Это просто

Это просто. Так меня учили те, кто уже понабрался опыта, набил руку и давно перешагнул тот порог, который делит жизнь человека на две части. (На самом деле таких порогов много, как и частей, на которые делится жизнь. Но сейчас речь идёт о том, кем тебе быть в следующую секунду — убийцей или трупом.)

Это просто, ведь у меня талант признанный всеми, даже стариками, прошедшими огни и воды, теми ветеранами, что сами давно уже не извлекают своё оружие для боя, но умеют напустить на себя вид бравый и многозначительный. На самом деле, у них есть чему поучится, но, между нами говоря, чем человек старше, тем он скованнее в движениях. Ничего не поделаешь! Когда-нибудь и я буду улыбаться в пышные усы, снисходительно и слегка презрительно. И скажу какому-нибудь парню — «Что ж, неплохо, сынок, неплохо!», прекрасно понимая, что сам давно уже так не могу.

Но я могу сейчас! Револьверы словно сами выпрыгивают мне в руки из кобур и двенадцать смертей вылетают из стволов, послушно попадая в намеченную цель. При этом там, где удачным выстрелом считается попадание в консервную банку, я сметаю пулей горошину, лежащую на этой банке сверху, так, что сама банка остаётся стоять. Среди рейнджеров молодых и старых я первый из стрелков. И всё же, я пока салага...

На наше счастье, на пограничье сейчас затишье. Конокрадов, угонщиков скота, контрабандистов и обычных грабителей не видно уже четвёртый месяц. Это дало возможность не только пополнить поредевший полк конных рейнджеров новобранцами, но и немного подучить это пополнение.

С последними не всё было так просто, как казалось должно было быть. Дело в том, что в ряды рейнджеров не берут, кого попало. И дело не в том кто ты — парень от сохи или сын богатого землевладельца. Важно, что ты представляешь собой, что ты уже умеешь. Тот, для кого проблема удержаться в седле, кто не умеет почистить лошадь, быстро и правильно оседлать-расседлать, следить за состоянием копыт, кормить и поить как надо и вовремя, тому дорога в ряды рейнджеров заказана. Опять же таки, парень никогда не державший в руках хотя бы дедовский дробовик, закрывающий глаза и пригибающий голову от звука собственного выстрела и не способный при этом попасть с пяти шагов в амбарные ворота, тоже сюда не попадёт.

Поэтому мы все уже кое-что умеем, и естественно считаем себя крутыми! Так чему же нас ещё учить? Покажите, где враг и командуйте — в атаку!

Нда, ведь многие так думают, и таких вот салаг приходится объезжать и учить, как молодых жеребцов. Мало лихо скакать на лошади, надо ещё уметь держать строй и слушать команду, а то ускачешь не туда, всех подведёшь и сам погибнешь. А ведь надо ещё уметь на полном скаку перезарядить револьвер, так чтобы не потерять его, не посеять патроны и не упустить вожжи. Но даже это не самое трудное.

Если кто-то воображает себя прирождённым воином, способным хладнокровно сеять смерть на своём пути, пусть сначала попробует себя в настоящем деле, уничтожит врага и выживет, после чего переварит содеянное и только тогда оценит себя в новом качестве. Сколько таких фанфаронов при самом успешном исходе дела, сначала мучительно блюют где-нибудь в сторонке, а потом стыдливо прячут глаза, и сутки сидят тише воды ниже травы. Что ж, я ведь тоже не исключение, хоть опытные бойцы и твердят нам, что это просто.

Есть мнение, что тот, кто привык забивать скотину, и человека прикончит запросто. Это и так, и не так. Дело даже не в том, что зарезанный вами бык заранее обездвижен, и не может ударить в ответ. Просто он тварь бессловесная, заведомо предназначенная нам в пищу. С человеком всё не так. Даже если вы своего врага ненавидите и презираете всеми фибрами души, всё равно помимо воли будете чувствовать с ним духовное родство. Все люди братья, тут ничего не поделаешь! Ваш брат может быть полным уродом и недоумком, но он не перестанет быть вам братом, даже если вы стыдитесь родства с этим ничтожеством...

..............................................................................

Нашего старика зовут Чарльз Булль, а за глаза называли «Бульдогом». Казалось, что он всё время спит, даже когда ест и разговаривает. Этот тип, как раз принадлежал к породе тех замедленных ветеранов, которые были когда-то лихими бойцами, а теперь жили былыми заслугами и воспоминаниями. Рейнджеры постарше любили беззлобно подшучивать над Бульдогом, молодёжь недоумённо пожимала плечами и презрительно фыркала у него за спиной.

Сейчас он командует разъездом из пяти «салаг», в числе которых пребывает и ваш покорный слуга. Делать нечего — он старший по званию, и на время патрулирования наш командир, а за последние месяцы мы успели усвоить, что такое субординация и дисциплина.

Вот только что делать, если командир на ходу спит? Точнее, не на ходу, а во время езды. Спит, сидя в седле и даже похрапывает! Кто скажет нам, куда мы вообще едем? Маршрут известен лишь ему, он наш ведущий, мы же здесь люди новые и, откровенно говоря, неопытные, прежде всего в том, что касается ориентирования на местности.

Хорошо тем, кто родился в этих прериях, и знает как себя вести, если попадёшь в скальный лабиринт, который, то тут, то там перегораживает открытые пространства степей. Но мы далеко не все местные уроженцы. В нашей пятёрке, например, таких вообще нет. Что случится, если мы заблудимся? Надеяться на то, что командир нас выведет? А что случится, если заблудится сам Бульдог? Или он не может заблудиться? Сомнительно!..

— Викки, справа в кустах бешенный койот. Срежь его, пока он нам лошадей не попортил.

Голос командира прозвучал негромко и буднично, но мы все подпрыгнули от неожиданности. Просто успели привыкнуть к тому, что Бульдог фигура статичная и бессловесная. Вроде бы он только что спал, а вот, поди ж ты! Теперь и я услышал шагах в сорока за низкими кустами нервное рычание и злобное потявкивание опаснейшего из обитателей этих пустынных земель.

Грохнул выстрел, раздался короткий визг и рычание прекратилось. А ведь Бульдог прав — койоты часто болеют бешенством, и если такой набросится на лошадей, то случится беда. Вот только, как он понял на таком расстоянии, что койот бешеный?

— Койоты нападают стаями, — объяснил наш командир, словно отвечая на мой невысказанный вопрос. — В одиночку такая тварь к человеку не сунется, а тем более, когда людей много и все верхами. Будь он здоров, лежал бы себе тихо, но этот уже лапами землю рыл и совершенно не таился. Так ведут себя бешенные твари, и лучше сразу такого прикончить, пока он далеко. Его ведь и дохлого трогать нельзя. Молодец, Викки, хороший выстрел!

Викки самый младший из нас, и больше похож на девушку, чем на парня. У него смуглая кожа, длинные чёрные волосы, нос с горбинкой и глаза, как у оленя. В общем, вид такой, что наводит на мысль — не было ли у нашего друга в роду индейцев? Может, и были, но кому какое дело? Он наш товарищ, и лучше всех управляется с винтовкой. Так, как он, пожалуй, даже я не смогу, но мой козырь — револьверы, а его — крупнокалиберный «шарпс», который не знает промаха.

Здесь каждый может похвастаться чем-то особенным. Например, Стен великолепно обращается с саблей. Казалось бы устаревшее в наше время оружие, но никогда не лишнее для кавалериста...

Вж-жик! Я как в воду глядел — она притаилась в ветвях чахлого дерева, торчавшего между скал, и едва не свалилась нам на головы. Гремучая змея — опасная штучка! Если где-то рядом у неё гнездо со змеёнышами, а вы не увидели бестию вовремя, то ваша песенка спета. Но теперь, благодаря Стену, никто из нас не умрёт, корчась в муках, которые хуже чем от пули, попавшей в живот.

Две половинки змеи ещё извивались в пыли на тропе, и даже были опасны для того, кто протянет руку, но вот, копыто одной из лошадей размозжило голову с широко открытой пастью, и ядовитая тварь больше никого не могла заинтересовать, кроме стервятников.

Бульдог, как будто снова уснул, а мы наоборот ожили и приободрились после незначительных, в общем-то, событий. С кем ещё нам предстоит сегодня сразиться? Может, встретимся с пумой?

Пумы нигде не было видно, зато нас атаковал другой враг всех, кто родился в более мягком и влажном климате — отчаянная жара! Кому как, а по мне так лучше холод! Не убийственный мороз, превращающий в лёд всё живое (я слышал, бывает такое где-то далеко на севере), а честный бодрящий холод, заставляющий людей одеваться теплее и разжигать камины. Холодную погоду можно пережить, поддев под меховую куртку дополнительную фуфайку и подкинув дров в огонь. А вот что делать, когда тело исходит потом, плавятся мозги и вот-вот закипит кровь? Сбросить одежду? А может и кожу снять, чтобы проветрить кости?

И ещё одна напасть — летучие кусачие твари. Как они идут на запах пота! Попробуй, сбрось теперь одежду — мигом кровь твоя будет выпита мириадом крошечных ненасытных вампиров. Наоборот, хочешь жить — застегни мундир, как на параде, закутай шею шарфом, загороди лицо платком, натяни шляпу на уши и не забудь про перчатки. В таком виде тебе предстоит вариться до полуготовности, пока его величество Бульдог не скомандует привал. Вот только когда случится это знаменательное событие, знают только Бог и Бульдог...

— Привал!

Ручей чистейшей воды под скалой дающей такую тень, что в ней поместились и люди, и лошади! Здесь даже было что-то похожее на настоящую зелень, но эта роскошь моментально исчезла в утробах наших скакунов.

Как мало нужно человеку для полного счастья! Умыться и напиться вдоволь, а после немного перекусить, и, может быть, вздремнуть. Разумеется, после того, как сделаешь все, что необходимо для лошади.

— Викки, пост со стороны скал, Билли, пост на тропе.

Вот и вздремнул! Ну, кто может угрожать нам здесь, когда на десятки и сотни миль вокруг ни души? Или Бульдог думает, что тот койот был не один? Что ж, это возможно. Раз того требует воинский долг...

Они появились раньше, чем я встал на пост. Мы буквально встретились носом к носу и замерли от неожиданности, теряя секунды. На вид это были обычные мексиканцы, одетые в просторную домотканую одежду, убогие сандалии и помятые сомбреро. Но под выцветшими пончо крест-накрест красовались патронные ленты, а за плечами торчали стволы винтовок.

Дальше всё произошло с какой-то странной замедленностью. В чёрных глазах пришельцев засветилось понимание, их зубы тут же ощерились в хищном оскале, а руки метнулись к оружию!

Меня много раз предупреждали, что если я вижу винтовку бандита, мирно висящую у него за плечом, то это, то же самое, как если бы она смотрела мне в живот. Они умеют моментально привести оружие в боевое положение. Лёгкое движение кисти, расслабленно опущенной вниз, пальцы чуть поддевают приклад, ремень соскальзывает с плеча, винтовка описывает почти полный круг, и за какую-то долю секунды оказывается в руках владельца. Я сам пробовал этот несложный приём и убедился в его эффективности. Это почти, то же, что выхватить револьвер из кобуры. Даже, пожалуй, здесь приходится делать меньше движений, но требуются две руки. Впрочем, при определённом навыке можно справиться и одной.

Шесть стволов глянули на меня одновременно. Вообще-то бандитов было гораздо больше, но тропинка оказалась слишком узкой, так что проехать могли только два всадника рядом, а пройти, соответственно, три человека, чтобы не мешать друг другу в движении. В меня прицелились две передние шеренги бандитов, остальные пока просто не поняли в чём дело.

Мои ладони легли на рукоятки револьверов. Медленно! Недопустимо медленно, ведь они прямо сейчас начнут стрелять, а я только собираюсь доставать оружие. Но почему я медлю?

На самом деле я ничуть не медлил, просто сознание моё размазалось, как образ быстро движущегося предмета, который выглядит призрачным. Но я принял этот обман чувств за истинное промедление и решил, что спастись можно только увеличив скорость собственных движений до максимума.

Как всегда в таких случаях начинаются мелкие казусы и нелепости. Ладони мои моментально вспотели и сделались скользкими. Левый револьвер почему-то оказался тяжелее, чего я раньше не замечал. Правый вдруг зацепился курком за край кобуры (напоминаю — курок, это деталь, которая находится сверху, взводится большим пальцем и осуществляет удар по капсюлю патрона в барабане, а не та, которую нажимают указательным пальцем, как думают многие!), но ведь это было невозможно, потому что кобура специально сделана так, что там цепляться не за что… Но я извлёк-таки своё оружие и навёл его трясущимися руками на замерших врагов.

Где-то далеко внутри сознания промелькнуло удивление от того, что они застыли, как статуи. Почему они не стреляют? Может быть потрясены моей неуклюжестью?

Кое-как взвёл курки. Осталось нажать на спуск, чтобы загремели выстрелы. Но как я буду стрелять и куда? Передо мной ведь живые люди, им же… будет больно!..

Полезет же такая дичь в голову! Да, они живые и им будет больно, но если они успеют выстрелить первыми, то больно будет мне. Правда, недолго, потому что я превращусь в решето, после чего эти гаучо примутся за моих товарищей, покой которых я должен был охранять. Значит, надо стрелять, хоть и не хочется этого делать. И всё же, куда я должен стрелять, чтобы всё получилось наилучшим образом? Кажется в сердце, но где у человека сердце? Я забыл...

Когда-то меня учили стрелять в середину корпуса человеческой фигуры. Так действительно больше вариантов попасть и меньше шансов промазать. Но в те годы я ещё не брал револьверов в руки, и не открыл в себе талант, о котором рассказывал выше. Если целишь в середину корпуса, то — да, больше вероятности попадания, но если не хочешь получить от противника ответную пулю, то надо его превратить в труп с первого выстрела, а значит, не следует стрелять в живот.

От этой мысли — «превратить человека в труп», меня чуть не вывернуло на месте. Вот было бы потешное зрелище для наших друзей гаучо — блюющий с перепугу рейнджер! Они и так уставились на меня, как на какую-то невидаль. Может быть, у меня в одежде расстёгнуто не там, где следует?

«Что ты маешься? — заговорил вдруг кто-то, то ли у меня над ухом, то ли прямо в голове. — Смотри — у них у каждого на лбу приклеено по горошине. Сбей их!»

Ну, так бы сразу и сказали! Мне не впервой сбивать горошины пулями. Вот — раз, два, три, четыре, пять и шесть!..

Мои револьверы заговорили дуэтом, и этот звук, словно заставил меня проснуться. Шестеро первых бандитов рухнули, не успев нажать на спуск своих винтовок. Остальные сбились в беспорядочную кучу, потому что кто-то порывался бежать, кто-то упал на колени, подняв руки кверху, а кто-то стоял в оцепенении, не зная, что делать. Но никто не пытался больше схватиться за оружие. Просто они видели, какая участь постигла их товарищей — у всех шестерых красовалась аккуратная дырка между глаз, а при несложном подсчете, очевидно, что у меня ещё по три патрона в каждом револьвере.

А потом, ко мне уже бежали ребята, во главе с Бульдогом, сжимавшем в руках мощный дробовик. Викки появился на верхушке скалы и взял оставшихся бандитов на прицел своего «шарпса». Теперь я мог расслабиться.

Теперь до меня дошло, что я на самом деле ничуть не медлил. Просто все мои чувства заработали с такой скоростью, что я намного опередил опытных стрелков, которым далеко не впервой убивать противника.

Ах, да — я чуть не забыл об этом! Ведь только что состоялось моё боевое крещение, и теперь вопрос о пролитой крови для меня в прошлом. Где-то я слышал жутковатый афоризм, достойный скорее бандитов, чем рейнджеров — если у тебя проблема с тем, чтобы убить человека, убей сразу троих и тогда четвёртый проблемой уже не будет. Я убил шестерых. Оказывается, это действительно просто...

И тут меня всё-таки вывернуло!

.......................................................................

.......................................................................

30.01.2021