Лайф Курского или мужские истории. Эпизод 2. Курский на даче

21.09.18— 16.10.18

МАКС РОУД

Лайф Курского или мужские истории.

Лайф Курского — это настоящие мужские истории, написанные без ложного стыда и междометий. Это истории про жизнь, как она есть, иногда с лёгким присутствием мистики. Юмор, пьянки, секс, рыбалка, походы, вечеринки с друзьями. Вы стесняетесь крепких выражений и пикантных ситуаций? Тогда эти истории не для вас, проходите мимо. Здесь всё по-честному.

Эпизод 2. Курский на даче.

В августе 1998 года, в самый разгар экономического кризиса, Курский решил поехать на дачу, навестить бабушку. В последнее время он стал нечасто бывать там, хотя раньше редкие выходные обходились без посещения любимой деревни. Работа, отсутствие на даче друзей, у которых тоже не хватало времени на полноценный отдых, присутствие на даче двоюродного брата, которого Курский недолюбливал — причин тому было множество. Но в этот раз, а именно 21 числа, в пятницу, всё складывалось так, что не поехать было бы просто непростительно. Во-первых, ему позвонил его дачный друг — Паша Демиденко, который сообщил, что едет в деревню без жены и без матери и потому не прочь развлечься. Во-вторых, две недели назад, когда о кризисе еще никто и не думал, Курский купил себе после зарплаты сто немецких марок, которые теперь в одночасье увеличились в цене с четырехсот до тысячи рублей. Имея такое богатство Курский, верный своим принципам тратить неожиданно пришедшие деньги, стал немедленно строить планы, а для настоящего мощного отдыха дача годилась как нельзя лучше. Ещё было лето, поэтому была высока вероятность, что помимо Пашки там найдутся еще знакомые, а значит пир можно будет закатить горой.

Перво-наперво, Курский поехал продовольственный рынок и закупил продукты. Тысяча рублей были еще вполне хорошими деньгами — большинство торговцев не успело перестроится под новые реалии, поэтому цены пока сохранялись прежние, докризисные. В багажник его «Жигулей» переместились десять двухлитровых пивных бутылок, семь бутылок водки, два килограмма свинины на шашлык, пять пачек чипсов, блок красного «Мальборо», три большие бутылки «Пепси», три пакета апельсинового сока, семь упаковок лапши быстрого приготовления и несколько пятилитровых бутылок с простой водой.

Загрузив это богатство, Курский с довольным видом сел за руль и покатил в сторону Можайского шоссе. Была пятница, два часа дня, ярко светило солнце. На работу — только в понедельник. Чувствуя себя свободным и счастливым, Курский полностью открыл все окна, с удовольствием принимая воздушную ванну. Машин, которые, так же как и он, ехали за город, было довольно много, но все же не настолько, чтобы уже образовались пробки. Вот промелькнула под мостом МКАД, затем начался и вскоре закончился город Одинцово, за которым лежало настоящее Подмосковье — тихие малолюдные деревеньки, узкие речушки, густые леса и поросшие травой поля.

Зная дорогу назубок, помня каждую выбоину на асфальте, Курский совершенно расслабился, и так, выкуривая сигарету за сигаретой, через час прибыл в свою деревню. Дача, обычный деревенский домик, покрашенный зеленой краской, утопала в буйной растительности — однажды кто-то посадил перед ней три стройные липы и рябину, которые со временем превратились в гигантские деревья. Курский поставил машину напротив калитки, поздоровался с несколькими соседями, взял пару сумок и пошел в дом.

— Привет, бабуль! — громко сказал он, входя внутрь. — Это я! Ты где?

— О! Привет Сашуль! Заходи, я на веранде! — отозвалась бабушка.

— Как дела? — Курский чмокнул её в щеку.

— Да помаленьку. Живём. Ты как? Как дела?

— Нормально. Смотри, я тут тебе тортик и конфеты привез.

— Спасибо! Надолго приехал? Или как всегда, на часок?

— Нет, бабуль, не на часок. Думаю, что до воскресенья.

— Вот и молодец! Ты кушать хочешь? У меня суп есть.

— Нет, спасибо. Я тут тоже продуктов всяких привез. Пашка не заходил?

— Заходил как-то, заходил.

— Ну не сегодня?

— Нет. А что?

— Он должен приехать. Будем отдыхать с ним.

— А! — старушка улыбнулась. — Ну, отдыхайте. Там под ветлами молодежь регулярно собирается — костер вечерами почти всегда горит.

— Круто! — обрадовался Курский. — Вечером посмотрим, кто там. Ну что, я тогда пойду к Пашке? Посмотрю, приехал уже или нет.

— Чаю не попьешь?

— Не, бабуль!

— Ну иди тогда, иди.

Обойдя для порядка территорию, осмотрев все грядки, Курский сорвал с ветки яблоко и вернулся к машине. Там он достал из багажника бутылку водки, сделал из неё большой глоток и смачно, с хрустом закусил. Постоял немного, ожидая, пока обжигающая жидкость провалится, а затем снова повторил вышеописанную процедуру. Вскоре, ощутив кайф, с удовольствием закурил и огляделся: небольшой прудик, в котором они с Пашкой раньше любили купаться, почти пересох, справа соседи строили новый дом, соседка — тетя Шура, всё так же сидела на лавочке у забора, методично лузгая семечки. Другая соседка, Раиса, как всегда копошилась в огороде, а её муж, Сергей Петрович, старательно полировал свой старенький «Москвич». Возле пруда паслись гуси, у колодца чинно расхаживал черный петух, следя за своими женами, небо было синее, трава зеленая. Одним словом, шла обычная повседневная деревенская жизнь, изменения в которую вносили лишь дачники, которые летом стекались сюда по выходным.

Между тем, под действием алкоголя, для Курского окружающий мир уже начал преображаться — краски природы стали ярче, звуки громче, а все вокруг милее и добрее. Не желая расставаться с этим ощущением, которое бывает особенно резким только вначале алкогольного опьянения, Курский сделал еще один глоток, но яблоком закусывать не стал, а запил пивом. Любимое «Очаковское» оказалось совсем теплым, а потому, после недолгих раздумий, он вновь сходил в дом, поставил в холодильник сразу несколько «баклажек» и направился к дому своего друга.

Пашки дома не оказалось. Ещё не приехал. Впрочем, его бабушка, проживающая в деревне постоянно, сказала, что вчера ездила в «город» (так называли соседний поселок), и оттуда созванивалась с дочкой, Пашкиной мамой, которая сказала, что ждать их следует к пяти вечера.

— Через полчаса! — Курский посмотрел на часы. — Ну ладно, буду ждать. Уже недолго.

Старушка хитро улыбнулась:

— Опять до утра гулять будете?

— Не знаю, тётя Маша, — Курский пожал плечами. — Как получится.

— К Петровскому дочки приехали, — заговорщически подмигнула она.

— Да?! Ну, хорошая новость, спасибо! Ладно, тёть Машь, я пойду пока по деревне погуляю.

— Ты давай, заходи через часок, — сказала она, закрывая за ним калитку.

Машка и Надька Петровские — давние знакомые Курского. Отличаясь озорным и легким характером, раньше они проводили много времени вместе с ребятами и конечно, были предметом сексуальных фантазий для обоих. Потом, как он знал, Маша вышла замуж, затем развелась, а Надежда пошла работать в милицию и в деревне давным-давно не появлялась. Впрочем, то, что они тоже приехали, да ещё вдвоём, несомненно сулило много интересного — не нанести к ним визит было бы неправильно.

Погрузившись на фоне этой новости, в воспоминания, Курский шел по Красной улице, периодически пиная носком ноги мелкие камешки, попадающиеся на дороге. Вот дом Матюхи — тоже его друга, правда, не такого близкого, как Пашка. На воротах висит большой ржавый замок — хозяев не было давно. Вот Карасиный пруд, где деревенские мужики ловят рыбу для кошек. Вот Пьяный колодец, называемый так из-за того, что когда-то в него наблевал сам Курский. А вот и Николай Иванович — местный обладатель «очумелых ручек». Николай Иванович, раскорячившись, чинит свой мотоблок, громко звеня гаечными ключами. Заинтересовавшись, Курский подошел поближе!

— Коль, привет!

— А, Сашок! Привет!

— Копилку прикрыл-бы! А то смотри, как Нателла на тебя смотрит! — Курский помахал рукой женщине из дома напротив, которая подвязывала у забора кусты.

— Да мне насрать, — Николай Иванович подернул вверх подспустившиеся треники. — Пусть смотрит! Было бы на что смотреть, Сашь! Это я на ее жопу должен заглядываться, когда она раком на огороде стоит.

— Сейчас твоя услышит, вот она тебе задаст, старый хулиган! — рассмеялся Курский.

— Тьфу на неё! Сам-то как? Давно тебя не было видно.

— Да, помаленьку. Работа, дела всякие — сам понимаешь.

— Надолго приехал?

— На весь уикэнд.

— Уикэнд! — Николаю Петровичу явно понравилось это слово. — Рюмочку хряпнешь?

— А что у тебя?

— Обижаешь! Беленькая, конечно! Другого не употреблямс.

— Давай!

Николай Петрович пригласил Курского в гараж, где они и выпили по сто грамм, закусив квашеной капустой, которая горкой лежала в железной миске, стоявшей на каком-то старом ящике.

— Хороша, зараза! — Николай Петрович даже крякнул от удовольствия. — С капусткой водочка в самый раз идет! Лучше всякий коньяков с фруктами. Ещё будешь?

— Не, — Курский помотал головой. — Скоро Пашка приедет, а я еще и дома усугубил. Так я намного раньше него в говно буду.

— Ну, как знаешь. А я ещё махну! — Николай Петрович налил себе полную рюмку. — За твоё здоровье!

— Давай! — Курский кивнул. — Ладно, Петрович, пойду я на остановку — Пашку встречу.

— Заходите, если что.

— Ок! — Курский помахал ему рукой и пошел в сторону соседней улицы.

Если раньше, в советское время, автобусы до соседнего городка, где имелась железнодорожная станция, ходили редко и по расписанию, то теперь они и вовсе исчезли, «съеденные» маршрутками. Маршрутки ездили часто, особенно когда на станцию прибывала или отправлялась электричка, но отправлялись бессистемно, по мере заполнения. Помня об этом, Курский специально пришел на остановку заранее. Там он провел около десяти минут, разговаривая с двумя женщинами о местном быте и о погоде. В первой маршрутке Пашки не оказалось, женщины уехали и он остался один. Через пять минут пришла вторая машина — тоже мимо. Курский уже начал думать, что возможно он неправильно рассчитал время, как появился третий микроавтобус и едва открылась сдвижная дверь, он увидел своего друга.

— Здорово!

— Здорово! — Пашка поставил на землю две тяжеленные сумки, подал руку матери, которая приехала вместе с ним, а затем крепко обнял Курского, дружески похлопав его по спине. — Давненько не виделись!

— Уже второй месяц, брат! Здравствуйте, Татьяна Николаевна! Ну, как добрались?

— Привет, Сашь, — ответила та. — Ну как-то добрались. В электричке народу полно, жара, да ещё с этими сумками.

— Давайте я вам помогу. Позволишь? — Курский хитро взглянул на друга.

Тот только пожал плечами:

— Как хочешь.

Проводив Пашку с матерью, Курский оставил их разбирать вещи и договорившись с другом, что тот, как только освободится, сразу зайдёт, пошел к своему дому. Желая скоротать время, он набрал в пруду несколько ведер воды и вымыл машину, в общем-то, не слишком и грязную. Затем вновь хлебнул пива, уже порядком охладившегося и помог бабушке переставить бак с питьевой водой. Также у неё накопилось достаточно много мусора, и поскольку помойка была в другом конце деревни, он сложил его в большой черный мешок и отвёз туда на машине. Он было уже собирался домой, но затем решил проехать к дому Петровских, чтобы убедиться, что Маша и Надя действительно приехали. Для этого он свернул на другую улицу, обогнул бывшую ферму и со стороны поля медленно проехал мимо их дома. То, что он хотел увидеть, он увидел — Маша, с высоко подвернутой юбкой, отчего были видны её загорелые ноги, что-то делала на огороде.

— Сорняки дергает, — подумал Курский. — Ну, блин, хороша Машка! Вечером надо будет заглянуть к ним.

Немного даже разнервничавшись, уже предвкушая предстоящие события, Курский жадно закурил сигарету. Сначала он было хотел окликнуть девушку, но потом решил, что лучше будет, если они заявятся к ним вместе с Пашкой, а потому просто поехал к своему дому.

Пашку он заметил еще с дороги — тот как раз направлялся к нему. Поставив машину возле забора, Курский открыл багажник, налил водки в два пластиковых стаканчика, и когда Пашка подошёл, он его уже ждал, протягивая другу первый «полтинник».

— Ну, за встречу! — весело сказал Курский и они выпили.

— Тёплая, сука, — Пашка поморщился, вытирая с губ остатки апельсинового сока, который они использовали в качестве «Запивки».

— А хули ты хотел — лето! — улыбнулся Курский.

— Ага, тёплая водка и потные бабы! Не, брат, поставь-ка ты её в холодильник. Я второй раз не выпью такую теплую.

В ответ Курский хитро подмигнул:

— В холодильнике уже тоже стоит.

— Неси тогда!

Курский сходил в дом и вернулся с полной бутылкой.

— Я только пока чуть поменьше буду себе наливать, — сказал он. — Граммов по тридцать. Просто я до тебя уже выпил децл — нам нужно сравняться.

— Как хочешь, — Пашка пожал плечами. — Ну, за лося!

Они выпили, закурили.

— Петровские приехали, — сказал Курский.

— Знаю, бабка уже сказала.

— Надо будет к ним зайти.

— Когда?

— Часа через два, думаю. Шашлык замутим, вот и пригласим.

— Давай! — согласился Пашка. — Пойдём, может, в тенёк?

Забрав с собой водку и пакет с соком, друзья переместились в огород Курского, где под большой «антоновкой» стояла скамейка. Курский вынес из дома магнитофон и под хорошую музыку время полетело быстро и незаметно. Периодически наливая, они болтали обо всём на свете, вспоминая былое и рассказывая о своей жизни.

— Как у тебя с Таней дела? — спросил Пашка, когда они, покончив с первой бутылкой, тут же принялись за вторую.

— Нормально, — курский неопределенно пожал плечами. — А что?

— Что с собой её не взял?

— Она там куда-то с матерью собралась. И вообще, — он подмигнул, — в некоторых случаях лучше одному.

— Жениться не собираешься на ней?

— Нееее! Я вообще об этом думать не хочу.

— Ну ладно, — Пашка поднял свой стаканчик вверх. — За баб!

— За баб! — повторил Курский.

Так незаметно пролетели два часа. Оба уже порядком захмелевшие, друзья решили, что они засиделись и теперь пора немного размяться. Вопрос, куда пойти — не стоял. Конечно же, к Петровским!

Сказано-сделано. Громко разговаривая, они пошли по улице, любезно здороваясь со всеми встречными, а подойдя к забору Петровских, с силой застучали по калитке. Видя, что никто не отзывается (видимо, все были в доме), Пашка набрал побольше воздуха и заорал так, что было, наверное, слышно на другом конце деревни.

— Надяяяяяяя!

— Ну ты даешь! — Курский почесал левое ухо. — Твою маму, так и мертвого поднять можно!

Пашка самодовольно улыбнулся:

— Зато помогает!

Действительно, дверь в доме Петровских отворилась и на пороге появилась Надежда — младшая из сестёр.

— Привет! Ты чего так кричишь?

— Так вы же по-другому не слышите!

— Да всё мы слышим! То в двери тарабанят, то орут. Вы как дети, ребят! Я, может быть, одевалась.

— К нам можно и не одеваться, — широко улыбнулся Пашка. — Слушай, вы сегодня придёте к липам? Сашка вот по Машке скучает. У нас с собой всё есть, ты не думай.

Девушка звонко рассмеялась:

— А я и не сомневаюсь! Да придём, придём. К нам уже Ваня Поваров заходил, тоже приглашал.

— Ванька? Он тоже здесь?! — Курский и Давыденко переглянулись. — Ну ок, тогда мы вас ждём

— Примерно через час. Кино сейчас только досмотрим.

— Шашлык будете?

— О, супер! Конечно!

Уговорившись о встрече, друзья, обрадованные, пошли по улице назад.

— Давай к Повару зайдём? — предложил Пашка.

— Да ну его нахер! Слышал же, он и сам заявится. Вот я сразу говорю — если он с собой ничего не принесёт, то я поить его не буду.

Три огромные липы, росшие неподалеку от пруда, были главным местом сбора молодёжи. Сменилось уже несколько поколений, а традиция собираться именно там никуда не ушла и, вероятно, она исчезнет только вместе с самими деревьями. В плохую погоду их густые кроны укрывали от дождя, в жаркую — давали тень от солнца. Несколько старых стволов служили для собравшихся сиденьями, между которыми к ночи разводился костёр. Неподалёку от лип, ближе к пруду, росли густые ивовые кусты, в которых можно было удобно спрятаться, чтобы пописать, а также они закрывали собой дорогу, так что то, что делается под липами, было с неё не видно. Словом, все удобства.

Именно в этом сакральном месте и расположились Курский с другом. Для большего удобства Курский подогнал к липам машину, открыл все двери и багажник — словом, сделал настоящий музыкальный мини-бар. Расставив параллельно друг другу два ряда кирпичей (возле деревьев часто разводили огонь, так что кирпичи являлись неизменным атрибутом этого места), друзья наломали толстых сухих веток и подготовили всё для предстоящего костра.

— Когда же, наконец, у нас появятся нормальные шампуры, — вздохнул Пашка, нанизывая куски мяса на толстую проволоку. — У нас дома есть две штуки — старинные такие, тяжеленные, но бабка их использовать не даёт. Для неё это реликвия. Типа испачкаем красоту.

— У нас тоже где-то были, ответил Курский. — Но где-то завалялись. Как сабли, бля. На таких целого барана зажарить можно.

— Или свинью!

— Да кого угодно, хоть обезьяну! Нет чтобы в магазинах продавать такие разборные мангалы с шампурами, я видел как-то в фильме каком-то американском, так ведь не делают, суки. О, смотри, вот и Повар!

Действительно, в этот момент на дороге показался велосипедист. Выскочив из-за придорожной растительности, он лихо свернул в сторону и подкатил к Курскому и Демиденко, резко затормозив.

— Здорово, орлы!

— Здоровее видали! — ответил Курский, подавая новоприбывшему руку. — Как сам?

— Да пучком! Давно сидите?

— Минут двадцать. Пить будешь?

— А то! Я тут вчера ликёр немецкий в палатке купил — охрененная штука. А что у вас?

— Белая.

— Ну, за встречу можно. Я потом в ларёк сгоняю, ещё ликёра возьму — вы офигеете. Двадцать пять градусов, стоит недорога, а пьётся как нектар!

— Во разрекламировал! — рассмеялся Пашка. — Ладно, давай… будем!

Все выпили. Поваров закашлялся, долго занюхивал рукавом, а затем указал на мясо:

— Это что?

— Шашлык, — ответил Курский.

— Не маринованный?

— Почему же? Полтора часа в уксусе лежала.

— О, супер!

Повар, несмотря на свою кличку и говорящую фамилию, совсем не любил и не умел готовить. Пока ребята продолжали заниматься подготовкой шашлыка, он было взялся порезать помидоры, но вместо этого чирканул ножом по пальцу, потом долго останавливал кровь, потом они еще раз выпили, а затем Поваров вновь сел на свой велосипед и уехал в сторону коммерческой палатки.

— Вот только на роль гонца он и годится, — сказал Пашка, провожая его взглядом. — Вот какая баба с ним будет, а?

— Херня! — Курский только махнул рукой. — Баба на каждого найдётся. И детей потом нарожает, и вообще.

— Только если он раньше не сопьется.

— И всё равно своё найдёт, — уверенно сказал Курский. — Ладно, мясо готово… ну что, запалим огонь?

Пашка посмотрел на часы:

— А не рано?

— А чего ждать?

— Да? Ну давай!

Огонь они разожгли довольно быстро и уже собирались отметить это дело, как вновь на горизонте появился Повар, и на этот раз уже не один — позади него на втором велосипеде катил ещё кто-то.

— Ну всё, бля — сейчас полдеревни здесь соберётся, — Курский напряженно всматривался вдаль.

— Я этого кадра не знаю, — уверенно сказал Пашка.

— Фу-у-у-у! Пронесло! Второй чувак на велике не к нам! О, смотри! — Курский показал ему на угол близлежащего дома, из-за которого показались две фигуры. Надя и Маша.

— Ну всё! — Пашка с хохотом развел руками. — То пусто, то густо! Я же говорю — сейчас еще кто-нибудь придёт.

— Шашлыка не так и много.

— Фигня! Мы его никому не дадим. По кусочку и хватит, а то бабам не достанется.

Через какие-нибудь полчаса под липами уже вовсю шло веселье. Играла громкая музыка (2 unlimited, Кино, Бахыт-компот, Depeche Mode, Blind Guardian — всё это вперемешку), шашлык доготавливался последние минуты, водки и пиво лились рекой. К этому времени к компании успел присоединиться ещё один местный парень — Вовка Капут, его друг Цыган, которого никто не знал раньше, а также ещё две девчонки — Алла и Оля. Жили они в соседнем городке, а в деревню заехали к бабушке Оли. Они уже шли к остановке, но увидели собравшуюся компанию и не преминули подойти. Подошли и остались.

Сначала Курский беспокоился, что привезенной с собой алкашки не хватит на такую компанию — он собирался пробыть в деревне два дня, а новые закупки в планы не входили. Именно поэтому он спрятал в потайных местах багажника три водки и три пива, в то время как остальное было предложено « к столу». Однако вскоре его сомнения не оправдались — Капут и девчонки оказались при деньгах. Повар снова съездил на своем велосипеде к коммерческим палаткам и привез оттуда сразу восемь банок «Отвертки» для девочек и несколько бутылок водки для остальных.

К тому моменту, как мясо приготовилось, у Курского уже изменились приоритеты. Кому сколько достанется было неважно — кто-то взял два куска, кто-то один, а кто-то и вовсе не хотел есть. Курский, как неудивительно, принадлежал теперь к последним. Водка, пиво и чипсы заняли своё место в желудке, не оставив для мяса ничего, зато теперь неожиданно широко распахнулось его сердце. Не спросясь туда вошла, а вернее, ворвалась, одна из новоприбывших девчонок — Оля. Всё его внимание, до этого направленное на Машу Петровскую, теперь переключилось на этот новый объект. А объект, надо сказать, также будучи уже навеселе, был вовсе не против. Что касается Маши, то она вовсе не расстроилась, и уже вскоре Пашка как-будто невзначай несколько раз положил руку на её плечо, а не встретив сопротивления и вовсе сел к ней вплотную.

Итак, в общей сложности под липами собралось девять человек: Курский, Пашка, Повар, Капут, Цыган и четыре девчонки. День уже клонился к закату, начинало смеркаться. Спиртное лилось рекой, но видимо хорошее настроение и свежий воздух придавал возлиятелям сил — сильно пока никто не напился. Девочки и так пили немного, предпочитая пиво и «Отвертку», а каждый из мальчиков имел немалый опыт потребления, и их так просто их было не свалить.

— Вы сегодня купались? — застёгивая ширинку, спросил Капут, только что сходивший к пруду. — Вода как парное молоко.

— Где? В этом болоте, что ли? — Пашка брезгливо поморщился.

— Зачем здесь? На Лесном озере мы с Цыганом были. Там вообще красота, пацаны! Тишина, кругом никого за пять километров, вода чистая, птички поют.

— А я в этом году вообще не купалась, — грустно сказала Маша Петровская.

— А я со своим в Серебряный Бор ездила, — хихикнула в ответ Надя. — Прикольно там, все голенькие!

— На нудике была? — удивился Цыган. — И как?

— Нормально. Когда все такие, то скоро перестаешь замечать.

— Во блин, надо бы съездить. Капут, поехали завтра в Москву?

Тот пожал плечами:

— Что я там забыл? Покупаться я и здесь могу, а на нудик… нееее, я не смогу.

— Стесняешься, что ли?

— А ты думал?! Да у меня там стоять будет постоянно — вот я буду как мудак там выглядеть.

— А если вокруг будут одни мужики? — рассмеялся Повар, после чего заржала вся компания.

— Идите вы все в жопу! — отмахнулся Цыган. — Я себя знаю.

Тут все начали обсуждать особенности нудистских пляжей (каждый был весьма компетентен, несмотря на то, что там была одна Надя), а Курский, которому в голову пришла идея, под шумок шепнул Оле, которая уже сидела у него на коленях:

— А ты никогда не купалась без всего?

— Нет, а ты?

— И я нет. А хочешь попробовать?

— Ты меня в Москву приглашаешь, в Серебряный Бор?

— Зачем Серебряный Бор? Вон парни Лесной пруд рекламировали… поедем?

— Когда?

Курский решительно тряхнул головой:

— Сейчас!

— Ты что, ночь уже!

— Вот никто и не увидит! В это время там точно никого нет, а вода еще теплее, чем днем. Поедем?

Оля как-то замялась. Было видно, что она не против, но уверена в этом не вполне.

— Ну, я не знаю....

— Давай еще кого-нибудь с собой возьмём? — чувствуя её слабину, Курский решил гнуть до конца.

— Я тогда у Алки спрошу.

— Во-во, давай! Смотри, как она с Вовкой Капутом обжимается.

— Он её давно, кстати, нравится.

— Вот и давай! А я с Пашкой поговорю, может он и Машка поедут.

— А ничего, что ты выпил? — по голосу Оли было слышно, что в ней борются два противоречия. — Как за руль сядешь.

— Ерунда! Я пьяный езжу получше многих трезвых.

— А ментов не боишься?

— Да какие менты в это время? Тем более на только пару километров по большой дороге проехать, а дальше по полям.

— Ну ладно, я поговорю с Алкой.

— Давай, а я с остальными.

Переговоры не заняли много времени и после них появился следующий расклад. Курский, Пашка, Капут и Цыган сразу изъявили желание ехать. Из девушек вызвались только Оля и Алла. Сестры Петровские ехать отказались, но впрочем места для них в машине уже не находилось. Не было его и для Повара. Увидев, что Маша отказывается, Пашка заявил что тогда тоже не поедет, а вместе с остающимися подождёт их возвращения.

— Мы ненадолго, — сказал Курский. — Всё вам тут оставляем, а через минут сорок вернемся. Водку всю не выпейте!

Подхваченный волной энтузиазма, он быстро сходил домой, втихоря от бабушки взял из шкафа несколько полотенец и вскоре вернулся к липам. Те, кто вызвался ехать, уже сидели в машине. Курский завел двигатель, поморгал фарами остающимся и они поехали.

Дальний свет, музыка, стекла опущены, по салону гуляет чистый ночной воздух, девушки — Курский наслаждался моментом, а предвкушение нечто большего ещё сильнее пьянило его кровь. Купание голышом с девушками в свете Луны — что может быть романтичнее?! Правда, Курский не очень хорошо умел плавать, но разве это главное? Главное — это прикоснуться к нечто такому таинственному, о чем можно было только грезить или наблюдать в кино.

Кстати, как раз в этот момент заиграла песня группы Кино «Когда твоя девушка больна» и Курский, сделав погромче музыку, присоединился к общему хору голосов, когда все пятеро во весь голос орали знакомые слова. Чувствовалось общее приподнятое настроение и возбуждение от происходящего.

Вскоре, удачно миновав участок дороги, где в теории им ещё могла повстречаться милиция, они свернули на грунтовку, накатанную среди полей. Чаще всего ей пользовались жильцы соседнего дачного поселка, срезающие круг, иногда сельскохозяйственные машины, но ночами она была практически пустынна. Лишь одна машина встретилась у них на пути — встречная девятка поморгала фарами, прося выключить «дальний», а встретившись, пассажиры обоих автомобилей обменялись радостными воплями. Нет, они были незнакомы, но все были порядком навеселе, а в таких случаях любой близкоживущий — друг, брат и земляк.

Миновав поля, они заехали в лес. Дорога была еле заметна, из-под земли торчали мощные корни, по бортам хлёстко били ветки, но Курскому было всё нипочем — они решительно двигались вперед. Три минуты борьбы с природой и вот он Лесной пруд. Курский выключил двигатель и в пьяном восторге призвал всех прислушаться… В лесу стояла величественная тишина. На небе ярко светили звезды, а от воды, казавшейся совершенно черной, вверх поднимался небольшой парок.

— Фу, роса! — Алла первая решила выйти из машины и сразу почувствовала влагу, проникнувшую через босоножки.

— А ты что хотела? — хохотнул Цыган. — Нам ли боятся воды, если мы приехали плавать! Давайте, не стесняйтесь!

Он решительно снял футболку, кроссовки, штаны, и остался в одних трусах.

— Ну, давайте! — он призывно махнул рукой. — Что встали?

— Ты как? — Курский толкнул Вовку Капута. — Будешь?

— Да, но..., — тот замялся.

— Чего?

— А вдруг встанет?

— Ну и хули?

— Бля, стрёмно.

— Ну а вы? — Курский посмотрел на Аллу и Олю, о чем-то шептавшихся возле багажника.

— А там не холодно?

— Да какой там холодно! — Цыган, желая всех подбодрить, тут же бросился в воду, глубоко нырнул, а затем выставил над головой руку со снятыми трусами:

— Айда!

— Мудак, мы же приехали голыми купаться, — громко засмеялся Капут. — зачем одежду замочил?

— Да по хуй! — Цыган бросил трусы на берег, развернулся, сверкнув белой задницей и решительно поплыл на самую середину.

— Мальчики, отвернитесь, — девчонки по-видимому все же приняли решение.

— Зачем? — спросил Капут.

— Ну… так лучше.

— Ладно, — Курский и капут отвернулись. — Ну что, давай?

— Давай! — Капут вздохнул и начал медленно стягивать с себя одежду. Курский последовал его примеру.

— Вы как? — бросил он через спину, обращаясь к девушкам. Сам он все ещё был в трусах.

— Мы готовы.

— Да? Ну ладно, — он посмотрел на плескавшегося в воде Цыгана, а затем на Капута. — Поехали!

Они решительно сняли с себя последний предмет одежды, а затем так и остались стоять, не решаясь посмотреть друг на друга.

— Вы идете? — сзади раздался голос Аллы. — А то нам одним страшно.

— Ладно, — Курский обернулся и тут же почувствовал, как его член решительно взметнулся вверх — нагота двух молодых девушек, подсвеченная Луной, была неотразима.

За несколько секунд он успел рассмотреть их груди, аппетитные ляжки и темные треугольники волос на причинных местах. Те, в свою очередь, старались делать вид, что ничего особенного не происходит, хотя было заметно, что вздыбленные члены парней не оставили их равнодушными.

— Пойдём? — спросил Курский, невольно сглатывая комок в горле.

— Да, но вы первые, — ответила Алла.

— Ну хорошо, — парни переглянулись и пошли к воде. Когда до берега оставалось пара метров, они остановились, а потом, не сговариваясь, повернулись к идущим позади девушкам и подали им руки. — Давайте вместе!

Те согласно взялись за их потные ладони и все четверо медленно вошли в воду.

— Реально теплая, — сказал Курский, поболтав впереди себя ногой.

Капут и Алла, стесняясь, предпочли побыстрее войти в воду, Оля хотела последовать за ними, потянув за собой Курского, но он придержал её за руку.

— Ты хорошо плаваешь? — спросил он.

— Не очень.

— Я тоже. Предлагаю только окунуться, а потом давай вернемся к машине, чтобы успеть до остальных.

Она улыбнулась:

— Зачем?

— Я хочу тебя, — Курский решил идти напрямик. — Ты мне очень нравишься и я не знаю уже, как мне быть.

— Ты о чём?

— Я, кажется, хочу быть с тобой. Пойдем к машине?

— Давай, но сначала окунемся.

Несколько раз погрузившись в воду, они вышли на берег. Остальные, уже поняв, что происходит, сделали вид что заняты купанием и ничего не спрашивали.

— Давай сначала так, — Курский подвел девушку к заднему колесу и скосил глаза на свой член. Оля, поняв, что он хочет, с готовностью опустилась на колени и принялась его ласкать, проявляя свой немалый опыт в подобных вещах.

К сожалению, у них не было достаточно времени, чтобы полностью насладиться друг другом, а потому, не желая задерживать остальных, купавшихся в пруду сейчас скорее из вежливости, через несколько минут Курский поднял девушку на ноги, развернул к себе спиной, нежно провел рукой по влажной промежности, мысленно порадовался, почувствовав на пальцах обилие теплой слизи, и аккуратно вошел внутрь её тела. Три минуты быстрых, почти судорожных, фрикций, немного тихих Олиных стонов, и всё было кончено. Чтобы не испачкать девушку, Курский даже успел отвернуться в сторону и сбросив весь свой груз в траву, блаженно вздохнул и огляделся: Всё так же светила Луна, немного подернутая небольшим облачком, громко стрекотали кузнечики, а Алла, Капут и Цыган, стоя по шею в воде, о чем-то негромко переговаривались.

— Тебе было хорошо? — спросила Оля. Подойдя к нему сзади, она нежно взяла его за поникший член, а другой рукой провела по груди.

— Очень, а тебе? — ответил Курский.

— Тоже.

— Жаль, что недолго.

— Время здесь не главное.

— Да, это так. Ну что, давай одеваться?

— Давай! Я тебе нравлюсь?

— Очень. Давай чуть позже поговорим об этом, я хочу тебе кое-что предложить. Эй, — Курский крикнул, обращая на себя внимание остальных. — Не надоело плескаться? Мы уже собираемся.

— А вы уже всё? — спросил Капут.

— Да, уже поплавали!

— Ну хорошо, идём! Готовь полотенца.

Голые тела всех троих, дружно вышедших на берег, поблескивая капельками воды, ярко выделялись на фоне ночи. Курский, уже одевший штаны, невольно залюбовался этим зрелищем.

— Ну вы как Афродита и два Ихтиандра! Блин, почему люди стесняются ходить голыми?!

— А мы и не стесняемся, — ответила Алла, принимая у него полотенце. Она стряхнула воду из уха, отчего груди у неё подпрыгнули и мягко заколыхались. — Что естественно — то не безобразно.

Между тем Капут, у которого снова начал вставать член, предпочел, почти не обтираясь, одеться. Цыган же, которому все было нипочем, даже помог Алле вытереть спину и только потом обтерся сам.

Весь обратный путь они ехали почти молча. Снова громко играла музыка, и все пятеро, немного утомленные и расслабленные, предпочли думать каждый о своём.

Возле лип, поджидая их у большого костра, теперь сидели только двое — Пашка и Маша.

— А вот и мы! — вылезая из-за руля, объявил Курский.

— Ну и как? — спросил Пашка, осматривая прибывших до головы.

— Во! — Цыган показал большой палец. — Выпить есть?

— Всё к вашим услугам.

— А где остальные? — спросил Курский. Присев у костра, он посадил Олю к себе на колени, покрывая её шею быстрыми поцелуями.

— Надя домой ушла, а Повар вон там лежит, — Маша показала на соседнее дерево, под которым виднелась какая-то темная масса.

— Нажрался? — деловито спросил Цыган, отработанными наливая по стаканчикам водку. — Алл, ты будешь?

— Ещё как! — хихикнул Пашка. — Как вы уехали, он нам тут концерт устроил — начал петь «Я хочу кататься», а потом пошел поссать, да и заснул там же.

— Красавец! — Кивнул головой Курский. — Ну, пусть отдыхает.

Все выпили, а потом Пашка, еще морщась от водки, спросил:

— Как водичка?

— Теплая, — ответил Капут. — Мне понравилось.

— Вы действительно голые все были?

— Ну а хули. Завидуешь?

— Может быть. И каково это?

— Да всё нормально, — сказала Алла, хрустя чипсами. — Тела как тела. Мы же все взрослые — чего стесняться?

— И даже не потрахались? — хитро улыбаясь, спросила Маша.

— Хм, — Алла тоже улыбнулась. — Кто хотел, тот получил.

— Во как! — Пашка обвел всех изумленным взглядом. — Групповушка была?

— Нет, просто у нас любовь, — сказал Курский, нежно обнимая Олю за талию.

— Ничего себе! И давно? — спросила Маша.

— Время здесь не имеет значения.

— Ну, тогда поздравляю! За это стоит выпить!

Курский пожал плечами и передал Цыгану два пустых стаканчика:

— Разливай!

Выпив, Курский громко закашлялся, а затем, наклонившись к самому Олиному уху, шепнул:

— Ты давно была в Москве?

— В том году, — та пожала плечами. — Как-то всё не получается съездить.

— Поедешь со мной?

— Когда?

— Завтра!

— Ты правда этого хочешь? — девушке было явно приятно слышать такое.

— Я очень хочу. Я бы вообще хотел с тобой не расставаться.

— Я тоже, — Оля вздохнула. — Но как же быть?

— Хочешь, оставайся жить у меня? — рубанул Курский. — У тебя будут все условия и много-много любви.

— Ты один живешь в Москве?

— Нет, папа-мама, но они мировые люди, а вдобавок у меня отдельная комната. Поехали?

— Ну, я не знаю...

— А что тебя смущает? — удивился Курский, для которого сейчас всё было в порядке вещей.

— Как-то неожиданно.

— Я тебя люблю! — тихо шепнул он, стараясь придать голосу как можно более интимную интонацию. — Поживем вместе, пооботрёмся, а потом поженимся.

— Ты серьезно? — Оля вся вспыхнула от радости. — Ты этого хочешь?

Курский решительно кивнул головой:

— Очень хочу! А ты?

— Милый… конечно! Я не ожидала ничего подобного, но ради тебя я на всё согласна.

— Ты сегодня у бабушки останешься или домой поедешь? — спросил Курский. — Только маршрутки уже не ходят, да и я немного выпил. Так что, оставайся.

— Да, останусь. Бабушка только обрадуется.

— Я бы тебя позвал к себе, но у меня тоже бабушка, а в доме одна комната всего, к тому же дядька наверняка приехал.

Оля улыбнулась:

— Мы немного потерпим, правда ведь?

— Конечно! А завтра приходи тогда сюда к десяти утра и поедем. Я буду ждать.

— Но тогда нужно будет заехать ко мне домой. Взять вещи кое-какие и маме сказать. Кстати, и Алку домой подбросим.

— Мама? А она тебя отпустит?

— Да она только рада будет, — девушка усмехнулась. — Кроме меня, у нее еще трое детей.

— Ну вот и отличненько! — обрадовался Курский. — Давай тогда посидим еще полчасика и я пойду спать — к завтрашнему утру мне надо выспаться и хорошо себя чувствовать. Я за рулём, всё-таки.

— Хорошо. — согласилась она. — Только ты больше не пей.

— Не буду! — клятвенно пообещал Курский. — Я, на самом деле, вообще почти не пью.

Их решение было решено сохранить в тайне от остальных. Посвященных оказалось только двое — Пашка Демиденко и подруга Оли — Алла, которой всё равно пришлось бы объяснять, почему им придется остаться в деревне на еще одну ночь.

— Ну ты даешь! — в ответ на признание Курского, Пашка с неподдельным изумлением вытаращил на друга глаза. — Она и вправду тебе так нравится?

— Очень, — с самым серьезным видом ответил Курский. — Она офигенная.

— А как же твоя Таня?

— Да ну её, — Курский беззаботно махнул рукой. — Надоела она мне! Просто скажу ей, что между нами все кончено — мол, отвянь.

— Ну и ну! Дела! — Пашка повернулся и внимательно посмотрел на Олю, которая в этот момент шепталась с Аллой. — А твои родители как? Ни хера ж себе — бабу привез с собой жить!

— Да нормально. Привыкнут.

— Ну, как знаешь, брат, — Пашке оставалось только развести руками. — Поздравляю, хули!

Как они и договаривались, вскоре Курский и Оля покинули остальных. Они еще долго целовались, стоя под соседней липой, а затем, уговорившись встретиться утром, разошлись.

Подойдя к дому и убедившись, что дверь заперта изнутри, Курский постучал в окно, разбудил бабушку, наскоро умылся и рухнул в постель, мгновенно забывшись сном....

Утро. Курский открыл глаза. Где-то вдалеке слышался крик петуха, а на потолке весело играли солнечные блики, образованные кустом жасмина, росшим под окном. Семь тридцать утра. Несколько минут Курский приходил в себя, наблюдая как по потолку ползает большая черная муха, затем широко зевнул и тут же присосался к большой бутылке минеральной воды, предусмотрительно оставленной возле кровати ещё накануне.

Желая принять в себя как можно больше живительной влаги, чтобы выгнать из крови алкоголь, он не выпускал бутылку из рук до тех пор, пока она не опустела. Бабушка ещё спала, а из-за печи раздавался храп дяди, который действительно приехал прошлым вечером.

Прошлый вечер… Курский внезапно всё вспомнил. Осторожно, чтобы никого не разбудить, он встал с кровати, взял со стула аккуратно висевшую одежду (её повесила бабушка, потому что сам он бросил все одним комком на пол) и вышел в коридор. Подойдя к холодильнику, он схватил еще одну бутылку минералки, вздохнул, глядя на хранящееся там же пиво, и открыв её с громким «пшиком», снова начал пить.

События прошлого вечера вырисовывались все более чётко, и чем яснее становилось положение, тем меньше оно нравилось самому Курскому.

— Во нажрался! — пронеслось у него в голове. — Мудак, бля!

Варианты развития дальнейших событий один за одним проносились у него в голове, и ни один его не устраивал. Кроме… Бежать! Бежать из деревни как можно скорее, чтобы исключить встречу с Олей и неприятные объяснения. Курский удивлялся, как ему могло в голову прийти сделать ей вчера такое предложение, от которого она, деревенская простуха, конечно же не смогла отказаться.

Приняв решение, Курский быстро оделся, затем сходил в машину, взял большой пакет, вернулся, сложил в него свои пивные «баклажки», заготовленные на эту субботу, затем разбудил бабушку, и шепнув удивленной старушке, что ему срочно необходимо в Москву, немедленно уехал. В голове немного шумело от вчерашних возлияний, но в целом он чувствовал себя бодрым и достаточно веселым.

По дороге он представлял, как Оля будет его ждать, что она будет при этом думать, представлял, как удивится Пашка, но постепенно, чем ближе становилась Москва, тем дальше уходили эти мысли, а когда он подъехал к дому, то думал уже только о том, как пойдёт со своей Таней на ВДНХ и выпьет там вкусного разливного пива.

КОНЕЦ ВТОРОГО ЭПИЗОДА.