Любоффф

— Ирина! Иришка! Постой! — Марина, цветущая всеми ещё не потухшими красками молодости женщина, заметила свою давнюю подругу, Ирину, издалека. Ирина могла бы легко потеряться в снующей по тротуарам большого города бесконечной веренице незнакомых лиц и судеб, как это бывает обычно, но почему-то, словно кто-то подсказал Марине повернуть голову в нужную сторону именно тогда, когда на перекрёстке ждала сигнала светофора её бывшая подруга. Марина припарковала машину и легко выпорхнула в иной мир, наполненный совершенно другими звуками, чем те, к которым она привыкла в салоне своего дорогого автомобиля.

— Иришка!

— Ма… Маринка… — Ирина, встретившись с прошлым, немного отшатнулась от Марины. Марина знала, какое впечатление она производит на бывших знакомых своим внешним видом. Долгие часы, проведённые в самых дорогих косметических салонах, сохранили и, наверное, сделали её внешность намного эффектней, чем она была раньше. Отнюдь не дешёвая одежда, многочисленные золотые украшения с вкраплением блестящих бриллиантов заставляли почувствовать не раз многих бывших сокурсников неуютно и неудобно рядом с таким выставленным напоказ богатством. А её давняя подруга — Ирина, несмотря на свои тридцать с небольшим лет, выглядела заметно хуже. И одежда при ближайшем знакомстве показалась опытной в деле подбора гардероба Марине попроще, и тёмный загар портил кожу, и вокруг небесно-синих глаз наметилась сетка морщин. Когда-то, совместно разделяя одну комнату, в общежитие, подруги кружили голову ни одному молодому человеку, с прирождённым женским кокетством водя за нос навязчивых ухажёров.

— Ириш, пойдём в кафе, вот, какой-то ресторанчик рядом, поговорим о том, о сём. Сто лет тебя не видела. У тебя время есть?

— Да, вроде, пока не тороплюсь никуда, — пожала, как показалось Марине, немного растерянно плечами Ирина.

Через пару минут бывшие подруги уже сидели за столиком в ресторане, а услужливый молодой человек терпеливо ждал от двух красивых дам заказа. По мере того, как эффектная женщина с многочисленными золотыми украшениями диктовала список блюд и напитков, брови официанта удивлённо ползли вверх всё выше и выше. Вскоре он лишь ворковал, как влюблённый голубь:

— Хорошо… Хорошо… Хорошо… И это… И то… Принесём… Сделаем… Одну минуточку…

— Маринк, да ты что… Это же ужас как дорого…

— Расслабься ты, я заплачу, копейки какие-то… Да и тебе ли плакаться, ты же у нас принцесса Заирская… Королева заморская!

— Да… Типа того… А ты-то как?

— А я с Костей, с параллельной группы, помнишь такой высокий? Ребёнок у нас есть, в гору пошёл мой Костя. Депутат сейчас, свой завод водочный, строительный бизнес. Вот недавно домик в Хорватии купили. Да тебя этим и не удивишь, — Марина ненавязчиво намекала на свадьбу Ирины. В институте, где учились подруги, постигали научные премудрости посланцы порой довольно удалённых от суровых российских просторов дружественных стран. Так, и на том потоке, на котором подруги осваивали оказавшиеся потом вовсе ненужные им профессии, хватало выходцев, порой довольно бойких, с Ближнего Востока и Африканского континента. К Ирине, признанной институтской красавице, повадился приходить каждый вечер весёлый, добродушный чернокожий парень. Марина не помнила, откуда он точно был родом, но знала определённо, что этот парень оказался каким-то африканским принцем. Через полгода знакомств и ухаживаний, Ирина начала жить с африканцем. А перед завершением учёбы в институте пара расписалась, и подруга вместе со своим молодым мужем растворилась где-то в родных краях принца и больше об Ирине лет семь Марина ни от кого ничего не слышала, как не пыталась узнать хоть что-то определённое.

— Да, меня этим не удивишь, — как-то глухо отозвалась Ирина и Марина поняла, что, невольно, задела больное место.

— Ну, хочешь, не рассказывай, — попыталась сама затушить, разгоравшееся пламя женского любопытства, Марина.

— Почему бы не рассказать, всё уже позади…

— Слушай, а я тебя давно хотела спросить. А правда, что у них, у негров, в этом отношении ого-го там… И размеры, и темперамент…

К столу подошёл молодой официант, расставил тарелки с деликатесами и разлил в фужеры вино. Когда он отошёл, Ирина ответила на вопрос Марины вполне откровенно:

— Да всё более чем… На это-то я и попалась. Знаешь, всё на месте, лучшего и не хотелось. И ласковый такой был. Всё шептал мне: «Любофф мия», — Ирина намеренно исковеркала традиционное произношение слов, попытавшись передать интонацию и звуковые особенности речи бывшего мужа. — Вот я и повелась. Понимаешь, ведь ещё ко всему и прынц же. Заморский.

— Ага, помню, как мы с девками тебе завидовали, — пригубила вино из бокала Марина.

Какая-та кривая улыбка, горькая и насмешливая одновременно, на миг исказила по-прежнему красивые черты лица Ирины, но она быстро справилась с минутной слабостью.

— Ну, вот с вами-то мне и надо было местами поменяться. Свадьба, самолёт — всё было хорошо, пока мы не прилетели к нему на родину. Я-то мечтала о сказочных дворцах, фонтанах, прислуге… Обо всём том, что он пел мне всё время… А там, понимаешь, оказалось сплошное натуральное хозяйство. Да, он принц настоящий, но карликовый. Знаешь, представь себе, деревня стоит из глиняных домов с травянистой крышей, человек триста в ней живёт, а он там принц. И кроме него, кстати, ещё пол деревни принцев и принцесс. В десятке километрах ещё деревни есть, и в них, тоже полным-полно принцев, практически вся деревня состоит из благородных отпрысков местного вождя. Так что этого добра там завались, на всех бы хватило. А в деревне автомобиль, старый-престарый, только у местного короля, другим не положено. Остальные — принцы и принцессы с утра до вечера с подобием наших мотыг в поле работают.

— Ничего себе… — сочувственно вздохнула Марина.

— Ага. Так я ещё у него и второй женой оказалось. Ведь принц же всё-таки. Но обаятельный такой. Я ему всё простила, любила очень, понимаешь. Любофф, мать её… Сама не знаю, что это было за помешательство.

— Да уж. И как там жилось-то?

— Да, как… Вечером хорошо, у костра сидели, не пил он, в отношении чувств ласков был, любил меня. А днём, откровенно скажу, хреново. Признаюсь, это одна из немногих стран, где принцы и принцессы вкалывают похлеще наших грузчиков…

— Ха-ха, и ты, наверное, с ними вместе…

— Ну, да…. А куда деваться? С раннего утра до позднего вечера. По ночам, веришь, плакала. Земля трудная, тяжело даётся, все руки в кровь черенком от мотыги разбивала. Да, кстати, а знаешь, как они в поле работают? Голые, или в самом крайнем случае, в таких передничках, которые ничего не закрывают. Принцы ведь, короли сплошные, не знают, что такое самолёт, хорошо хоть моё высочество на учёбу правительство послало. Хотя пожила с ними и поняла, что в том климате в одежде работать невозможно, к телу она через час пристаёт от пота. К тому же, и магазинов никаких нет — мне за пять лет всего пару раз удалось деньги передать на новые платья в город. К тому же, они в том распрекрасном климате весь день ходят голые — привычные к такому делу, никто на наготу не обращает особого внимания. Ну, вот и я начала так же, как они себя вести, без ложного стеснения.

— Как? — удивилась, или сделала вид, что не поняла подругу Марина.

— А перестала смущаться. В поле выйдешь, вместе со всеми платьишко снимешь, и работаешь.

— Что, совсем-совсем голая?

— Ну, да. Ну, сначала загорела, конечно, за пару месяцев. Понимаешь, молодая была, всё интересно. К тому же, относились все ко мне хорошо. Казалось, потерянную семью нашла. Опять же эта любофф, сука, ненавижу её.

— И что? Никто не приставал?

— Да ты что! Я же жена принца. Сначала, конечно, пялились, а потом даже внимание не обращали. Вот только мальчишки и ещё из соседних деревень принцы набегут, я же местная достопримечательность. Я голая раком с мотыгой на поле, всё наружу, а они глазеют на краю поля, пальцем показывают и смеются, что меня больше всего бесило.

— А не изменяла?

— Ха-ха… Там законы в этом отношении суровые — сразу камнями забьют, если сама начнёшь блудить или по-другому как похлеще накажут. Хотя предложений было хоть отбавляй.

— И что же ты такой рай-то покинула?

— А вот, знаешь, глаза открылись. Я ему и ребёнка родила. Три годика мальчику было, когда у них начали кооперативы образовываться. В соседней общине, как-то, то ли купили, то ли выбили трактор в министерстве труда. Вся округа сбежалась на него смотреть. Чудо! Охи, ахи! А мы мотыгами землю… Собрались тогда принцы в нашей деревне на совет. Прибегает вечером домой мой благоверный и с порога: «Радуйся, дорогая», — я уже хорошо понимала, что он говорит, — «теперь мы не будем горбатиться сутра до вечера. Мы договорились! Мы у соседей трактор выменяли, на целую неделю. На тебя!» В этом месте, знаешь, я дар речи потеряла. Смотрю — не шутит. А вечером соседка ещё больше «обрадовала». Приходит, говорит, спасибо, что ты всем помогла так. Тебя нам наши духи послали. Я понять не могу, а в чём помогла-то. А она мне — как так, не притворяйся. Твой муж сказал, что ты сама предложила. Пока трактор будет у нас работать, ты в той общине потрудишься недельку или две. Жители соседней деревни отдельный навес на площади оборудовали, а сейчас расписывают по минутам, кто с тобой будет по очереди. Народу там много, так что сидят, ругаются и время делят.

— Ни фига себе.

— Ага, вот и я как услышала, как поняла, что затевается такой выгодный обмен серьёзно, тем же вечером, в чём была, в платьице, бежать бросилась. Ребёнка оставила и про любофф забыла. Повезло. Часов через пять, дорогу знала, выхожу на проезжую. А там грузовичок, подкинул до города. Я в посольство сразу, а потом — домой первым же рейсом, во избежание международного скандала. Вот, сейчас, только через год отошла. Ладно, пойду я… любофф искать. Слушай, у тебя же сейчас много знакомых, да состоятельных. Познакомь, только не с принцем заморским, а с русским, попроще, обязательно.

— Да, да, — растерянно произнесла Марина, стараясь не смотреть в глаза бывшей «прынцессы», — поговорю. Иди, я расплачусь.

— Спасибо, вот мой телефон, запиши. Ну, восьмёрка, как обычно, девять, три, восемь… Записала? Позвони обязательно. Ну, всё, пошла любофф искать.