Урок окончен

— …и после этого, как вы уже, наверное догадались, компания А должна будет создать резерв под уже запланированный согласно законодательству ремонт своих… — профессор Гринграсс поднял взгляд от презентации на экране ноутбука, с помощью которой он вдохновенно рассказывал о природе условных обязательств и правилах их учета в США.

Увы, но аудитории было, видимо, все равно. Студентам, похоже, было наплевать на условные обязательства, бухгалтерский учет, этот никчемный университет и дурацкого Джима Гринграсса в его слегка помятом пиджаке, его колоссальный опыт в сфере финансового аудита и степень доктора экономики. Даже обычные отличницы просто смотрели в экраны своих ноутбуков, не обращая никакого внимания на грамотно выстроенную лекцию профессора, и хорошо, если они читали какие-то учебные материалы, а не просто обменивались OMG, LOL и прочими бессмысленными акронимами в Фейсбуке, или постили «Экономика такаая скучная!!! #schoolsucks #fml #oldpervertsintweed» в Твиттер.

Кучка азиатов чуть дальше, похоже, играла в какую-то онлайн игру, судя по их крайней сосредоточенности и безумным кликам мышек. Хипстеры у окна показушно читали на своих Киндлах или Айпадах, скорее всего, очередную переоцененную хрень, которую какой-то идиот назвал современной классикой. «Над пропастью во ржи», или еще какую-нибудь подобную псевдоинтеллектуальную отрыжку.

На задних рядах два каких-то обросших парня осоловелым взглядом смотрели на свои руки и медленно моргали. Очевидно, не вся молодежь могла подождать до конца занятий, чтобы накачаться каким-либо изменяющим восприятие веществом. Парень рядом с ними попросту спал, опустив голову на стол. А может, умер. Как будто кому-либо было какое-то дело.

Джим остановился на полуслове и тяжело вздохнул. Никто не заметил того, что лекция оборвалась и голос профессора перестал звучать.

«Неблагодарные сосунки», — череда мыслей в голове Гринграсса началась так же, как каждый божий день в этом проклятом университете.

«Какого черта. Зачем я все это делаю. На кой ляд мне сдался этот убогий университет. Я уже мог бы быть старшим партнером в одной из компаний Четверки. Нет, понимаешь, седина в бороду — моча в голову, захотелось пожить спокойно для себя. Какая тут жизнь в этом болоте».

Профессор закрыл глаза и, облокотившись на кафедру, закрыл лицо рукой, пока его сознание выстреливало в никуда этим беспорядочным, но таким привычным набором мыслей. Снова посмотрев на сброд, который нынче назывался студентами, в его голове мелькнула мысль, которая обычно всегда была последним вагоном в этом поезде беспочвенных предположений и разъедающих сожалений:

«Лучше бы им всем просто сдохнуть. На благо страны и всего мира».

Джим слегка улыбнулся при этой мысли, но напомнил себе, что так думать, конечно же, неправильно, негуманно и антисоциально. Набрав в грудь воздуха, он собрался продолжить лекцию (какого черта, это же его работа, плевать, что никто не слушает).

Гринграсса отвлекла яркая вспышка за окном. Свет был настолько яркий, что, наверное, оставил бы след на сетчатке его глаз, если бы профессор смотрел в этот момент в окно, а не на сборище безмозглых зомби, с удивлением отрывающих взгляды от экранов ноутбуков и смартфонов, и обращающих взгляды на улицу. Джим повернул голову вслед за ними.

На горизонте неспешно вырастал гриб темно-серого, почти черного цвета. От этой сибирской язвы на небосводе как будто в замедленной съемке шла волна, сметающая деревья и дома, съедающая машины и людей. Через пару секунд она доберется до кампуса, однако у Джима Гринграсса, доктора экономических наук, еще было время для последней пафосной ремарки.

Джим мягко улыбнулся и сказал:

— Урок окончен, сукины дети.