Ретро

Я выехал на загородную трассу и притормозил у колоссального сооружения из стекла и бетона. В нём размещался один из самых престижных автосалонов.

Бросив на сиденье машины кожаную куртку, я вошёл в просторный зал. То и дело приходилось огибать сверкающие глянцем автомобили, но мне было не до них — я направлялся к слонявшемуся без дела администратору. Он очень скоро меня заметил, подлетел и извернулся в угодливый вопросительный знак.

— Чем можем быть полезны, мистер Лендорф?

— До меня дошли слухи, что у вас появился коллекционный экземпляр, Чак. Почему меня не уведомили, как обычно?

Чак изобразил на лице вселенскую скорбь и развёл руками.

— Как только мистер Уилли узнал, что к нам поступил ретромобиль, то тут же его выкупил.

— Но я мог бы заплатить больше, — холодно ответил я, — Почему салон не оповестил всех возможных покупателей?

— Простите, сэр! Не могу знать, сэр, — лепетал Чак, пятясь, но тут за моей спиной раздался насмешливый голос.

— Муштруете обслугу, Отто? Разве это подобает пролетарию?

Я обернулся. Да, Уилли, собственной персоной. Ненавистный аристократ, вечно стоящий на моём пути.

Мой отец, автомеханик из Штутгарта, ещё до войны бежал из Германии. Его, как ярого сторонника Сопротивления, нацистские власти приговорили к смертной казни. Золотые руки помогли ему обустроиться в стране, население которой относилось к немецким эмигрантам традиционно предвзято.

Через некоторое время он стал считаться одним из лучшим специалистов своего дела и обзавёлся собственным автосервисом.

Среди клиентов отца числились богатеи, собиравшие коллекции уникальных автомобилей. Они привозили в ремонт раздолбанную, проржавевшую рухлядь, и отец превращал её в глянцевые игрушки, выезжавшие из нашего ангара своим ходом. Реставрация была его любимым занятием. С тех пор, как его бросила моя мать, он находил утешение только в работе.

Он один воспитывал меня с трёхлетнего возраста, и почти всё своё детство я провёл в его автосервисе. Мои сверстники ещё катали по полу игрушечные машинки, а я уже многое знал о настоящих.

Особых достижений в учёбе отец от меня не требовал, но, едва я вырос из коротких штанишек, как он стал с великим терпением обучать меня секретам своего мастерства. В его представлении я не мог претендовать на другую социальную роль и должен был стать наследником его дела.

Иногда я уставал от его настойчивости — мне хотелось вырваться из серого металлического ангара и вместе с другими мальчишками скакать под дождиком по зелёной траве. Часто казалось, что он сух и педантичен, но теперь я понимаю, что эта скрупулёзность была проявлением самоотверженности и любви. Ведь он считал, что, давая мне профессию, подстраховывает моё будущее.

После бегства матери к людям он относился настороженно и не стеснялся припечатывать их желчным и хлёстким словом.

— Смотри, Отто, — обращался он ко мне, поглаживая корпус огромного кадиллака, — Его владелице, актрисульке, такое количество лошадиных сил может понадобиться только в постели, чтобы заработать себе роли. Она купила его чисто для того, чтобы пускать пыль в глаза. Куда больше ей подошёл бы вот этот седан — небольшой и пронырливый. Знаешь, будь у меня деньги, я бы обзавёлся автосалоном. Каждому покупателю подбирал бы машину индивидуально, в зависимости от его характера. Тогда каждая пара владелец-авто стала бы образцом гармонии.

Лишь в часы, когда усталость валила его с ног и он опустошал бутылку-другую крепкого пива, он скупо рассказывал мне о матери:

— Знаю, Отто, тебе больно сознавать, что она оставила тебя совсем крохой. Но я знал, что рано или поздно она уйдёт. Что поделать, здесь ей было не место. Я и не думал, что она выйдет за меня. Иногда мне казалось, что она сделала это с отчаяния. Она ведь так и не рассказала мне о своём прошлом.

Я потерял отца в одиннадцатилетнем возрасте. Виновником его гибели стал тот самый Уилли, кичливый и высокомерный потомок обнищавшего старинного рода и один из клиентов моего отца.

Уилли был у нас частым гостем — он коллекционировал старинные автомобили и постоянно пригонял их на ремонт. Его собрание машин было обширным, но эклектичным, собранным по одному ему понятному принципу.

Сидя за рулём отремонтированной машины, он неосторожно, на скорости выехал из нашего гаража и чуть не сбил играющую во дворе соседскую девочку. Отец оказался неподалёку и бросился на помощь. Ему удалось вытолкнуть ребёнка из-под колёс, но сам он получил смертельные травмы.

Пользуясь тем, что единственным свидетелем происшествия был я, виновным в суде Уилли себя не признал. Он ещё и оболгал отца, представив дело так, будто под воздействием алкоголя тот сам бросился ему под колёса. А после оправдавшего его приговора не постеснялся предъявить мне, одиннадцатилетнему мальчишке, счёт за мелкие повреждения своего авто. Однако под давлением общественности, узнавшей о деталях дела из газет, свой иск он отозвал.

Так я остался круглым сиротой и наверняка повторил бы судьбу отца — промазученного работяги с черными по локоть руками, если бы, работая автослесарем, не стал приторговывать деталями машин. Глубокое знание предмета позволяло мне без ущерба для качеств и экстерьера модели менять её составные части, во многих случаях с экономией для клиента, и мой случайно начатый бизнес внезапно пошёл в гору.

Я работал круглосуточно, не жалея себя, — сначала руками, потом головой. Управление бизнесом потребовало новых знаний, и я корпел над учебниками, в которые не заглядывал в школьные годы.

Воспоминание об унижении, которое я испытал на суде, когда адвокаты Уилли изобразили отца в образе полуграмотного горького пьянчуги, подстёгивало меня к новым достижениям. Я знал, что смогу восстановить справедливость, только встав в один ряд с богатейшими и могущественными, и уже в двадцать шесть лет стал обладателем одного из крупнейших состояний в стране. И именно в этот год мне прислали приглашение на аукцион по продаже старых автомобилей.

Я смотрел на проржавевшие, покорёженные авто, и мне казалось, что они несут в себе частичку отцовского духа. Старый горящий шрам на сердце вдруг перестал беспокоить, и мысль о немедленной мести меня отпустила.

Я смогу почтить память отца другим способом. Он мечтал о своем автосалоне, и теперь я обладаю средствами, чтобы осуществить его мечту. А потом я сконструирую лучший автомобиль и дам ему наше имя. При салоне я открою выставку ретромобилей.

Так я приобрёл свой первый экспонат.

После этой покупки во мне пробудился нешуточный азарт коллекционера. Я стал целенаправленно выискивать старые авто, и самое почётное место в моей коллекции заняли машины с паровыми двигателями.

Представляю, как радовался бы отец, узнав, что я в состоянии купить доступные единицам раритеты. Процесс меня увлёк, но я бы отдал всё своё имущество за то, чтобы хоть на миг вернуть единственного близкого человека.

Однако на этом ниточка, незримо связавшая меня с Реем Уилли, не оборвалась. Из всех моих конкурентов в погоне за редкими экземплярами он оказался самым упорным.

Никто не знал, в счёт каких средств разорившийся аристократ оплачивает столь дорогостоящее увлечение. Люди предпочитали о его делах не распространяться. Он был болезненно бледным, обрюзгшим и рыхлым, но в его светло-голубых глазах под набрякшими веками сквозила холодная жестокость. Такой не просто убьёт в отместку за неосторожно брошенное слово, но и превратит убийство в длительное, изощрённое развлечение. Его внешность несла отпечаток вырождения некогда процветавшего, а ныне угасшего рода, отпугивая даже разбитных уличных девиц.

Разумеется, Уилли жаловал меня так же, как и я его. Я был для него олицетворением мира, скинувшего гнёт его деградировавшего класса, да ещё и причиной, по которой после суда он был ошельмован общественностью. Да и сейчас я раздражал его не меньше, вечно перебивая выгодные сделки.

До сегодняшнего дня при неизбежных встречах он держался нарочито надменно, но безукоризненно вежливо. Я обладал острым языком, пролетарскими кулаками и приличным состоянием, и это удерживало его от открытой агрессии. Но сегодня своей враждебности он не скрывал.

— Я в очередной раз обставил вас, мистер Лендорф, — торжествующе объявил он, потирая холёные, бледные руки, — Этой покупкой я завершаю пополнение своей коллекции, и наконец-то буду избавлен от необходимости лицезреть ваши плебейские уши, торчащие из-за каждого куста. Вы вечно плелись у меня в арьергарде, с этим и останетесь.

— Ошибаетесь, Уилли. Позади вас я оказывался, только обгоняя вас на круг. Ваша голубая кровь — допотопное горючее, далеко на нём вам не уехать. Да и бампер подгнил.

— Думаете, что ваши торгашеские копейки спасут вас от расплаты? — аристократ побагровел, лицо его исказила гримаса, — Я уничтожу вас намного раньше, чем вы думаете! Жестянщик — выскочка!

— Вы всё ещё живете понятиями семнадцатого века. Не удивительно, что выглядите, как выходец из семейного склепа. Бывайте на свежем воздухе, и запах тухлятины пройдёт.

— Уничтожу… Уничтожу… — зашёлся он в истерике, хватая воздух сведёнными судорогой ладонями. Грязно-голубые глаза, как у снулой рыбы, почти выкатились из орбит.

Я молча раздумывал, стоит ли ему врезать. Но прийти к однозначному выводу не успел — двери автосалона распахнулись и на пороге появилось хрупкое создание в кожаных мужских галифе и завязанной на талии клетчатой рубашке. Зато на голове у девушки красовался пышный венок из вербены.

Уилли прекратил визг, проследил за моим взглядом и злобно усмехнулся.

— Недолго вам осталось коптить воздух, — прошипел он и обратился к управляющему, — Чак, пусть подадут моё авто. И забросьте топливо. Я прямо сейчас желаю проехаться.

Несколько человек тут же бросились выполнять его указание. Они зашли в огороженный отсек и выкатили оттуда в центр зала зачехлённый ретромобиль. Чак откинул ткань, и я в восхищении замер. Да, экземпляр был стоящий. Почти новёхонький пришелец из XIX века на паровом ходу.

— Он потрясающий! — заворожённо сказала девушка, и мы с ней понимающе переглянулись.

Двое парней притащили куль с углём и забили им топку. Через несколько минут автомобиль запыхтел сизым дымом. Оттеснив нас, Уилли по-хозяйски открыл дверцу.

— Как давно я искал тебя, — пробормотал он, любовно дотронувшись до колеса, — Как давно…

Уилли не договорил. Его сантименты прервал приступ дикого кашля. Он побагровел, как от удушья, и изливал потоки слёз. Потом замахал руками на девушку.

— Аллергия… на цветы, — нам еле удалось разобрать его хрипы.

Девушка сорвала с головы букет, и Уилли повалился на пол.

— Если он откинет свои вельможные тапки, то ретромобиль забираю я, — лукаво шепнула мне автомадонна.

Как бы не так!

Повинуясь сиюминутному импульсу, я вскочил в авто, уселся за руль и двинул по рычагу. Тихоходная машина вдруг дёрнулась с места с такой скоростью, что я едва объехал двух бежавших мне навстречу служащих салона. Краем глаза я успел заметить, как перекосилось лицо очнувшегося Уилли.

Я вылетел из салона и понёсся по загородному шоссе. Вывернул руль влево и с изумлением понял, что ретромобиль с визгом повернул вправо — прямо под колеса ехавшего навстречу здоровенного грузовика.

Пока я прощался с жизнью, машина непостижимым образом вильнула и объехала тяжеловоз.

— Что за чёрт… — пробормотал я, вдавливая в пол тормоза, но ретромобиль их начисто игнорировал. Он беспечно вальсировал по встречке между ехавшими на бешеных скоростях машинами, как вырвавшийся из клетки щенок. Все водители оборачивались нам вслед, а он ещё успевал кокетничать — кому-то подмигивал единственной фарой, кому-то сигналил брутальным басом, кому-то — нежной трелью… Да-да, прелестный розовый кадиллак, ехавший нам навстречу, вызвал влюблённый вздох и певучий сигнал.

— Уймись же ты! — в отчаянии заорал я, в очередной раз едва увернувшись от бензовоза.

Авто резко притормозило и поехало намного медленнее. Он что, реагирует на голос???

— Сбавь скорость!

Да, он стал двигаться еще медленнее.

— Припаркуйся у обочины! — интересно, поймёт ли?

Выпустив из топки целое облако дыма, что должно было означать протест, авто нехотя поплелось к краю трассы и остановилось аккурат под знаком "Остановка запрещена".

— Ты это специально? Шуточки такие? Значит, дальше поедешь один. А я выхожу!

Авто резко встрепенулось, завизжало и на невообразимой скорости понесло меня дальше.

Я попытался снова наладить контакт, но оно только обиженно отфыркивалось. Чуть успокоилось лишь после того, как я пригрозил, что спрыгну на ходу.

Занятый увещеванием машины, я и не заметил, как мы выехали в незнакомую мне безлюдную местность и теперь стремглав летели по спуску с довольно крутого холма.

Скорость нарастала, и я поразился, увидев, что нас нагоняет безобразного вида собака. Пёс мчался изо всех сил и уже задыхался. Неужели он так голоден, что пустился в этот сумасшедший кросс? Странно, с виду он довольно упитан, хоть и уродливо непропорционален.

— Давай возьмём пассажира! — бедный пёс не виноват, что у него такой непривлекательный вид.

Автомобиль фыркнул и продолжил движение. Пёс не отставал.

— Заберём его, слышишь! Жаль собаку, тут в округе ни души, она точно голодна! Не остановишься — спрыгну, и пусть тебе будет стыдно.

Авто вздохнуло и с недовольным ворчанием остановилось.

— Ещё одолжение делает! — разозлился я и открыл дверцу. Пёс влетел в салон и торжествующе на меня уставился. Странно, впервые вижу собаку со светло-голубыми глазами. Впрочем, авто, самовольно выстраивающее маршрут, мне до сегодняшнего дня тоже не попадалось.

Чтобы спокойно обдумать происходящее, я вышел из машины на цветущий склон. В воздухе мерно жужжали пчёлы, июньское солнце стояло в зените. В отдалении от дороги виднелась полуразвалившаяся крепостная стена.

Похоже, сегодня день открытий — я хорошо знал все городские окрестности, но об этом месте раньше не слышал.

Я повернул к машине и глазам моим предстало отвратительное зрелище — подобранный мной пёс обильно писал в отсек с углём. Уголь с шипением гас и выпускал едкий дым, а пёс нагло, в упор смотрел на меня холодными голубыми глазами. Внезапно он зашёлся в кашле…

Я мог бы поклясться, что всего лишь полчаса назад слышал этот кашель. Но как же так…?

Пес прокашлялся и совершенно по-собачьи почесал лапой за ухом. Я немного расслабился и даже выдавил нервный смешок — какая только жуть не привидится!

Но топливо этот гадёныш мне всё-таки угробил. Автомобиль, до того мчавшийся со скоростью кометы, с места двигаться не желал. Придётся добывать горючее в полевых условиях.

Из-за стен полуразрушенного замка послышалась какая-то возня. Значит, там есть жизнь! Возможно, у обитателей странного жилища имеется уголь, на худой конец, хворост или дрова.

По мере того, как я приближался, шум нарастал. Теперь явственно слышался лязг железа и гортанные выкрики. Гонимый любопытством, я подбежал к здоровенной пробоине в стене на уровне человеческого роста и заглянул в неё. От увиденного из моей головы моментально вышибло все мысли.

Исполинского роста женщина с мечом в руках гоняла по двору двух мелких, но юрких особей мужского пола, вооруженных пиками. Пареньки явно были прискорбной ошибкой природы — таких уродов на своем веку я ещё не встречал. Все в естественной чешуе, с омерзительными отростками вдоль хребта и нависшими над нижней губой жёлтыми клыками. Две твари уже валялись убитыми, и теперь суровая дама расправлялась с оставшейся парочкой, постепенно прижимая её к стене. Я уже хотел поаплодировать великой воительнице, но тут мою лодыжку пронзила боль. Паскудная собачонка, остановившая авто в этом подозрительном месте, вцепилась в мою ногу и пыталась прокусить мои кожаные штаны. Хорошо, что они дубовые.

— Ах ты, тварь! — заорал я, отшвырнул псину и замахнулся, но остолбенел, потому что собака вдруг стала увеличиваться в размерах.

Мой крик услыхала женщина с мечом. Бросив гонять двух ушлёпков, она рванулась в мою сторону. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы до меня домчаться, но за это время собака разрослась в огромного уродливого ящера со злобным взглядом бледно-голубых глаз — судя по сходству, прямого предка двуногих чешуйчатых уродов.

Пока я разбирался, наяву всё это происходит или во сне, дракон ощерился, намереваясь выпустить в меня пламя, но решительная женщина подсекла мечом ему лапы, и он рухнул, подняв облака пыли. Воительница легко взбежала на громоздкую тушу и уже приготовилась отсечь ему башку, но тут её атаковали его недобитые сынки. Да и ящер, быстро очнувшись от шока, принялся изрыгать в её сторону огонь с клубами зловонного дыма. Дамочка с неестественной для такого роста лёгкостью от пламени увёртывалась, но сражаться с тремя противниками ей было сложно.

— Чего стоишь? — крикнула она мне, застывшему в нерешительности, — Давай дерись!

— Ты хочешь угрохать эти три экземпляра? — спросил я, всё ещё предполагая, что стал жертвой опереточного розыгрыша — Может, возьмём их живыми, для опытов?

— Ты станешь их обедом, если не прикончишь! Лови кинжал и отгони того, что справа.

Несмотря на некоторое оцепенение, я перехватил в воздухе кинжал и попытался вонзить его в чешуйчатую шкуру одного из уродов.

Клинок проехался по броне, не причинив засранцу вреда.

— Яремную вену ему режь! — бесновалась женщина, ловко отбивая наскоки второго ушлёпка и одновременно шарахаясь от огненных залпов.

А сразу сказать нельзя было?

— Может, ты объяснишь, что происходит? — я боялся геройски погибнуть, так и не узнав, что за чертовщина творится, — Можешь не щадить мои нервы, всё равно меня сейчас съедят вместе с ними.

— Ничего особенного, — продолжила вещание богатырша, умело орудуя мечом, — Это развалины замка, где была тайная лаборатория. Еще со времен Вильгельма тут пытались вывести породу существ, которых не возьмёт ни меч, ни палица. Универсальных солдат, в двух словах.

— Вот, вывели! — тут она кивнула на скакавшего вокруг неё броненосца, — Ни рожи, ни кожи, зато почти неуязвимы. Можно убить, только перерезав шею. Или попав в глаз. Нуждаются в модернизации, но вот беда — триста лет назад всех колдунов отсюда отправили на виселицу, а замок превратили в руины.

— А вот этот выродок, — и тут она пнула ногой ходуном ходившую под её ногами тушу, — Нашёл путь в нетронутую лабораторию. Этим замком владели его предки, кто-то из них был в числе тех колдунов и оставил ему знаки. Он разобрал старые книги и освоил кое-какие фокусы. Но это ещё не всё. Так просто сюда не доберёшься… Осторожно, справа!

Заметив, что я заслушался, мой противник набросился на меня с утроенной силой. Он уже почти достал меня пикой, но тут послышался рёв клаксона и во двор влетел угнанный мной ретромобиль. Урод среагировал на шум и на долю секунды отвлёкся, но этого хватило, чтобы я резанул его по горлу.

За рулем грозно урчащего авто была девушка. Та самая автоледи, но уже без венка.

Я благодарно кивнул ей, она улыбнулась мне и развернула машину, готовясь к наезду на близнеца убиенной мной твари.

И тут я увидел, что чудовище воительницу всё-таки одолело — оно обхватило её горло гибким хвостом и теперь с упоением душило.

— Ах, ты…! — я бросился к живописной группе, но зверь, продолжая сжимать кольцо на её шее, обстрелял меня синим пламенем.

Дикими скачками, меняя направление, мне удалось подобраться к гаду. Я попробовал воткнуть кинжал ему в глаз, но он моментально среагировал, опять дохнув в меня огнём и дымом. Да, серьёзный тип — я едва успел отпрыгнуть, иначе был бы кремирован досрочно.

Надеясь, что ящер отвлечётся и ослабит хватку, я нарезал вокруг него круги, но он, наслаждаясь процессом, продолжал медленно душить жертву и победно зыркал на меня блёклыми голубыми глазами. И тут интуиция подстегнула меня к совершенно, казалось бы, неуместному поступку.

Я стремглав выбежал за пределы двора и нарвал охапку вербены. Держа цветы за спиной, прибежал обратно, вновь подобрался к чудищу и сунул букет ему в нос.

Оно закашлялось так, что земля содрогнулась. Из глаз потекли слёзы, отвратительная пасть пустила зловонную слюну. Но главное — разжались смертельные кольца. Легко сбросив с шеи ослабевшую удавку, женщина тут же подобрала свой меч и снесла голову обессиленному кашлем зверю.

Туша его обмякла, контуры её и отсеченной головы поплыли искажениями, и через несколько секунд на земле оказался лежащим обезглавленный подлец Уилли.

В то же время ударом невесть где подобранного ножа девушка-вербена перерезала горло распластанному под колёсами ретромобиля второму уроду.

Я поморщился и снова обратился за разъяснениями.

— Гора трупов! Объясни, наконец, что за цирк здесь гастролировал. То, что Уилли одновременно человек, пёс и ископаемый ящер, я уже с трудом, но понял.

— Он проник сюда сто пятьдесят лет назад, — сказала женщина, с брезгливостью глядя на останки недавней рептилии, — С той поры я слежу за ним, — я вздрогнул и недоуменно на неё уставился.

— Да, я тоже на многое способна, — заметив мой взгляд, весомо заявила женщина, — Ведь мир дуален, и, если есть чёрная магия, значит, существует и белая. Нам запрещено убивать...

Я опять подскочил.

—… Людей, — продолжила она как ни в чём ни бывало, — Но мы смогли спрятать от него место, где он творил зло. Грубо говоря, мы перенесли этот замок в другое измерение и закрыли к нему путь. Но мне надо было изучить его магию, ведь язык врага надо знать. И потому я оставила одну маленькую лазейку, а именно — возможность проникать сюда с помощью вот этого автомобиля. Это было баловство, но не ходить же мне пешком, когда на свете существуют такие милые игрушки!

Я и не заметил, что ретромобиль подъехал к нам почти вплотную и теперь стоял с нами в одном кругу.

— К несчастью — голос женщины патетически окреп, — Уилли узнал об этом и начал на меня охоту. Даже лишившись своих артефактов, он умудрился организовать разветвлённую преступную сеть. Я пряталась от него по всему свету, но его шпионы повсюду меня находили. Он почти загнал меня в угол, но тут мне дал приют твой отец. Под предлогом ремонта ретромобиля я заехала к нему в автосервис, чтобы хоть на минуту отдохнуть от опасности. И осталась там на четыре года. Никто и не предполагал, что так обернётся… Только не думай, что я хотела использовать его… всё совсем не так! Ты ведь веришь мне, сын?

Что-что?

Не дожидаясь ответа, она подошла ко мне, ошалевшему от её откровений, и обняла со всей материнской нежностью, чуть не сломав мои рёбра.

Наверное, со стороны я выглядел нелепо — с открытым ртом и выпученными глазами.

Немного оправившись, я оглядел возвышавшуюся надо мной могучую фигуру и мысленно воспел хвалу отцу. Мать она мне или нет, но он был настоящим мужчиной.

— Даже не сомневайся! — строго сказала маменька и погрозила пальчиком размером с рычаг переключения скоростей, — Ретромобиль распознал в тебе мою кровь, потому и привёз тебя сюда с ветерком.

Так это было с ветерком?

— Поэтому Уилли так странно отбирал авто для покупки, — меня вдруг осенило, — Выискивал более или менее подходящие по параметрам, не зная точно, что должен искать. Получается, я сам привёз его сюда… Но как же он добыл ретромобиль?

— Его похитили, когда я жила у отца. Угнали прямо из гаража, чтобы через посредников продать коллекционерам. Это была случайность, Уилли не имел к этому отношения, но рано или поздно он бы вышел на похитителей. Мне пришлось уйти, чтобы не навлекать на вас опасность.

Потом я узнала, что Уилли всё-таки выследил ретромобиль. Понимая, что первым долгом он явится сюда, я поджидала его здесь. А когда случайно наткнулась на нескольких уцелевших недобитков, пришлось расправиться и с ними.

Он пришёл, но не один. Ваше столкновение было неизбежным — моя кровь вывела тебя ему наперерез.

Я молчал. Мозг тяжело ворочался в голове, силясь охватить многообразие мира, вмещавшего в себя несколько измерений, добрых и злых волшебников, искусственные организмы и мать… мою сто пятидесятилетнюю мать...

Из задумчивости меня вывела моя спасительница — лучи солнца обрисовали изящный силуэт в галифе и фланелевой рубашке на фоне пролома в стене, и я вспомнил, что обязан ей жизнью.

— Прости, я не успел поблагодарить тебя за спасение. Мне крупно повезло, что ты поехала за нами следом!

— Я поехала за Уилли, — сказала Вербена, — Он был так потрясён, когда ты увёл авто у него из-под носа, что забыл о конспирации. Превратился в собачонку, накашляв на свидетелей. Пока другие тупо таращились друг на друга, я вскочила на мотоциклет и понеслась за ним следом. Как чувствовала, что он выведет к полюбившемуся мне ретромобилю. И к тебе…

— Я так рад…, — я готов был запеть от счастья, но мозг назойливо сверлило одно сомнение.

— Знаешь, — решился я, — Учитывая некоторый опыт, хотелось бы кое в чём удостовериться.

— Мама, — сделав над собой усилие, произнёс я, — У меня есть родные или сводные сёстры?

— За кого ты меня принимаешь? — с достоинством вопросила маменька, — За последние сто лет твой отец был моим единственным мужчиной.

— А сколько тебе всего?

— Что за бестактность! — взорвалась она, но, смягчившись, сообщила, — Я помню ещё битву при Гастингсе. Вот, делай выводы…

— Ээээ… лучше не буду углубляться в подсчёты. Можно, я подарю твой ретромобиль своей подруге? Она спасла твоего единственного за последние сто лет сына.

— Можно, — сказала маменька, глядя на нас с Вербеной и утирая мускулистой рукой скупую слезу, — Дари. Но пообещай, что вы разрешите мне катать на нём моих внуков.

— Удостоверился? — шепнула мне на ухо Вербена, — А я вот точно знала, что мы не родственники. Потому что мы соседи. Я та самая девочка, которую спас твой отец.