День смерти

Вкус пыли на губах… Я закашлялся и попытался встать. Руки и ноги еле двигались, шея затекла. В нос лезла какая-то мерзкая вонь, заставляющая задержать дыхание, шевелящая уголки подсознания… Я никогда до этого не ощущал вонь, которую истончает разлагающийся труп, однако был уверен, что это именно он. Я поднялся, присел. Вокруг было темно, в воздухе кроме вони было намешено куча всего — и пыли, и газа… Не разобрать. Я попытался встать на ноги, однако ударился головой обо что-то твёрдое.

Чёрт!!!!

Боль была дикая, однако я не издал ни звука, упал на пол и схватился за затылок. Тело напряглось, рот открылся в беззвучном крике…

Боль боль боль…

Я встал на четвереньки, и тут же моя рука нащупала чью то ладонь. Ладонь была ледяная, мягкая и нежная.

И суеверный ужас пробрал меня всего насквозь.

Спокойно, всё хорошо…

Нет, совершенно не такие мысли были в моей голове. На тот момент только и стучало «подальше от этой ладони, подальше… в угол… забиться…»… Я стремительно пополз прочь от ладони, возможно принадлежащей тому самому трупу, который исторгал невыносимую вонь.

Слава Богу, я наткнулся на голую стену. Стена была холодная, шершавая на ощупь, но она внушала мне доверие. Я вжался в неё, как не вжимался ни в одного дорогого мне человека, даже в мою любимую девушку.

Аня! Где она?.. Нет, она не может лежать там! Это не она… Внезапно из глаз потекли слёзы, непонятно чем вызванные, душу сковал новый приступ страха… Я стремился к этой ладони, хотел взять её, проверить… Неужели это моя любимая?.. Солнышко, нет… Только не это…

Однако животный страх держал меня у стены. Всё моё тело сейчас влилось в эту стену — пока что мою единственную защиту. Нет, Аня…

А дочь? Моя дочь, где она? Она вроде была с Аней…

Я глубоко вздохнул, пыль тут же *** из-за чего сильно поморщился, и буквально отлип от стены. Тьма окутывала меня, и чтобы найти ладонь я начал шарить руками по полу. В мозгу стучало «там что-то нехорошее, сейчас что-то случится, там же темно!...»… Случайно попавшаяся под руку препятствие вызвало у меня бурю страха — и тут же страх отошёл. Это всего лишь камень…

Чёрт… Камень. Здание обвалилось?!

Конечно обвалилось, если вспомнить что произошло…

Я продолжил поиски, опять страх перед неизвестностью накрыл меня. Руки нащупывали каждый сантиметр, ощущали холод, расстилающийся по полу…

Что-то мягкое… Я опять отстранил руки. Однако опять протянул их вперёд, зная, что у цели…

Предплечье… Нет… Подсознание тянуло тело назад, а я боролся… И взял предплечье в ладонь… Ниже… Вот я нащупал кисть… Которая меня напугала пять минут назад… Или десять…

Девушка, определённо… Руки нащупали волосы… Да, длинные волосы… Затем ладонями я коснулся головы… И нащупал что-то сырое, вязкое, вперемешку с чем-то твёрдым…

Я отскочил обратно к стене. Страх пронзал каждую клеточку тела, рука дрожала, она была испачкана в том самом… Я обтёр её о пол, стену, свою одежду… Лишь бы стереть…

Она мертва? Кто она?

Дурак, почему не нащупал пульс?

Я не разу не видел размозженную голову, и не хотел приобретать такой опыт. Однако я должен, должен узнать кто это!!!...

На этот раз я очутился у трупа (или нет?) гораздо быстрее. Однако на этот раз моей целью было узнать — Аня ли это?

Предплечье… Кисть… Ага, это левая рука… Дрожащими пальцами нащупал безымянный палец…

Кольцо, огромное, с изумрудом, конечно поддельным… Я одновременно успокоился и наоборот — это была соседка Аська, причём она была мертва — пульса я не ощутил…

Я медленно отполз к стене. Находится рядом с трупом я категорически не хотел. Страх убавился, однако ужас того, что вокруг тебя трупы — не из приятных.

Внезапно что-то стукнуло рядом со мной. Камень. Откуда?

БАЦ!!! На этот раз мне зарядило камнем прямо в лоб. Я вскрикнул, и как некоторое время назад схватился за голову.

— Эй! Кто там? — раздался сиплый голос далеко с боку. Я сел на корточки, забыв про боль в голове, даже такую сильную — рядом был живой человек!!!

— Эй! Я здесь… Жив!!!

— Прости, я в тебя попал камнем, да?

Я ничего не понял, однако тут же опомнился — кому же ещё камни кидать? — и кивнул, забыв, что кивок мой никто не увидит:

— Да, но всё в порядке…

Какой там в порядке? Боль всё ещё сдавливала голову, однако я был готов простить этому человеку всё что угодно.

Внезапно меня осенило: Андрей!

— Андрюха, это ты?

— Да, я! — Андрей обрадовался, — блин, я и не узнал твой голос! Слушай, Что случилось? Что происходит?

— Не знаю, какая то хренотень взорвалась!

— Да это бомба была! — Андрей пополз ко мне, судя по шорохам, — так тряхнуло, мама не горюй… Где мы?

— Дом обвалился похоже.

Андрей выругался сквозь зубы. Несколько секунд он молчал, а затем спросил:

— А Анька со Светкой где?

Я вдруг испугался. За друга. Его жена лежала в метре от меня, её руки были холодны, голова была разбита… Нет…

В таких случаях весьма сложно принять решение. Врать другу — последнее дело, но как сказать ему о том, что его любимый человек мёртв?

Андрей же позвал:

— Света!!!

Молчание. Я решил тоже помочь, однако позвал не Свету, а свою жену — Аню:

— Аня!!! Аня где ты?!

Мы звали их несколько раз, но безрезультатно. Вдруг Андрей, пополз от меня в сторону мёртвой Светы. Руки его двигались храбрее моих, и неожиданно раздался крик — женский.

— Что там? — я испуганно пополз вслед за Андреем. Тот плакал — кричала Света!

— Что, что там? — я нашарил плечо друга в темноте. Тот сотрясался в рыданиях:

— Светка, Светка!!! Нет…

Его жена кричала, её крик слабел. Она, похоже, доживала свои последние минуты. Наверное, она была без сознания, но Андрей нечаянно в темноте задел её голову, и она очнулась от жуткой, нестерпимой боли.

Я не придумал ничего лучше, как похлопать друга по плечу. Того сотрясали рыдания, и я решил оставить его.

Что это? Каково потерять самого близкого человека?.. За что такие проклятья?...

Аня должна быть где то здесь… Я осторожно начал подниматься на ноги. Однако в метре над полом я упёрся в бетонную плиту.

«Чёрт….» Я неуклюже двинулся вперёд, протянув руки к верху. Пройдя несколько метров, я уткнулся в стену. Стена была целая, а вот рядом ногами я споткнулся о какие-то обломки. В этой стороне стена была отчасти разрушена. Я попытался откинуть пару камней. В комнату проник слабый свет.

Удача!

Андрей!

Тот всё ещё плакал у тела своей жены.

— Андрей, кажется я нашёл выход…

— Какой выход?.. — вскричал Андрей, — там радиация, долго не продержишься. Закрой просвет.

— Но блин, выходить нужно? — я сник.

— Поищи, где то тут, я взял радио. Может повезёт?...

Я заткнул кое-как просвет камнем, и оглянулся. Хотя какой там! Я знал где Андрей только по звукам, которые он издавал, а искать радио…

Чёрт, у меня оказывается наручные часы!

Я не без удивления это отметил. Часы с подсветкой. Ну хоть что-то…

Я взглянул на время: одиннадцать ночи… Нет, мы не могли пролежать здесь так мало… Точно, число… Прошёл всего день…

Но как это было ужасно…

***

Два длинных гудка. Один короткий.

Я не только не думал, что когда-нибудь услышу такой сигнал — ещё недавно я даже не знал, что он означает. Однако вот он.

Правда по телевизору.

Очередную передачу, которую мы смотрели с женой, прервал экстренный выпуск новостей. Длился он мало: всего минуты две, не больше (хотя я могу и ошибаться). Показали город, в котором завывали сирены, жителей, бегающих повсюду, солдат, с автоматами наперевес. Затем короткое сообщение президента из бункера: он сообщил, что на наш город летит атомная бомба. Внезапно переключились на какого-то человека, который представился «Владислав». Похоже он укрылся в метро, стоял у самого выхода и вёл репортаж, что называется, с места событий.

Слава Богу, что телевизор был включен! Несмотря на то, что город находится недалеко, мы бы не услышали этих сирен.

И вот, мы увидели всю иронию властей, которая открылась нам только в тот момент. В течении года стоял вопрос, когда же это наступит? Месяц назад в воздухе запахло войной. Было понятно, что уже скоро. И готовили всех, и предупреждали… И вот короткое сообщение президента. И всё. И мы увидели город. И хаос, что накрыл его.

Я испугался. Жена даже не могла пошевелится. Катя, наша трёхлетняя дочь не заметила нашего волнения, и продолжала сидеть на полу, играя в мягкие игрушки. На экране внезапно появилась жуткая картина: в метро пытались прорваться люди, оставшиеся на улице. Десятки человек стучали в двери, кричали, рыдали, несколько человек лежало на асфальте, затоптанные насмерть.

Согласно правилам, все станции метро закрывается за несколько минут до взрыва, вместе с успевшими спрятаться в нём людьми. Это был приказ властей, я читал в Интернете. И вот приказы исполняли.

Внезапно к дверям метро подъехала машина и засигналила. Толпа расступилась… Люди спасались как могли. И автомобиль врезался в двери метрополитена. Те выдержали первый удар, а второго не последовало: солдаты быстро открыли двери и открыли огонь. Водитель был убит сразу, толпа исчезла. Половина легла прямо на месте, кричащая, кровавая, жуткая половина, а везунчики (какие к чёрту везунчики???) убежали куда подальше.

Солдаты опять закрыли двери. Больше в них ни кто не вошёл. А за дверми был хаос. Асфальт был залит кровью, крики умирающих приводили в ужас…

Потрясённый этой картиной я тут же сказал жене:

— Аня, собирай еду.

Мало кто верил, что это произойдёт. Ведь не может этого быть! Смерть не может прилететь неожиданно в железной банке!

Я кинулся к нам в комнату. Поднял палас — за ним была дверь, ведущая в подвал. Я залез туда, включил свет и осмотрелся.

Конечно для укрытия это место не было предназначено. Кирпичные стены, полно мусора ( досок, гвоздей — всё то, что я поленился убрать после лёгкой починки подвала). Единственное, что вполне вписывалось в интерьер убежища — ящики с картошкой, луком, морковью, банки с малиновым, яблочным и разным другим вареньем. Ну и огурцы солёные, как без них. Вообщем обычный дачный подвал.

Я тут же поднялся наверх. Жена орудовала на кухне. Дочка, кажется, начинавшая понимать, что что-то идёт не так, ходила вокруг Ани. Я подбежал к ней, и взял её на руки:

— Катя, пошли, я тебя в домик отнесу.

Я старался придать лицу весёлое выражение — у меня всегда было такое — однако сейчас у меня не получилось. Голос был взволнован, дрожал.

— В домик? В сарай? — не поняла Катя.

Будь это спокойная ситуация, я бы засмеялся. Да, засмеюсь я не скоро…

— Нет, Катя, в подвал. Помнишь, тебе всегда было интересно, что там? Вот, сейчас увидишь. Аня, — я повернулся к жене, и с ужасом увидел, что она плачет, — Аня, я сейчас приду.

Та кивнула, и продолжила собирать еду в пакет. Причём я заметил, что она складывает всё подряд: колбасу, сыр, сок, таблетки, лежащие на дверце, сгущёнку… Даже не обращая внимания на те предметы, что брала в руки.

«У неё шок» — подумал я, но тут же опомнился и понёс дочку в подвал. Убежище.

Я спустился в подвал и поставил Катю в самое, на мой взгляд, чистое место в подвале и сказал:

— Катя, я сейчас. Не бойся…

Однако своим успокаивающим взглядом, я лишь ещё больше расстроил свою дочь.

Свою… Она моя… Что с ней теперь будет? Меня накрыла волна ужаса, я даже чуть не заплакал от одного вида Катерины, этой маленькой, невинной и беззащитной девочки, однако заставил себя вернуться к жене.

Та продолжала без разбору выгребать всё содержимое холодильника. Я остановил её, и обнял. Она тут же зарыдала, однако внезапно остановилась.

— Всё будет хорошо, — сказал я, чувствуя, как её тело трясёт от страха.

— Где Катя?

— Я отнёс её в подвал, быстрее собери тёплые вещи, и спускайся к ней. Да, если не забудешь… Ладно, иди…

Она не переспрашивая, вышла из кухни.

Я тут же кинулся на улицу. Солнце опускалось всё ниже к горизонту. Жара ещё не спала.

Я быстро отпёр сарай, и огляделся.

Что можно взять с собой в таких случаях? Тем более, я не знал, сколько времени летит атомная бомба, то есть через сколько она прилетит… Вообще, зачем я прибежал в сарай? Ах, да… Дом ведь может обвалится… Что-то может случится… Возможно, нужен будет молоток… Зачем? Я бы пошутил в других случаях… Как? Даже не знаю…

Я схватил молоток, банку гвоздей. Так, что ещё… Пассатижи? Радио!

Я схватил радио с полки. Оно работало на батарейках, но чёрт побери — я слушал его каждый день, и не знал, сколько эти батарейки ещё продержатся. В доме должны быть ещё…

Я схватил лопату, лом и побежал в дом. Всё, что я взял собой я перенёс в подвал. Там сидела моя жена в обнимку с Катей. Аня похоже своими слезами расстроила дочку, потому что та тоже была очень испугана, но! — беззаботное детство! — пока не плакала. Я отметил, что жена не принесла ничего в подвал — материнский инстинкт и страх пересилили. Я бросил инструменты в угол, поставил радио на пол, и поднялся обратно.

Так, тёплые вещи… Батарейки! Нужно ещё захватить еду с кухни… Ещё часы…. Мобильники, все… Зарядки…

Боже, как много времени мне нужно!!!

Зазвенел телефон. Я понял трубку. Это была моя мать:

— Юра, что случилось? Что произошло? По телевизору тут такое…

Этот голос, голос пожилого человека, голос родной матери, которая не может ходить без бадика, которая постоянно жалуется на боли в спине, которая всегда тебя критикует и всегда ободряет — этот голос меня разбил, я почувствовал, как в груди зашевилилось что-то неприятное, в глазах защекотало… Если я её больше не увижу? Мама, как я тебя люблю… Этот самый прекрасный голос на свете я не мог слушать спокойно. Я подавил рыдание, и еле слышным голосом ответил:

— Мам, это… — я собрался с силами, которые у меня остались, — атомная бомба… Мама, спрячься, быстрее…

Мама тоже была расстроена, однако старалась не подавать вида:

— Какой подвал, Юр? Я ж не спущусь туда… Он у нас метр на метр подвал, в нём не уместишься…

Что со мной произошло в тот момент? Я бы готов выбежать из дому, и кинуться к ним, они жили не далеко, однако знал, что уже поздно, и я нужен жене и дочери… Как сложно принимать такие решения! Выбора даже и нет, понятно, что нужно остаться, но… Я готов был заплакать.

— Мам, пожалуйста… Идите в сарай…

— Ладно, Юр, я просто… Хотела тебя услышать… Как там Аня, Катя?

— Они в порядке, они в безопасности…

Из трубки послышался голос отца. Я решил, что на этот раз я не выдержу, однако его голос прозвучал настолько твёрдо и решительно, что я невольно успокоился:

— Юрка, ты спрятал Аньку с Катей?

— Да… — я невольно почувствовал себя подростком, провинившемся в чём то. Отец ободряюще сказал:

— Всё, собери что нужно иди к ним. Мы возьмём этот… мобильный, и как сможем свяжемся. Иди. Позаботься о семье. И… Мы тебя любим.

И гудки.

Отец сделал, то, что нужно.

Я упал на кресло, позволив себе расслабится на несколько секунд, и заплакал.

Тррррррррррр!!!!!!!!!

Я поднял трубку. И послышался голос моего лучшего друга, Андрея, жившего по соседству:

— Юрка, ты?

— Да, Андрюх, как вы там?

— Блин, Юрка, не знаем что делать! Ты ж знаешь, у нас проблемы с водопроводом… Вообщем тут трубу прорвало, дом затапливает….

Я закричал, перемешивая обычные слова с ругательствами:

— (ругательство), Андрей, быстрей хватай Светку, детей хватай, и (ругательство) к нам! У меня в подвале всё уже готово! Только захвати батарейки, и еды, только быстро, минуту тебе!

Я решил обойтись без ободряющих слов.

— Хорошо, Андрей, мы сейчас!

Я тут же кинулся к шкафу. Раз людей будет больше, значит и всех вещей должно быть больше. Я начал сгребать всю одежду, какая была, и переносить в подвал. Так же, понимая, что дети долго не усидят на голом полу, отнёс в подвал один матрас.

Когда я схватил пакет с едой, в дверь ввалилось четверо человек: Андрей со своей женой Светкой, и высокий парень, сын Андрея, которого звали Рома, и дочка, Настя. Я был готов засмеяться, увидев, как комично Андрей тащит четыре огромных пакета, и еле передвигаясь, протискивается в прихожую.

— Светка, иди с детьми вон, в нашу комнату, там подвал. Да, захватите вот этот пакет, — отдал злополучный пакет Андрею, парню всмысле, и пожал руку Андрею старшему.

— Блин, Юрка, спасибо! — Андрей был взволнован, но рад, — проблемы, как на зло! Трубу прорвало, в гараже наставлено чёрти что!.. Подвал, ты знаешь, в этом отношении ничуть не лучше гаража…

— Ничего, давай, перетаскивай пакеты в подвал, я сейчас, — и я схватил пару ножей, все тарелки, ложки, вилки. Они сыпались, тарелки разбивались… Я сгрёб всё это в ещё один пакет, и огляделся. Всё?

Нет. Из стола я взял хлеб, батон, и надеялся, что у Андрея тоже есть что-нибудь подобное.

Всё. Прошло больше пяти минут, я не мог ждать дальше. Я отключил газ, воду, электричество и залез в подвал, предварительно закрыв «дверь».

Всё.

Я сделал, что мог.

Чёрт, где фонарик!

Последние мысли я произнёс вслух.

— У меня есть, я взял с собой… — послышался голос Андрея. И тут же темноту прорезал луч света. Я увидел испуганные лица, слезы… Аня обнимала Катю, Светка сидела в обнимку с сыном и Настей… Эта привязанность… Только перед лицом гибели я понял, как они мне нужны!

— Тут щелей нет? — спросил Андрей, осматривая углы. Я пожал плечами, и осмотрел «дверь». Она была плотно прикрыта.

— Всё, хватайте теплые вещи, в кучу их и садитесь…

Я поставил радио на полку у входа и пошёл в угол к остальным.

Все сели рядом, каждый вжался в другого, как мог. Андрей выключил фонарик, и я мысленно поблагодарил его за это: я не мог смотреть на свою и его семью — те тряслись и плакали, и от этого становилось во сто крат хуже, чем уже было… Все были страшно напуганы и кадрами по телевизору, и сообщения последних дней подействовали на напряжение…

Было темно, и вскоре стихли всхлипы, сотрясания… Все замерли в ожидание самого ужасного…

Внезапно земля сотряслась, вызвав всплеск ужаса. Удар был такой силы, а страх так заставлял содрогаться руки, что мы чуть не упали в разные стороны. Плач возобновился, послышался детский голос «Мамммма!!!». Тут же последовал ещё толчок, намного сильнее, однако после этого всё вокруг стало качаться, трястись, стучать… Казалось, что прямо над домом разверзлась буря, и испытывала его на прочность…

Так и было.

Внезапно что-то с треском обвалилось, пол затрещал, с потолка стал крошиться бетон. Кажется, дом не выдержал, крыша обвалилась. Дверь в подвал внезапно треснула, и я испугался, что на нас свалится всё, что сейчас валилось сверху.

Внезапно ещё удар, по ноге что-то сильно ударило. Всё качалось и шумело, дверь в подвал сломалась и упала, а за ней посыпалось множество мусора. В дом будто постоянно что-то ударяло, наверное ударной волной на него гнало множество лома…

Мой мозг не выдержал этого: в течении минуты были удары, треск крики, плач… Я заорал, пытаясь перекричать всё это. Я кричал, и ждал смерти, и она пришла. Мне так казалось.

Я провалился в пустоту.

***

Андрей утих. Я, пытаясь осветить себе путь часами, искал остальных. Сбоку забрезжил свет — Андрей нашарил фонарик и навёл на Свету.

Я мигом отвернулся.

— Андрей, не надо…

Тот буквально заскулил, упал рядом с умершей женой. Я повернулся к ним — череп Светы был разбит, пол залит кровавой массой вперемешку с серым веществом… А рядом валялся кровавый кирпич, отколовшийся от потолка. Я подполз к Андрею, забрал фонарик, и опять оставил друга одного. Я хотел что-нибудь сказать, однако не находил нужных слов.

Я поднял фонарик и осмотрелся. Подвал был весьма потрёпан, у входа разрушен и завален. Но главное — я увидел человеческие силуэты. Они были в противоположном углу от входа, в метре от Светы. Я чуть ли не кинулся к ним. Это были Аня, Настя и Рома. Катя лежала рядом с Аней. Я тут же начал трясти их:

— Аня, Катя!

Андрей тоже подполз к своим — он приподнял своих детей и проверил пульс. По выражению лица было видно — живы.

Я тоже проверил пульс у Ани и Кати, и с радостью отметил слабое биение. Однако просыпаться они не хотели.

— Чёрт, Юрка, помоги!

Я навёл фонарик на Андрея, а от него на его сына. Рома лежал спокойно, однако нога была выгнута.

— Кажется у него сломана нога, — Андрей задрал штанину. Нога парня распухла, налилась кровью. Я подпол к ним:

— Нужно его разбудить.

Андрей принялся трясти Ромку, а я огляделся — в поисках того, что мы сюда таскали. В пакете должна быть вода… Я заметил пакеты в углу, все они упал на бок, содержимое частично вывалилось. Я поднял их и заглянул внутрь.

Послышался стон. Ромка очнулся и схватился за ногу. Андрей тут же похвал меня и я, схватив бутылку с водой, подполз обратно к ним.

— Так больно? — спросил Андрей, слегка подымая ногу сына. Тот поморщился:

— Не более чем было.

— Кажется просто ушиб… Гематома.

— Перевязать… Давящую повязку.

Андрей снял с себя рубашку и начал перевязывать ногу Ромке.

— Юр…

Я обернулся. Аня привстала и в ужасе глядела вокруг. Причём увидев Катю, она не стала трясти её, как я недавно. Я подбежал к ней и заключил в объятия.

— Побудь с девочками.

Аня неуверенно кивнула, неотрывно глядя на Свету. Я повернулся — Андрей перевязал ногу Ромки, и теперь сидел рядом с погибшей женой, глаза его были устремлены в неизвестность. Ромка, слегка морщась, привстал на локтях, и увидел свою мать.

***

Я был готов биться головой об стену от боли… Я был не очень впечатлительным человеком, однако смотреть на Ромку, истошно орущего, на Андрея, который плакал, и пытался удержать своего сына в спокойном положении — это было слишком, даже для меня. Смотреть, как зажав рот ладонями, тихо плачет моя жена. Смотреть на их грязные, искажённые болью лица, и всё это на фоне тёмного подвала, который освещался лишь светом от фонарика, валяющегося в углу. Крики… Вы даже представить не можете, что это за крики. Крик, слегка прерывающийся, звонкий, но в тоже время хриплый, полный отчаянья и ярости. Я обнимал плачущую жену, и в тоже время понимал — нужно было действовать. Нужно было двигаться, выбираться, выживать. Но КАК сказать об этом — не знал.

Реально ли пережить такое?

Сказать смог лишь через некоторое время, когда вопли Романа сменились тихим плачем, когда слёзы на лице Андрея, оставив светлые дорожки на тёмном от пыли лице высохли.

— Андрей… — позвал я друга и тот поднял на меня взгляд, — как думаешь, выбираться можно?

Андрей пожал плечами:

— Нам месяц втирали, что мол не выходить до тех пор, пока не прийдут. Вообщем сидеть в норах, как можно дольше. Но… Постой. Ты же взял радио?

— Ну да брал, — кивнул я и ужаснулся. Ужас этот прочитал Андрей:

— Где оно было? Куда ты его положил?

Я кинулся к пакетам. Я долго шарил в них руками, однако уже понимал — радио затеряно в обломках…

— Оно… Где то здесь, — я встал, насколько это позволял осевший потолок. И тут же вспомнил:

— Я поставил радио на полку!

Андрей посмотрел вокруг, в поисках этой полки. Но мне искать было не нужно: полка должна была висеть перед входом, который теперь завалило…

Я сказал об этом Андрею.

— Чтож ты его туда поставил? Всё в безопасное место, даже пакеты, а про радио?...

— Я торопился, наверно…. Не знаю….

— Шок — вступилась за меня Аня. Андрей опустил Ромку на пол и подошёл к завалу. Я взял фонарик, и присоединился к нему.

Вдруг друг нагнулся, и поднял что-то из под обломков. Я с разочарованием в обломках узнал своё радио. Андрей бросил их:

— Восстановлению не подлежит.

— И что делать? Завал можно разобрать, но…

— Там радиация. Вылезешь — и всё, конец, — последние слова Андрей произнёс шёпотом, чтобы другие не слышали. И правильно лишние переживания им не к чему.

— Будем сидеть здесь, пока не кончатся припасы, — предложил Андрей. Я подошёл к пакетам, и оценил их содержимое:

— На день хватит?

Андрей хмуро оглядел пакеты:

— Я не думаю, что кто-нибудь будет здесь есть.

Я не стал уточнять, что он имеет ввиду: нервный срыв, на грани которого были все, кроме девочек, мирно лежащих без чувств, либо тело Светы, медленно разлагающееся на полу.

— Тут душно… И жарко… И просто плохо. Нужно выбраться.

Я осмотрел могилу, в которой мы прибывали. Она действительно очень сильно действовала на нервы. Клаустрофобия…

— Ладно, дом обвалился, радиация всё равно проникнет сюда.

И мы, гонимые мыслью освобождения из своего склепа, начали разбирать завал.

Позади раздавались плач и всхлипы.