Маскиастра Мирокомбинат

Моя тормознутость — болид на пике скорости по сравнению с движением, которое, не спрашивая, началось с а-ля-Солнцем. Стреляющее брызгами и бродящее водоворотами золотое развихрение разом стронулось с места, и медленно было снято маской, как будто б с чьего-то лица, не показавшегося нам. Вместо лица предстал… мясокомбинат.

Фима выругалась непристойно, сын уткнулся в мою поясницу при виде монстров-колоссов, остервенело рубящих тушу за тушей. Мы ещё стояли на дороге, но она уже ощущалась как порог, а чувство привета и кухни схлынуло.

Кто-то из монстров, увидев нас сквозь брызги рубки, отложил рубящий предмет и поковылял к нам. В пору обмочиться, прямо скажу.

Инстинкт самосохранения включился, я схватила ручонки детей, развернулась от порога и, по крайней мере в мыслях, превратилась в гепарда, стартанула по-чемпионски. Недоверяка тоже. Но ноги были слабыми, как в кошмарном сне. Рванули мы по-улиточьи.

— БеЕйрммудвс! — рубануло наши спасающиеся спины. Вот точно, там у нас есть крылья, и их сейчас в очередной раз чуть не оторвало. МурАшнуло, и следующий ор монстра был уже понятен моему рассудку.

— Стоять! — мы почему-то подчинились, — Подошли ко мне! Показались своими душонками!

Монстр нас пристально осмотрел. От него воняло сырым мясом, от этого меня затошнило.

— А что вы рубите?!

Фима! Тебе надо было вылезти сейчас с таким дичайшим вопросом!?

— Миры, — ответил ей монстр.

— Зачем?!

Сынок! И ты! Это опасное любопытство воздушно-капельным путём передаётся, что ли?!

— А чтоб они потом искали свои половинки!

Здесь монстр не разразился зловещим хохотом, хотя я и ждала этого. А ещё я очень ждала, что наш мир, наш космонавт-недоверяка спасёт нас от монстра. Он вот сейчас, в следующий миг, как супергерой, как доблестный рыцарь, сразится и с этим монстром, и со всем этим мясокомбинатом и вытащит нас из передряги. Но я ошиблась. Когда монстр принялся за меня, начал нести какие-то несусветности, в чём-то обвинять, оскорблять, клеймить, наш мир выбрал спастись самому — отпрыгнул от меня, как заяц. Я оглянулась и, кроме пустого костюма и крысы рядом с одеждой, никого больше не увидела.

Монстр видел перевоплощение недоверяки. Остальным мирорубам он повелел поймать крысу. Перепрыгивая порог, мирорубы превращались в змей, длинных и быстрых. Крыса, чуя опасность, побежала по дороге. Сын быстро закрыл уши ладонями. Он знал, что сейчас будет: его мамка заголосит. И уже заголосила так, что у оставшихся на мясокомбинате затормозилась работа, змеи, крыса и монстр замерли, Фима вытаращила глаза, видя орущую тётю Ирину, как будто в первый раз, а в неизвестности, где мы сейчас пребывали, космическая Музыка выгромчилась, чтобы перекрыть какофонию ора и угомонить раздирающие гармонию звуки. Теперь часть космоса, а не один мой сын, знает, что змеи — это будильник для колдуна-колтуна, мирно спящего во мне (этот мини-монстр, колдун-колтун, в разном своём состоянии находится в каждом, имеющем душу).

Я орала, зажмурив глаза, сжимая в кулаки волосяной покров на голове, пока в мою руку не постучался сын с вестью, что рядом с нами больше нет тех, чьё имя лучше не произносить при мне. Открыв глаза, я услышала Музыку, конвульсивно вздохнула, увидела детей, зафиксировала мерно трудящийся мясокомбинат, м-м-м, мирокомбинат… Их бригадир стоял уже за своим рабместом и показывал нам направление к выходу. Что, вот так всё просто? Тогда — ходу!

Я сходила за космонавтским костюмом, попросила Фиму догнать и взять на руки крысу, и мы все, брезгливо половировав между рубочных столов, вышли на новую встречу с ветром и (наверное, его) светом.

12.01.2025