлетел над миром вместе с ней. Она рассказала ему, что всё придумала про ситуацию с тётей, просто уговорила её пока переехать к ним, объяснив ей, зачем это нужно и как для Саши это важно. Она сказала ему, что любит его, очень сильно, «уже давно, почти год» и не знает, что с этим всем теперь делать, но отказаться от этого — выше её сил. А он сказал ей, что тоже любит её, и даже не пытался нести всякую чушь про какие-то там правила поведения преподавателей со студентами, или что-то там ещё. Это даже в голову ему не пришло. Да и разве могло быть по-другому?

Потом было всё. Уехали они из той квартиры только утром и им очень не хотелось расставаться. Хотелось хоть ещё минуту, но провести вместе. И они оба чувствовали себя счастливыми. Совершенно счастливыми. Затем были опять занятия в университете и опять их встречи, частые встречи, уже у него, в его холостяцкой квартире, которую он недавно купил и толком даже ещё не обставил мебелью. Но им это казалось не важным, ведь им просто нужно быть вместе, больше ничего. Они готовили себе поесть на маленькой смешной плитке на единственном столе в его большой кухне, пока не было ничего другого, и ели из одной тарелки, пока не купили себе посуду, и это всё им нравилось, потому что это их время, они чувствовали себя рядом друг с другом. Потом был экзамен, который она сдавала другому преподавателю, как он и хотел раньше. И опять их частые встречи у него, которые надолго стали уже частью их жизни и во время которых они никак не могли насытиться друг другом. И любовь, море необыкновенного счастья, в котором они купались, забывая обо всём на свете.

А потом были очень драматичные события их расставания. Расставания навсегда и безвозвратно. Но это уже другая история. Потом расскажу. Наверно.

Сергей Егоров

14 апреля 2021 г.