Террорист

Террорист

Они ворвались, когда Лео спал. Грубо сорвали одеяло, стащили брыкающееся и судорожно цепляющееся за простыню тело на пол. Мужчина в приступе паники вырывался, хрипел, осатанело вращая блестящими в свете фонариков глазами. Но налетчики оказались сильнее и опытнее — несильно, но чувствительно ткнули стволом тупорылого автомата в ребра, навалились, придавили коленом к пыльному ковру.

— Лежать, — угрожающе пророкотал человек в маске, в своей черной форме кажущийся черным сгусток мрака.

Лео не нужно было уговаривать — завидев оружие, он обмяк, сделался послушным и сговорчивым. Голый, трясущийся, обливающийся липким холодным потом, с дробно стучащим сердцем — что он, простой учитель истории, мог сделать в подобной ситуации? Лишь надеяться на то, что все разрешиться само собой, что Бог не оставит его на заклание этим страшным людям.

Тем временем, в комнату вошли еще двое. Одетые в пальто и деловые костюмы, но с неизменными масками на лицах. С собой принесли большие спортивные сумки.

Странные грабители. Почему не спрашивают, где он хранит ценности? Почему ничего не ищут?

— У меня ничего нет, я бедный учитель..., — начал было объясняться Лео, но последние слова потонули во всхлипе, когда колено сидящего сверху бандита надавило на спину.

— Лежи тихо, — скомандовал человек с оружием.

— Не убивайте меня, пожалуйста, — чуть слышно просипел Лео, не стесняясь предательской дрожи в голосе.

Его никто не слушал. Люди в костюмах раскрыли сумки и стали что-то выкладывать на письменный стол, одев предварительно латексные перчатки. Лео силился увидеть что именно, неудобно скосив глаза. Действия незнакомцев вводили его в замешательство.

Бандиты наконец отложили сумки и пошли по квартире, раскладывая и рассовывая какие-то мелкие предметы по плинтусам, книжным полкам и шкафам. Действовали быстро и отточено, как люди, отлично знающие свою работу.

У Лео затекли руки, которые он держал сцепленными на голове. Он позволил себе немного перекатиться на другой бок, ощущая грудной клеткой жесткий кант неудачно валяющегося тапочка.

Сидящий на нем громила предупреждающе шикнул и в спину, точно между лопатками, ткнулся холодный ствол оружия.

Незнакомцы кружили по квартире недолго, вполголоса переговариваясь. Наконец, вернулись в комнату, забрали полупустые сумки и удалились, также бесшумно как и вошли. И тут же в ухо Лео зашептали:

— Лежи еще десять минут. Дернешься — завалю.

И тяжесть со спины пропала. Фигура в черном мелькнула на фоне полуоткрытого окна, за ней — еще одна. Хлопнула входная дверь.

И наступила тишина, глубокая и густая.

Лео некоторое время лежал недвижимо, не понимая что же произошло. Его небольшая заначка, которую он откладывал на «черный день», так и осталась нетронутой — грабители не перетряхивали толстенные энциклопедии, в одной из которых лежала тощая пачка мятых купюр. Зачем же они приходили?

Лео осторожно, задерживая дыхание, приподнял голову и опасливо окинул взглядом комнату.

Никого. Ушли.

— Эй, — несмело позвал он. В ответ никто не ответил.

Понимая, что вряд ли кто-то сидит в засаде в темноте коридора, а незнакомцы скорее всего уже покинули квартиру, учитель все же еще немного полежал на прохладном полу, выполняя указ человека с оружием. Потом, набравшись смелости, медленно поднялся, вслушиваясь в ночные звуки.

Незваные гости действительно ушли, ничего не взяв и не причинив ему вреда. Странное действо походило на глупую шутку или на дурной сон, если бы не скинутое на пол одеяло и буквально физическое ощущение приставленного к спине автомата.

Что же они тут делали? Что выкладывали из сумок?

Лео сделал пару шагов по направлению к окну. Протянул руку и нащупал выключатель настольной лампы. Мягкий свет из-под зеленого абажура окрасил комнату призрачно-изумрудным, проявил контуры предметов.

Возле подоконника, прислоненный к стене, стоял длинный, завернутый в брезентовый чехол, сверток. Подобного у Лео никогда не было.

Учитель протянул руку и, ухватившись за жесткую ткань, потянул на себя находку. Взвесил на весу, покрутил. Внутри что-то тяжелой, узкое с одной стороны и широкое с другой. Лопата или весло?

Он нашел край брезента и начал разматывать. С каждым витком явственнее проступали формы предмета и прежде, чем последний край ткани спадет, Лео уже понял, что окажется у него в руках. Понял и по его спине пробежал неприятный холодок.

В свертке лежала винтовка со снайперским прицелом.

Лео чуть не выронил оружие, которое, до этого дня, видел только по телевизору. На вытянутых руках, как спящую ядовитую змею, положил винтовку на подоконник. Попятился. Развернулся, бросился к книжному шкафу, возле которого копались эти странные люди.

Между «Атласом античного мира» и третьим томом «Философии схоластики» торчал пухлый конверт из плотной желтоватой бумаги. Лео схватил его и почти подбежал к освещенному кругу света на столе, откинул уголок и высыпал на стол содержимое. На глянцевую поверхность высыпались разноцветные книжицы паспортов с оттисками разных государств. Недоуменный мужчина насчитал семь документов, почти все — на незнакомых ему людей — бородатых и угрюмых. В одном, в зеленой обложке с золотистой арабской вязью по страницам, изумленно увидел собственное фото, которое он когда-то делала для собственного паспорта. И свое имя, оттиснутое в пластике — Леонард Онти Шаркози.

— Да что же это, — прошептал он.

Сжимая в кулаке подделку, бросился в коридор. Споткнулся о сброшенные с вешалки вещи, запутался в полах пальто. Ухватился, чтобы не упасть, за невысокую картонную коробку, стоящую на банкете.

Чужую картонную коробку.

Внутри — разноцветные провода, разобранные мобильные телефоны с непонятными впайками под аккумуляторами, обжимные плоскогубцы, отрезки пластиковых трубок и коробка из-под кофе с мелкими металлическими шариками. Россыпью — сим-карты без аббревиатур операторов.

— Боже мой...

Лео прошлепал по полу к телефону, схватил трубку и принялся лихорадочно набирать номер полиции. Не сразу сообразил, что из динамика не раздаются гудки.

Подул, постучал по телефону, подергал провод.

Тщетно. Внешне с аппаратом все в порядке, но нет сигнала на линии.

Поискал глазами сотовый. На привычном месте — у прикроватной тумбочки — не нашел. Чертыхаясь про себя, заметался по квартире.

Надо позвонить! Срочно нужно вызвать полицию!

По ходу поисков натыкался на коробки с патронами, на ножи и веревки. Ошалело отскочил, увидев на холодильнике ребристую гранату. Это стало последней каплей.

Промчался в коридор, почти впрыгнул в штаны. Схватил первую попавшуюся куртку, сунул босые ноги в ботинки. Махнул рукой на невесть где валяющиеся шарф и шапку, загремел ключами, отщелкивая замок.

Ключ повернулся на пол оборота и застрял. Лео нахмурился и попробовал повернуть его в обратную сторону, но ключ намертво засел в личине, не двигаясь ни туда, ни сюда.

Учитель со злостью ударил кулаком по двери, обеими руками ухватился за маленькое ушко ключа. Принялся дергать, тянуть. Но лишь согнул ставшее горячим железо.

Лео в отчаянии заколотил по косяку, руками и ногами ударяя в неподатливую преграду.

Квартира внезапно осветилась неприятным холодным светом, который холодным лезвием проник сквозь шторы, отбрасывая длинные черные тени. Усиленный громкоговорителем голос бесстрастно произнес:

— Леонард Шаркози! Мы знаем, что вы дома! Просим вас сохранять спокойствие и не совершать необдуманных поступков! Сейчас к вам поднимется наш переговорщик! Повторяю...

Лео вздрогнул, торопливо выскочил из коридора и бросился к окну. С жалобным звоном металлических колец занавеска отлетела в сторону.

За пыльным стеклом открылся вид на чужой, незнакомый пейзаж. Так, по-крайней мере, показалось Лео. С высоты третьего этажа он не сразу узнал свой маленький грязный дворик, зажатый со всех сторон безликими бюджетными высотками. Закрывая глаза от ослепительного света расставленных полукругом прожекторов, он смог различить силуэты людей с оружием, мелькающие на непривычно пустой парковке, округлые крыши микроавтобусов с венчиками длинных антенн, огни вертолета в сером небе.

Как он не заметил всего этого раньше? Как не услышал, не почувствовал? Неужели все эти люди, со своей техникой и оборудованием, как воры крались под его окна посреди ночи? Расставляли прожектора и машины?

Он дернулся, когда во входную дверь вежливо, но требовательно постучали. Мелькнула мысль о сломанном ключе в замке, но ноги обдало холодным сквозняком, а в коридоре мелькнули тени вошедших.

— Стойте! Не захлопывайте дверь! — воскликнул учитель.

Но уже знакомо клацнул язычок замка, полоска света из подъезда сошла на нет. Навстречу Лео вышел невысокий мужчина с грустными усталыми глазами и взъерошенной бородой. Видавший виды твидовый пиджак висел мешком на плечах, ворот несвежей рубашки топорщился с одной стороны, брюки уже давно не знали утюга.

Создавалось впечатление, что его только что подняли с кровати и, не дав привести себя в порядок, впихнули в квартиру Шаркози.

— Здравствуйте, — мужчина поморщился при звуках собственного голоса.

— Здравствуйте, — на автомате ответил Лео и тут же выпалил, опомнившись. — Вы знаете, что происходит? Какое-то шапито, право дело! Сначала разбудили...

Мужчина, не слушая его, повертел головой, осматриваясь, и целеустремленно направился в сторону кухни. Лео, как привязанный, побрел за ним, вываливая накопившиеся эмоции. Он даже не возражал против очередного вторжения незнакомого ему человека — что-то было в госте вызывающее доверие.

Несмотря на его явное безразличие к судьбе Лео.

Мужчина остановился, взял с сушилки стакан и наполнил водой из-под крана. Жадно выпил, громко глотая. Лео проводил глазами несколько капель, стекших из края губ в бороду. Наконец немного пришел в себя — в нем заговорил хозяин и собственник.

— А вы, собственно, кто? — спросил он.

Гость оторвался от пустого стакана, шумно выдохнул вытирая влажные губы тыльной стороной ладони. Протянул руку Лео.

— Гарнага. Ник Гарнага.

Лео неосознанно ощутил облегчение — наконец кто-то не начал сходу тыкать в лицо оружием и бросать на пол.

— Вы можете объяснить мне что тут происходит? — спросил он, заглядывая в глаза гостю.

Ник наполнил стакан еще раз. Не поворачиваясь, ответил:

— Не переживай, все будет хорошо.

— Простите? — не понял Лео. — Что будет хорошо? Вы объясните...

— Все. Будет. Хорошо, — размеренно произнес Ник, ободряюще улыбнулся и вновь припал к стакану.

Лео уставился на ходящий туда-сюда кадыком и чувствовал, как в нем закипает злость. Обычно учитель не позволял себе проявлять экспрессивные чувства — преподаватель не смотря ни на что, всегда обязан быть сдержанным, сохранять самообладание.

Но сейчас Лео практически силой подавил в себе жгучее желание ударить незваного гостя. Или, если не ударить, то схватить за грудки и тряхнуть что есть мочи.

Но Лео считал себя хорошим учителем. Именно поэтому не позволил страстям взять верх над здравым смыслом. По этой причине он терпеливо дождался, пока Гарнага допьет и вновь задал свой вопрос. На сей раз Лео вложив в интонацию всю имеющуюся менторскую волю, которая помогала ему при общении с трудными учениками.

— Уважаемый Ник. Позвольте напомнить, что вы находитесь в моем доме без приглашения. И уже один этот факт дает мне право требовать от вас незамедлительного ответа.

Гарнага внимательно посмотрел на Лео и учитель, к собственному неудовольствию, заметил в глазах Ника плохо скрываемую насмешку.

— Лео, дружище, — Гарнага панибратски похлопал учителя по худому плечу, — Не нужно пробовать на мне свои обертоны. Я тебе не враг. Я здесь, чтобы помочь тебе.

Шаркози оторопел.

— Помочь? Мне?

— Конечно. Помочь тебе принять верные решения и не наломать дров… У тебя пожрать есть что?

— Ответьте на вопрос! — не выдержал Лео. — Не нужно держать меня за дурака!

Но Ник уже направился к холодильнику.

— Все. С меня хватит! Я не буду участвовать в ваших дурацких играх!

Лео резко развернулся и, высоко подняв голову, прошествовал в комнату. От переполняющего возмущения и гнева руки тряслись, перед глазами все плыло.

Он схватил брюки, запрыгал на одной ноге. Как назло, штанины путались, трещали от резких рывков.

Кое-как натянув на себя брюки, Лео подхватил с пола упавшую рубашку, нашел свисающий со стула пуловер.

— Далеко собрался? — Гарнага появился к дверном проеме, привалился плечом к косяку.

— В полицию! — учитель одернул непослушный пуловер. — В Бюро! В Администрацию, в конце концов! Я это просто так не оставлю!

Гарнага пожал плечами.

— А, ну попробуй. Сигаретку там стрельни, а то я купить забыл.

И скрылся на кухне.

Немного обескураженный такой реакцией, Лео выкрикнул вдогонку:

— Это вторжение в частную жизнь! За такое сажают в тюрьму!

— Да-да, конечно, — раздалось из кухни.

Лео фыркнул, схватил со стола фальшивый паспорт, чтобы было что показать компетентным органам и выскочил в коридор. Не глядя, сунул ноги в ботинки, запоздало вспоминая, что в прошлый раз не смог открыть дверь. Несмело взялся за ручку.

Если этот Гарнага вошел, значит, дело было не в поломанном замке. Тем более, что ключа Лео в личине уже не было.

Шаркози крепче обхватил ручку, повернул кистью.

Замок щелкнул, и дверь легко отворилась.

Лео довольно воскликнул, рванул на себя ручку, торопливо шагнул в кислый запах подъезда.

И остолбенел — ему в живот смотрел вороненный ствол автомата.

— Назад, — угрожающе зарычал человек в черной форме и со скрытым маской лицом.

Возможно, это был тот самый бандит, который разбудил Шаркози утром. А возможно другой.

За спиной человека с автоматом, перекрывая куцый закуток, в котором располагалось квартира Лео, покачивалось полотно непрозрачного целлофана. Из-за него раздавались приглушенные голоса, щелчки и шипение рации, но разглядеть что-либо было невозможно.

— Мне надо пройти, — еле слышно прошептал учитель, стараясь не встречаться глазами с возвышающимся перед ним бойцом.

Одним профессиональным движением человек в маске поднял автомат, и Лео с ужасом воззрился прямо в черный колодец ствола.

— Назад! — рявкнул бандит и надвинулся на учителя.

Шаркози непроизвольно вскрикнул и нырнул обратно в коридор, захлопнув дверь, внезапно показавшейся непрочной и хлипкой преградой на пути громадной туши автоматчика.

— Сигаретку, я так понял, не спросил? — раздался сзади спокойный голос переговорщика.

Лео подавленно молчал. Он зажмурился, прислонился щекой к прохладному, гладкому косяку, пытался раствориться в гулких ударах пульса. Давно, очень давно он не ощущал себя настолько беспомощным.

— Мысли конструктивно, — голос Гарнага сделался тихим и вкрадчивым. — Ты сейчас расстроен, ты злишься. Но твоей вины в происходящем нет. Сложившаяся ситуация неприятна, но временна. Нужно просто подождать. Спокойно, без нервов, подождать. И все пройдет, все закончится.

Лео открыл глаза и нашел взглядом фигуру Ника.

— Вы действительно думаете, что если просто подождать, то можно решить любую проблему? — спросил он.

— Практически любую, — не моргнув ответил Гарнага. — Вот сам посуди, что мы сейчас имеем? Тебя, комфортно располагающегося у себя в квартире. Некие обстоятельства, которые незначительно ограничивают тебя в передвижении...

— Мне нужно позвонить.

—… и в общении. Господи, Лео, да другой рад был бы просидеть очередной рабочий день дома!

— Мне нужно на работу.

— Не страшно, обойдутся сегодня без тебя. К тому же, и мы с тобой знаем об этом, — заговорщицки подмигнул Ник, — Предмет твой не пользуется особенной популярностью у учеников. История — не те знания, которые помогут им в будущем.

— Не зная прошлого нельзя строить будущее.

— Ой, я тебя умоляю! — всплеснул руками Гарнага.

— Плохой вы переговорщик, — вздохнул Лео, отлепился от косяка и тяжело побрел в комнату.

— Да, хреновый, — не стал спорить Ник, следуя за ним. — Иначе меня бы здесь не было. Ну, успокоился?

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда, — глубокомысленно изрек Гарнага, почесывая бороду. — Главное выбрать верный. Твой верный выбор — просто ждать.

Лео не стал с ним спорить. Он всегда старался не вступать в бессмысленные дискуссии.

Стянул свитер, бросил на кровать куртку. Опустился на скрипнувший стул, спросил:

— Что дальше?

— Дальше? — переговорщик внезапно задумался. Резко поднял руку, сдвинул рукав пиджака и уставился на наручные часы.

— Черт! Чуть не забыл!

Он торопливо обогнул стол, подошел к балконной двери. Вытащил из нагрудного кармана тускло поблескивающий патрон с длинной остроконечной пулей. Поднял с пола винтовку, зарядил в нее патрон.

Лео наблюдал, пытаясь понять что же задумал Гарнага.

Ник с натугой щелкнул задвижкой балконной двери, потянул на себя. В образовавшуюся щель тут же ворвался холодный воздух, неприятно лизнул по ногам. Донесся шум улицы — далекие гудки машин, гул от летящего к аэродрому самолета, лай растревоженной собаки.

А также шипение раций, тарахтение генераторов и двигателей, резкие переговоры командным тоном.

Гарнага неловко поднял винтовку, просунул ствол в проем. В последний момент повернулся к встающему было Лео, который уже хотел задать возмущенный вопрос.

— Мой тебе совет — ложись. И уши закрой.

— Что вы...

Бах!

Выстрел прозвучал оглушительно. Ноги Шаркози само собой подогнулись и он упал одновременно со звякнувшей гильзой в углу.

Следом стукнул об пол винтовка, крякнул прыгнувший вниз Ник.

За окном раздались крики, захрипел громкоговоритель: «Офицер ранен!». И тут же, заглушая все остальные звуки, грянула разноголосая пальба. Пули со стуком вгрызались в бетон возле самого окна, высекали искры и с визгом уносились прочь. Две или три с дребезжащим хлопком прошили оконное стекло и, чиркнув по потолку, исчезли в стенке шкафа.

— Ааа! — заорал Лео от ужаса. Он постарался стать маленьким и незаметным, забиться под стул, под стул, в самый темный угол, в самую узкую щель. Только прочь, прочь от зло жужжащих пуль!

Внезапно, стрельба разом прекратилась.

— Вот и ладненько, — пробормотал Гарнага, поднимаясь с пола и осторожно снимая с одежды осколки стекла. — Ну, пора и покурить, верно?

* * *

По телевизору дом, в котором жил Шаркози, казался каким-то огромным, неприветливым. Серые разводы на стенах и под крышей, на которые обычно жильцы старались не обращать внимания, выглядели вызывающе неприлично. А вот и окно квартиры Лео, словно оспинами, усыпанное по периметру рваными воронками от пуль. Смена кадра — широкие спины полицейских в бронежилетах, хмурые лица спасателей, отстраненный взгляд водителя кареты «скорой помощи».

И тут же — напряженное лицо журналиста.

«Продолжаются переговоры с Лео Шаркози, бывшим учителем истории из социальной школы округа. Как нам сообщили источники из спецслужб, Шаркози имеет непосредственное отношение к ряду террористических актов, он один из лидеров местной радикальной ячейки. На данный момент в его квартире, в качестве заложников, находится по меньшей мере четверо человек, среди них имеется женщина с ребенком. Серьезность своих намерений он продемонстрировал, цинично ранив офицера полиции из огнестрельного оружия. В случае силовой попытки их освобождения, Шаркози угрожает взорвать дом...»

— Круто? — подмигнул учителю Гарнага.

Он стоял в дверном проеме, в руке держал найденную невесть где бутылку дешевого красного вина. Насколько Лео смог вспомнить, он хранил ее на случай возвращения жены.

Правда, жена ушла от него почти три года назад.

«К другим новостям, — раздалось из телевизора. — Сегодня истекает предпоследний срок предвыборной гонки...»

Лео выключил телевизор, швырнул пульт в угол.

— Ну-ну, не к чему это, — Ник запрокинул голову и припал к бутылке. Поморщился, с трудом проглатывая терпкую жидкость.

Шаркози бросил на него уничтожающий взгляд, воскликнул:

— Почему? Почему вы ничего мне не объясняете?! Это же по центральному каналу показывают! Мои, родные, мои друзья...

— Ой, не шуми, — переговорщик поднял вверх ладони и поморщился. — Кто в наше время, находясь в здравом уме, верит центральным каналам?

— Да вы не о том говорите! — Лео вскочил и воздел руки. — Вы словно меня не понимаете или специально так делаете! Какое мне дело до того, кто во что верит? Речь! Идет! Обо мне!

Гарнага легко согласился, кивнув головой. Указал горлышком бутылки на телевизор.

— Конечно о тебе. Сегодня ты — звезда, хэдлайнер новостных программ. Редкий шанс, за такое многие готовы пожертвовать последними штанами. Что же до твоих родных и друзей..., — Ник воздел глаза к потолку, что-то вспоминая. — Родители мертвы, единственный ближайший родственник — брат — беспробудный пьяница, безработный. А друзья? Таковых не обнаружено.

Он посмотрел на оцепеневшего Лео и виновато развел руками:

— Ну не могли же мы заявиться к тебе, не наведя банальных справок.

— Кто же вы такие? — потрясенно прошептал Шаркози.

Ник лишь неопределенно пожал плечами.

* * *

Ближе к обеду Гарнаге передали составленный из нескольких небольших блюд термос. Переговорщик отнес его на кухню, снял крышку. По квартире пополз густой запах горячей еды. Ник потер руки, азартно облизываясь, крикнул:

— Эй, Лео! Иди обедать. Смотри, чем тебя тут кормят!

Шаркози ничего не ответил. Он лежал на кровати, обхватив руками колени и уткнувшись в стену. Он слушал многоголосый гул за окном, не смолкающий ни на минуту с самого утра, а теперь к нему прибавился еще и стук ложки о дно эмалированной посуды. В голове учителя царила звенящая пустота, вызванная недавним обвалом событий и эмоций. Последний раз нечто подобное он испытывал когда жена заявила, что больше не любит, что он неудачник и что они с Руби, преподавателем естествознания, уже несколько лет спят вместе. И вот, как тогда, на Лео навалилось вязкое оцепенение, сковавшее панически скачущие мысли и подавившее волю. От невозможности забиться в каку-нибудь дыру, где бы его не могли найти и достать, Шаркози ощущал себя болезненно обнаженным, беззащитным и одиноким.

На кухне стул ножки стула шаркнули по полу, в дверном проеме появился Гарнага, ковыряющийся заточенной спичкой в зубах. Он посмотрел на спину учителя, цыкнул языком.

— Ты там живой? — спросил он. — Сходи, поешь. Паста сегодня совсем неплоха.

Лео не ответил, даже не пошевелился.

Переговорщик прошел к креслу, подобрал пульт от телевизора и нажал на кнопку. Экран словно нехотя расцвел бледными цветами, оформившимися в картинку. Из дребезжавших колонок раздалось: «…аналитики предсказывают сложные выборы на пост сенатора. Из двух кандидатов лишь один стремительно набирает баллы — это представитель профсоюза Руан Малади, молодой и амбициозный деятель. Его соперник от консерваторов Мишель Тузэ, бывший руководитель окружного управления юстиции, между тем топчется на месте, выдвигая устаревшие лозунги, которые не находят должного отклика среди избирателей. Если в ближайшее время ничего не изменится, то результаты выборов будут предопределены еще до вечера субботы...»

— За кого будешь голосовать, а, Лео? — не поворачивая головы спросил Гарнага. — За кого не голосуй, все равно получишь… Ты там живой, нет?

«К другим новостям. Продолжается противостояние спецслужб и террориста, удерживающего заложников в собственной квартире. С места событий наш корреспондент Сезо Левацкий.

— Действительно, противостояние длится уже несколько часов и пока не увенчалось успехом. Леонард Шаркози, бывший учитель истории, удерживает у себя в квартире пятерых человек и одного ребенка, и, как нам сказал уполномоченный сотрудник полиции, переговоры до сих пор не принесли своих результатов...»

Лео медленно повернулся и сел, опустив ноги на холодный пол.

«… Возможно ли решить ситуацию без применения штурмовых групп нам пока не известно, но, по предварительным данным, сюда сейчас направляется кандидат на пост сенатора Мишель Тузэ с целью попробовать повлиять на ситуацию...»

Шаркози поднялся и слепо пошел в сторону балкона. Гарнага обернулся, заслышав шаги, вскочил:

— Эй, дружище, ты чего удумал?

Учитель бросил на него отсутствующий взгляд и вдруг заорал, тоненько и пронзительно. Рванулся вперед, сбивая стул и сдвигая бедром стол. Захрустели обломки стекла, когда он рванул на себя балконную дверцу, заголосил в образовавшуюся щель:

— Помогите! Вам все врут! Помогите!

Жесткий рывок за шиворот опрокинул Леон на спину, его грубо проволокли вглубь комнаты. Перед глазами появилась фигура переговорщика, сильные пальцы сдавили нижнюю челюсть.

— Дружище, ну зачем ты так, — с каким-то добродушным сожалением произнес Ник. — Не усложняй.

Учитель попытался вырваться, попробовал ударить Гарнагу. Тот легко отбил летящие в лицо кулаки, придавил худое тело учителя к полу коленом.

«… Только что мы слышали крики одного из несчастных заложников, умоляющего помочь им, спасти. Страшно себе представить, что им приходится переживать в эти минуты...»

— Послушай. Меня. Внимательно, — раздельно сказал Ник, склоняясь сверху. — Ты здесь не один и незачем строить из себя жертву. Мы с тобой в одной лодке и я помогу тебе преодолеть эту ситуацию. Только не усложняй мне работу и все будет хорошо. Я обещаю.

— Почему? — просипел снизу Леон. — Почему я?

— А почему не ты?

— Но я не хотел этого...

— Ну, мало ли кто и что из нас хочет в этой жизни, — Ник убрал колено, выпрямился, разминая шею. — Ну, успокоился? Мне нужно тебя привязывать к кровати? А то я могу позвать нашего общего друга в черном из подъезда.

— Не нужно друга, — буркнул Шаркози, по-прежнему лежа на полу и глядя в потолок. — Почему вы сказали, что мы с вами в одной лодке?

— Потому что оба пожинаем плоды собственных неудач, — переговорщик сел на стол и выключил телевизор.

— Не понимаю о чем вы.

— Ну а как же? — усмехнулся, оглаживая бороду. — Вы знаете, как выбирают телят на убой?

— Я не ем телятину.

— Похвально. Но вопрос в другом — как, по-вашему, из общего стада выбирают теленка, которого нужно зарезать?

Лео поежился, тема была ему неприятной.

— Наверное, самого толстого.

— Не верно, — переговорщик щелкнул пальцами. — Выбирают самого больного. Того, кто хуже всех выглядит. Из здорового, толстого теленка может вырасти хорошая дойная корова или племенной бык. А больного нужно резать, чтобы получить пользу прежде, чем он умрет или даст плохое потомство.

— Как этот пример соотносится со сложившейся ситуацией?

— Ну, дружище, ты же учитель! Тебе-то уж должны быть понятны аллегории и сравнения.

Шаркози тяжело поднялся с пола, отряхнул брюки.

— Я не больной теленок, — глухо сказал он.

— Конечно, нет, — не стал спорить Ник. — Ты просто тот, в ком нет перспективы. Нет друзей, нет детей, нет амбиций и жизненной позиции. Ты для общества хуже, чем больной теленок, Лео, из того хотя бы отбивная неплохая получится.

— Ну так зарежьте меня, давайте! — в сердцах воскликнул Шаркози, хлопая себя ладонью по груди.

— Вот что мне в вас, интеллигенции, не нравится, так это неистребимая жажда ничего не делать даже под угрозой смерти, — отмахнулся переговорщик. — Зачем сразу «резать»? А если попробовать что-то сделать со своей жизнью? Что-то поменять в ней? И тебе сегодня дали такую возможность! Ты можешь стать тем, о ком будут помнить, говорить, обсуждать. Быть может, для кого-то, героем, именем которого назовут детей. Ты можешь доказать всем, что не так прост, что тебя рано списывать со счетов.

Лео спрятал лицо в ладони, тонкие пальцы закопались в рассыпавшуюся челку. Гарнага подошел к нему, положил руку на плеч. Проникновенно сказал:

— Лео, сегодня ты можешь отомстить всем тем, кто считал тебя дерьмом и пустым местом. Отомстить жене, предавшей и бросившей. Отомстить директору школы, потопившей твою карьеру, придуркам-ученикам, склочникам-коллегам. Отомстить соседям, сплетникам и насмешникам. Сегодня ты можешь всех их, оптом, послать в задницу.

Лео лишь качал головой, сжимая пальцами голову, словно хотел раздавить распухающий от эмоций и мыслей мозг. Слова Ника бились о внутренности черепной коробки как пуля дум-дум о стальные пластины бронежилета. И на этот монотонный гул из глубины души поднималось такое, о чем в себе Лео и сам не подозревал.

Гарнага выудил из кармана мятую сигарету, закурил прямо в комнате, выдыхая дым в потолок. Сквозь сизое облако с прищуром посмотрел на учителя, достал из кармана брюк небольшой мятый листок из записной книжки, пробежал глазами по строкам. Посмотрел на наручные часы.

— Тебе ведь даже ничего делать не придется, как ты и любишь, — процедил он не выпуская сигарету из зубов. — Слава сама найдет своего героя.

Ник поднялся, подошел к разбитой балконной двери, аккуратно выглянул из-за занавески на улицу. Пробубнил:

— Опаздывает что-то наш рыцарь на белом коне.

— Почему именно вы? — подал голос Шаркози.

— У каждого свои грешки, дружище, — ответил Ник, разглядывая людей за окном. — Будь я умнее в свое время… Эх, не бери в голову.

— И все же?

— Из-за меня заложник погиб, дружище, — легко, с напускной веселостью ответил Ник. — Представляешь, да? Ну, бывает. Не смог я уломать бандита, да не особенно и старался, если честно. А он сопли распустил, мол, не принимают всерьез. Бах — и нету банковского работника Сайя Масиани, двадцати трех лет отроду.

— Вы и имя помните?

— У меня с памятью все хорошо, Лео, не жалуюсь. Хотя, иной раз, и хотелось бы.

— А зачем вы мне об этом рассказали? — вдруг перевернул тему учитель.

Гарнага даже повернулся, изучающе разглядывая сгорбленную фигуру Шаркози. Потом рассмеялся, рассыпая искры от сигареты.

— Это ты меня так на разговор развел, Лео? Молодец, растешь над собой.

— Вы мне это рассказали потому, — все тем же серьезным тоном констатировал Лео, — Что не планируете оставлять в живых. Мне можно говорить все, все равно я никому рассказать не смогу.

Ник перестал смеяться, внимательно буравя глазами учителя. Потом криво улыбнулся, щелчком отправляя тлеющий окурок с балкона в полет.

— Да ну что ты, дружище. Мы тебя любим и ценим, — Гарнага вытянул шею, разглядывая что-то внизу, спрыгнул с подоконника, отряхивая от пепла брюки.

— Приехал наш благодетель, — саркастически протянул он. — Будь учтив и тогда все будет хорошо.

Шаркози ничего не ответил, опять спрятал лицо в ладони, опустив худые плечи.

Через пару минут за входной дверью послышались голоса, хруст полиэтилена и тяжелые шаги нескольких пар ног. Дверь раскрылась, прогоняя по полу холодок сквозняка, и в квартиру, навстречу хмурому Гарнаге, величаво вошел высокий мужчина представительного вида. Одетый в дорогой костюм, шитый явно на заказ, с холеным лицом и покрытыми перстнями руками, в лакированных ботинках с позолоченными пряжками — гость олицетворял собой мужчину-победителя, чей образ был тщательно собран стилистами и модельерами, выверен и допущен к общественному показу. Даже мимика гостя демонстрировала мудрое понимание и непреодолимое сочувствие проблемам всех окружающих, хотя глаза нет-нет, да и стрельнут холодным презрением и высокомерным безразличием к происходящему.

За вплывшим в блеклую квартиру учителя высоким гостем маячил широкий в плечах телохранитель в демонстративно расстегнутом пиджаке, из-под которого выглядывала рукоять пистолета.

— Здравствуйте, господа, — густым, хорошо поставленным голосом поприветствовал всех гость. — Я — Мишель Тузэ, кандидат на пост сенатора от партии консерваторов. Ну, господа, кто здесь Леонард Шаркози?

Ник молча кивнул в сторону сидящего учителя.

— Господин Шаркози, — откашлявшись, начал кандидат, делая шаг в направлении кровати. — Я искренне восхищаюсь вашей жертвенностью и бесстрашием. Позвольте выразить свою безграничную благодарность за ваш поступок, за вашу неоценимую жертву ви вклад в дело справедливости и законности.

Лео поднял лицо, не отрывая взгляда от мудрых глаз Мишеля Тузэ, бывшего руководителя окружного министра юстиции, а ныне успешного бизнесмена и мецената, имеющего огромные связи во властных кругах. Поднялся с кровати, выпрямляя спину. Телохранитель, было, дернулся вперед, но Тузэ движением пальцев остановил его, приветливо улыбнулся учителю.

— Господин Шаркози, Леонард, друг мой, — торжественно произнес он. — Я со всей ответственностью заявляю — ваша неоценимая поддержка в моей предвыборной компании не останется забытой. Позвольте спросить, какие у вас есть пожелания или просьбы? Я со своей стороны постараюсь максимально полно и оперативно выполнить их. Для меня это будет огромная честь и непередаваемое удовольствие.

Из телевизора донесся голос ведущей новостей: «Уважаемые зрители, мы в прямом эфире наблюдаем, как из подъезда дома выходят женщина с ребенком, которых удерживал в заложниках бывший учитель Леонард Шаркози. Это стало возможно благодаря личному визиту кандидаты в сенаторы Мишеля Тузэ, который не побоялся лично войти в логову к преступнику и просить у него одуматься и освободить хотя бы этих несчастных. Сейчас наш корреспондент с места событий возьмет интервью у этих испуганных женщины и девочки...»

— Благодаря вам и только вам я смогу занять пост сенатора и повлиять на экономическую ситуацию, которая сейчас находится в тотальном кризисе. Я не премину воздать вам должное...

— Мне нужно в туалет, — ровным голосом сказал Лео и вышел из комнаты.

Кандидат в сенаторы продолжал по инерции что-то еще говорить, когда Шаркози обогнул его с настороженным телохранителем, и вышел в коридор. Хлопнула дверь туалета.

Тузэ достал большой платок с расшитой каймой, вытер морщинистый лоб. Вопросительно уставился на скучающего Гарнагу:

— Он ничего там с собой не сделает?

Ник пожал плечами, лениво ответил:

— Не должен.

— Смотри у меня, — погрозил ему толстым пальцем Тузэ. — Если что, я тебя в такие дали отправлю пингвинам мозги вправлять, что мало не покажется.

Переговорщик лишь понимающе кивнул, глядя в сторону.

— Дальше что, по плану? — менее ворчливо осведомился Мишель.

— Попытка штурма, самоподрыв отчаявшегося террориста, — пожал плечами Гарнага. — Все спасены, никто не пострадал, кроме террориста, тело которого развеяло взрывом.

— Тут без накладок? — сощурился Тузэ.

— Какие уж тут накладки, — хмыкнул Ник. — Мужика только жалко. Может того… Как-нибудь отпустить его? Дать денег и отправить подальше?

— С ума сошел! Чтобы он объявился через пару лет и начал воду мутить?

— Да этот не станет...

— И думать не смей!

— Окей, дело ваше, — Гарнага закурил и отошел к окну.

Мишель привычным движением огладил складки на жилетке, образовавшиеся на выступающем животе, без интереса окинул взглядом комнату. Удивленно поднял бровь, когда из телевизора донеслось: «… — Вот выходит сам герой дня, кандидат в сенаторы Мишель Тузэ. У него на руках вы видите спасенного ребенка — девятилетнюю девочку...».

— Не рановато пустили запись? — ни к кому конкретно не обращаясь обратился Тезэ. — Совсем охренели телевизионщики.

Он недовольно вытащил сотовый телефон, отстранившись, принялся набирать номер.

Из коридора раздался звук спускаемой в туалете воды, скрипнули старые петли. Охранник лениво повернулся на звук...

Бах!

Керамическая крышка от бачка унитаза с громким стуком врезалась охраннику в голову. Голова телохранителя мотнулась и мощное тело подрубленным деревом повалилось на пол. В комнату влетел бледный Лео, подскочил к застывшему с раскрытым ртом Мишелю и приставил к его горлу острый осколок стекла.

Все произошло так быстро и неожиданно, что никто ничего не успел понять.

— Sharmoota, — прошипел Шаркози, хватая Тузэ за волосы и рывком запрокидывая голову. — Anta qaser!*

Он бросил неожиданно ставший стальным взгляд на вытянутое лицо переговорщика.

— Будь добр, вытащи из кобуры пистолет и толкни его ко мне по полу, — учитель указал подбородком на стонущего охранника.

— Ну ты...

— Живее! Или я этому толстому лжеце глотку вскрою!

Гарнага подчинился, нервно жуя фильтр тлеющей сигареты. Лео коротко, без замаха ударил заложника под ребра и, пока тот согнувшись хватал ртом воздух, быстро наклонился и поднял пистолет.

— Теперь отойди к стене и сядь на пол, — скомандовал Лео, поводя стволом оружия. Туда же толкнул всхлипывающего Тузэ.

— Тебе это с рук не сойдет, — визгливо воскликнул Мишель.

— Молчать, иначе изуродую, — пригрозил учитель.

— Что ты задумал, братишка? — спросил Гарнага.

— То же, что и вы, — нехорошо улыбнулся Шаркози.

Он подошел к кровати и в несколько ударов ноги выломал одну из ножек. Сидящие на полу мужчины с интересом и страхом наблюдали за действиями враз изменившегося учителя.

Ножка оказалась полой. Лео извлек из нее небольшой мобильный телефон и узкий пульт-кликер. Быстрым набором совершил вызов и, прижав телефон к уху плечом, извлек из недр кровати самодельный жилет с торчащими проводами.

Когда учитель заговорил по-арабски, отдавая какие-то указания и поторапливая невидимого собеседника, Мишель сдавленно пискнул, а Гарнага лишь удивленно крякнул.

Лео выключил телефон, бросил его в угол и сел напротив, перевернув задом наперед стул. Очнувшемуся охраннику указал на место, рядом с его работодателем.

— Ты за это ответишь! — воскликнул Тузэ.

— Нет, не отвечу, — покачал головой Лео, демонстрируя пульт. — Вся квартира напичкана взрывчаткой. Настоящей, а не вашей, бутафорской. Думаю, не надо объяснять, что в случае взрыва никто не выживет?

— Но как же… Ты же...

— Обычный серый человек, — качнул головой Шаркози. — Тот, которого всю жизнь принимают за больного теленка.

— Что? Я не понимаю! Я очень влиятельный! Я могу сделать для тебя все! Если ты меня отпустишь...

Тузэ поперхнулся, увидев, как Лео усмехнулся, помахав пистолетом.

— Наш общий друг Ник прав — мы все слишком мало делаем, хотя и многое обещаем. Вы несколько вмешались в мой план, несколько ускорив его, но это и к лучшему. А теперь, господин Тузэ, надевайте жилет. Нам есть чем заняться сегодня вечером.

Гарнага восхищенно щелкнул языком, охранник тупо смотрел перед собой, потирая голову. Мишель запричитал, глядя, как палец Шаркози взводит курок, пополз на коленях по полу и начал неловко напяливать тяжелый жилет с аккуратными продолговатыми кармашками.

Учитель поднялся со стула, обвел всех взглядом, предупредительно демонстрируя пульт, подошел к окну и громко закричал на улицу:

— Внимание! У меня в заложниках трое человек, в том числе кандидат в сенаторы Мишель Тузэ! И на сей раз все серьезно, господа! Говорит Леонард Шаркози, лидер Фронта Освобождения, террорист!

(*Шлюха. Ты отвратителен! (араб.))