Господин Президент

Вся семья собиралась за стол. Сегодня у нас праздник — окончание выборов в стране. Наконец-то можно отдохнуть. Это было, возможно, самое трудное время в моей жизни. Моими лучшими друзьями стали: тёмные мешки под глазами, стресс и огромное количество кофе.

Боже, как я рад, что это всё было не зря.

На сегодняшний вечер, моя жена Катенька пригласила всех наших ближайших родственников, чтобы отпраздновать результаты работы своего мужа. В суете, царившей в просторной гостиной, взрослые накрывали на стол. Хоть эта и была одна в доме из самых больших комнат, но места явно не хватало. Посередине прямоугольного помещения стоял дубовый стол, подаренный престарелым мастером в знак благодарности за “бравое дело”. Стены были выкрашены в персиковый цвет, наиболее домашний. В дальнем углу, рядом с телевизором, комната плавно переходили в кухню через небольшую арку. С правой стороны располагался длинный диван в клеточку, а по левую сторону стулья, выполненные под стиль стола. Большое окно с видом на двор уже было задёрнуто шторами, которые в штаб предвыборной кампании передали швеи из соседнего города, за поддержку их митинга. Если так задуматься, то в этом доме почти всё было подарено избирателями. И это не могло не радовать, что вещи были сделаны руками людей, для которых мы старались создать государство, в котором захочется жить. А поскольку, наш народный лидер, предпочитал обходиться минимальными удобствами, то мне пришлось собирать все эти вещи здесь.

Неловко было бы мне высылать подарки обратно.

Это первый семейный ужин после дня рождения Кати, который был несколько месяцев назад. К сожалению, тогда я не мог посвятить себя празднику в полной мере. Непрекращающиеся звонки мешали общению с близкими людьми, так что мне пришлось поехать в наш офис в час ночи, чтобы принять партию агитационных плакатов. Я до сих пор извиняюсь перед любимой и мне очень стыдно за этот поступок, но тогда это было необходимо. Один семейный праздник — ничто, по сравнению с будущем для целой страны.

Сегодня я наконец-то мог полностью раствориться в разговорах с нашими родителями и выслушать, как работа без выходных отразилась на моём здоровье. Поговорить с сестрой о том, как она гордится, что её младший братишка-раздолбай, стал вторым человеком в государстве. Выслушать историю от старшей сестры Кати — о прибитом пальце мужа при постройке дома. Поддержать беседу о рыбалке с её братом.

Наконец-то, я мог поиграть с нашими детьми в прятки, чтобы хоть как-то увести их из под ног взрослых. Ох, мне кажется, они были рады не меньше меня, ведь у них снова появился папа.

В общей сложности, на ужине присутствовало семнадцать человек. Мне очень нравилось, когда в нашем доме зажигались все огни, из кухни пахло маминым мясным рулетом, а коридор был завален несметным количеством обуви. Я очень скучал по этому чувству скученности в доме.

Спустя два часа подготовки, стол быть накрыт. Множества блюд освещал белый свет от нескольких дорогостоящих люстр, подаренными работниками старого столичного завода. Большой деревянный стол, стоявший посередине комнаты, пришлось дополнительно раздвигать, чтобы все могли уместиться и насладиться праздничным ужином. Из камина уютно потрескивали дрова, наколотые мною ещё утром. Чертовски приятно было размяться таким образом. А из-за того, что на дровах оставалось немного снега, некоторые из них шипели. И этот звук вызывал дикий восторг у детей.

Наряженная новогодняя ёлка идеально бы дополнила эту картину.

— Итак, — я поднял бокал, чтобы произнести речь. — Мы с Катей, очень благодарны, что вы сегодня с нами, в этот исторический вечер. В первую очередь, я бы хотел извиниться, что уделял всем очень мало внимания в последнее время. Пропустил первый концерт у сына, первый выпавший зуб у дочери. Уехал со дня рождения моей прекрасно жены…

— Денис, ну ты снова за своё, — улыбнулась Катя и погладила меня по колену. — Мы же всё понимаем, дорогой. То, что вы делаете — это для всех нас имеет намного больше значения.

— И всё же мне стыдно, но очень приятно слышать такие слова, — поцеловав любимую в её острый носик, я продолжил. — Я надеюсь, что вы все простите меня. Надеюсь, что, в конце концов, все эти лишения были не зря и отныне, мы заживём в новой стране… В стране, которая относится к каждому своему гражданину, как к члену большой и дружной семьи. Я надеюсь, что благодаря нашему новому президенту мы все будем жить счастливой новой жизнью. Предлагаю тост за Руслана Игоревича! За борца за справедливость и нашего лидера!

Из всех уголков дома послышалось “УРА” и стук бокалов. Я смотрел на свою семью и видел, для чего я стараюсь. Я хочу видеть такие улыбки на лицах всегда.

Ужин был официально открыт. Из разных уголков комнаты доносился скрежет от металлических столовых приборов по керамической посуде. Этот сервиз нам прислала женщина, бывший директор фабрики производства посуды из приграничного города.

Всё пространство гостиной было залито разговорами моих родственников. Отрывочные фразы, которые я еле улавливал в этом шуме, начинались от разговора про лучшее удобрения для огурцов и заканчивались рассуждениями о кандидатах на песенный конкурс. Казалось, что эти люди даже не представляли, насколько важный был сегодня вечер. Ведь сегодня решалась не только их судьба, но и многих тысяч таких же семейных вечеров.

— Любимый, попробуешь мой салат? — вырвала меня из прострации Катя. — Эй-эй, не пропадай. Ты в порядке?

Я смотрел на неё. Я никак не мог насмотреться на свою жену. Она была так красива, как никогда прежде. Как я тосковал за такими моментами, когда я мог почувствовать себя счастливым.

— Да. Просто любуюсь тобой, — улыбнулся я и дотронулся до её лица.

Она хихикнула мне в ответ, поцеловала и потянулась за салатницей.

— Сынок, мы вот, — обратился ко мне через весь стол отец. — Мы вот много слышали о Мировом, нашем новом президенте, от тебя в телевизоре. Но очень мало слышали от тебя, его правой руки. Расскажи же нам наконец-то нам живьём.

— Боря, ну что ты. Дай ему отдохнуть, год он этим занимался, дай ребёнку покушать, — прервала его мама.

— Ааай, женщина. Мы его год почти не видели. Могу я с собственным сыном поговорить хоть сегодня?

Мама нахмурилась, но ничего не ответила. Конечно, все понимали, что я

выпал на какое-то время. И весь вечер каждый хоть немного, но пытается наговориться за весь прошедший год.

— Так вот, сынок. Можешь нам рассказать что-нибудь, кхм, ну из личного. Какой он, наш будушчий глава государства?

— Расскажу, конечно. Врать не буду, я восхищаюсь этим человеком и поддерживаю все его взгляды. Он говорит о том, чего все боятся. Руслан Игоревич никогда не отступит от своих принципов. За это я его и уважаю. Никогда не прогнётся. Я очень рад, что могу быть причастен к написанию истории и моё имя, возможно, будет стоят рядом с этим, не побоюсь, с большой буквы Человеком.

— Такое впечатление, что это новый Иисус, — подметил Влад. Брат Кати никогда не любил политику, но и его затронули события последних месяцев.

— Ну, я бы не стал прямо уж прямо так, Влад. Конечно, у Руслана есть недостатки, ведь он такой же, как и мы. Из крови и плоти. Он тоже ошибается, но учится на этом. Он так же переживает, но контролирует это. Мы с ним прошли вместе долгий путь. Можно сказать через воду и медные трубы.

Все шестнадцать пар глаз приковали свой взор ко мне. Почему-то мне стало намного волнительно выступать перед ними, чем перед многотысячной толпой на площади. Эти люди были самыми важными в моей жизни. Их мнение много значило. Без их поддержки у меня бы ничего не получилось. Помню, как родители собирали меня на последние дебаты, будто на войну.

“Если ты будешь чувствовать, что ты падаешь, просто вспомни, для кого ты это делаешь и силы подняться вновь появятся”, — тогда, перед выходом на сцену, сказал мне Руслан.

Немного опустив свой взгляд на бокал, я произнёс:

— За всё это время он стал не только моим наставником. Но и моим другом.

Самое забавное, что я, правда, верил в это в тот момент.

Так и продолжался вечер. Каждый пытался поговорить со мной на тему, которая волновала его несколько последних месяцев. Пытаясь уделить всем время, через час я уже изрядно выдохся от разговоров. Будь моя воля, я бы просто сидел в окружении этих людей, где-то в уголке этой огромной комнаты. Укутавшись в квадратный плед, сшитый колхозницами из овечьей шерсти.

Но идиллию ужина прервал писк таймера из кухни и Варвара Сергеевна, мама Катерины, объявила о готовности рулета.

Воспользовавшись моментом, я решил выйти перекурить, чтобы немного помолчать, глядя в темноту на падающий при свете фонаря снег. Предупредив об этом жену, я вышел в прихожую, набросил куртку и просто в тапочках вышел на крыльцо. Его немного присыпало мокрым снегом. Очистив для себя немного места, я присел на одну из верхних ступенек. Было прохладно сидеть на кафеле, но мне нравилось. Было в этом что-то. Что-то живое.

Как только я подкурил, что-то тяжелое плюхнулось мне на колени. Увесистый и мохнатый кот, громко муркнул. Это так наш Кузьма, объявляет о своём присутствии.

— Ах, вот ты где, а мы уже все собрались, — поглаживал я кота, уже мостившимся у меня на коленях. Этот кот был, наверное, самым социальным животным, которых я видел. Он очень любил людей и не мог долго обходиться без их кампании. Но сейчас у них начались гульки, поэтому он чаще менял нашу ласку на своих девок. — Эх, Кузьма, типичный ты мужлан. А как же братву на сиськи не меняют, м? Чего ты смотришь на меня своими зелёными глазами? Запущу сейчас тебя в дом, а пока посиди со мной.

Когда все колени были в его жёлтой шерсти, он ловко перелез ко мне на плечо и начал тереться своей мордочкой, с розовым носом, об мою щёку. Каждый раз меня это жутко щекотало и я немного хихикал.

В ответ на это из темноты сада послышался громогласный ”ГАВ’’ нашей кавказкой овчарки Чарли.

— Ну, вот видишь, что ты натворил? Разбудил собаку. Молодец Кузьма, — тот недоумённо смотрел то на меня, то в ночную пустоту, навострив уши. — Это я, Чарли.

Сонный и недовольный тон сменился на приветственный лай. Готов поспорить, что сейчас он стоит на задних лапах и машет хвостом как обалдевший.

— Вынесу я вам еды со стола, не бойтесь. Уговор дороже денег, ведь так?

За это жутко меня ругали еще с ранних лет. Но я всегда угощал наших животных. Мне их было всегда очень жалко. Раз они не могут почувствовать домашнюю атмосферу, так пусть хоть покушают вкусно.

Сзади послышался звук железного замка, отлитого лучшим кузнецом города в знак благодарности за новую детскую площадку в его районе. Затем хруст снега под ногами и рядом со мной присела моя сестра, Ира.

— Снова ты с животными разговариваешь? — она прикурила тонкую сигарету.

— Они ведь такие же как мы, только на четырёх лапах.

— Да-да, я помню. Это риторический уже вопрос. Каждый раз повторяешь. Там уже всё готово, тебя только и ждём.

— Сейчас. Давай посидим немного и пойдем, — я пересадил кота на колени.

На несколько минут возникла пауза. Из дома продолжали доноситься звуки толпы, а на улице было слышно только наше дыхание.

— Я тобой очень горжусь, брат, — нарушила тишину Ира. — Но, неужели, ты настолько веришь этому человеку? Ты ведь на фанатика похож.

— Похож. Сам от себя такого не ожидал. Но, да я ему верю. Единственному, в этом омуте политики. Даже знаешь, Ира, я скорее верю в наше дело.

Я вдохнул морозный воздух. Как же приятно. Как мне не хватало таких разговоров.

— Надеюсь, оно окажется правое, Денис. В любом случае мы с тобой, — приобняла меня моя старшая сестра. Человек, которому я мог довериться иногда больше, чем родителям.

Снова скрипнула дверь :

— Ребята, давайте быстрее началось.

Мы резко обернулись. Уже девять часов, а значит началось. За всем этим умиротворениям я совсем забыл о времени. Потушив сигареты и взяв кота подмышку — мы зашли в дом.

Гостиную уже озаряло голубое сияние телевизора, стоявшего в углу у арки, чтобы все могли видеть его. Специальный вечерний выпуск новостей уже начался.

Я подошёл к жене и детям, отпустив кота, который уже присматривал место на столе, чтобы запрыгнуть. Крепко сжав руки, мы с Катей ожидали окончательного вердикта.

Хотя я знал предварительные уже результаты как глава предвыборной кампании, из инсайдерских источников. Всё же, официально еще не подтвердили нашу победу.

— По итогам голосования, официально, — продолжал диктор в плоской коробке. Он выступал на фоне столицы. — С результатом в 70 %, предвыборную гонку выигрывает Руслан Игоревич Мировой!

Стрельнуло шампанское, в ту же секунду послышались радостные возгласы. Я почувствовал нежное касание губ жены, похлопывание по плечу отца, крики с поздравлениями от детей.

— Даже не верится, что всё, — Мир вокруг, буквально, перестал существовать вокруг меня. Это странное чувство упавшего камня с плеч. Такое чувство наслаждения, которое испытывают марафонцы, переступив финишную черту. Ты уже знаешь, что наконец-то можно будет присесть и эта боль в коленях прекратится. Дальше только награждение. И не важно, каков результат. Важно лишь то, что ты закончил эту тяжелую дистанцию.

Из нирваны меня вывела вибрация в кармане брюк. Я знал, что он сразу мне позвонит.

Быстро достав телефон и ответив на звонок, я попытался перекричать семью:

— Алло! Да! Поздравляю Вас, Господин Президент!

— Привет, Денис. Спасибо. Без тебя бы этого не случилось и без наших, — он запнулся. — Избирателей. Ты сейчас дома?

— Да, — я вышел на кухню, чтобы меня было лучше слышно. — Мы с семьёй празднуем.

— Передавай им всем привет. Я хотел попросить, чтобы ты подъехал сейчас в офис.

— Так поздно? Может, давайте Вы лучше к нам? Мама свой рулет сделала…

— Спасибо, но это очень важно Денис. Я жду тебя как можно скорее, — наш новый президент повесил трубку.

Я осмотрел гостиную, пытаясь заглянуть каждому из членов моей семьи в глаза.

Что может быть такого важного и срочного сегодня? В единственный выходной за всё это время?

***

Извинившись перед семьей за очередной пропущенный ужин, я уже через час был у многоэтажного здания с облицовкой из окон. Сегодня в офисе была только охрана от внешней фирмы, которой владел мой школьный приятель Гриша. У всей остальной нашей команды был выходной. Выслушав поздравления охранника на проходной, я направился к лифту. Мучительный интерес разрывал меня. Что за спешка? Что такого срочного случилось, о чём нельзя сказать по телефону?

Как только лифт подъехал на нужный этаж, я тот час же вырвался из этой тесной кабины и направился к дверям. Распахнув тяжелые деревянные двери, я обомлел. То, что случилось с кабинетом Руслана, буквально, заставило менять открыть рот от удивления.

Еще вчера ничем не примечательный кабинет, сегодня походил на президентский номер в люкс отеле. Книжный шкаф, всегда стоявший у правой стены, был заменен на огромных размеров плазму. Напротив неё, вместо трухлявых кресел, стоял новенький кожаный диван. На полу распластался ковёр, со странными узорами. Такой орнамент был культурным наследием одной страны-соседки. У нас всё было более мягко и расплывчато. А здесь же чёткие геометрические фигуры с резкими углами.

Перед дверьми, на расстоянии, почти у стеклянной стены, стоял раньше офисный стол. Но сегодня передо мной располагался внушительных размеров, дорогой письменный стол с повернутым креслом. За ним, на фоне ночного города стоял силуэт человека. Силуэт, за которым с одной стороны стояла моя семья, а по другую стояла вся страна с кузнецами, доярками, швеями, экономистами, инженерами, военными, врачами и остальными людьми, чьи профессии можно было продолжать до бесконечности.

— Здравствуй, Денис.

— Здравствуйте, Руслан Игоревич — я поправил галстук. — Ничего, себе у Вас тут изменения.

— Вот, решил поменять немного интерьер. Помнишь, изменения начинаются с твоего окружения.

— Помню — помню, — задумчиво произнес я. Если бы не факт победы на выборах, меня бы насторожили такие кардинальные изменения. Ведь, ещё вчера Руслан отказался от очередного подарка избирателей и с момента нашей встречи он вёл невзрачный образ жизни. Однако, может ведь вчерашний работяга позволить, в честь праздника, себя побаловать? От такой цепочки мыслей я немного усмехнулся. — Что-то случилось? У нас ведь сегодня выходной, я хотел побыть с семьёй.

— Да, как ты, наверное, знаешь, меня выбрали президентом. Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. Я за рулём, — после этих слов я отошел от дверей и встал перед новым столом. Всё же, что-то меня напрягало в новой обстановке.

— Это правильно. А я, пожалуй выпью.

Наш лидер повернулся от окна и медленно подошёл к столу. Его лицо с жёсткими чертами, зачёсанные назад волосы и крепкую фигуру освещали только отголоски света фонарей за окном. Руслан Игоревич взял бутылку дорогого виски и аккуратно налил в стакан, который он держал в руке. Затем отхлебнув, он продолжил:

— Денис, будь добр присаживайся. В ногах, сам знаешь, правды нет. Да и для продолжения нашего разговора, тебе лучше сесть.

— Та нет, спасибо. Я за столом засиделся ещё дома. Кстати, я там, в машине, рулет мамин привез для тебя. Не торт конечно, но тоже непло…

— Денис, — резко оборвал мою речь Руслан. — Если не хочешь садиться хорошо. Тогда просто помолчи и послушай, что я тебе скажу.

Руслан присел на край стола и посмотрев на меня, продолжил:

— Я резину тянуть не буду. Ты сослужил хорошую службу и мне очень помог. Поэтому такая спешка. Но, увы, мы должны с тобой попрощаться.

— Что? — я чуть ли не выкрикнул. У Руслана тоже поменялся тон и манера говора.

— Послушай, я ещё не закончил. К сожалению, наши пути на этом расходятся. Я даю тебе возможность собрать вещи и уехать за три дня. Подальше, Денис, я, правда, с тобой сдружился за это время. Не хочу, чтобы ты или твоя семья пострадали.

— Как, пострадали? Что всё это значит? — с недоумением спросил я.

— Нужно внести несколько изменений. И ты с ними никак не сходишься. Как я сказал и раньше, следует изменить окружения для достижения некоторых планов.

— Я… Я правда не понимаю. Это шутка такая? Что это всё значит? Руслан, я категорически сейчас НИЧЕГО не понимаю.

— Да ты дослушай до конца, пожалуйста! — он поднял тон на меня. НА МЕНЯ, свою правую руку! — Всё давно решено. Страну ждут изменения. Да, мы же для этого все и затеяли, помнишь? Просто изначально план был другой. Хотя ты не поймешь всё равно. Весь план, который мы с тобой составляли, это часть другого, глобального плана составленного другими людьми. Намного умнее нас с тобой и знающих, что будет лучше для этой страны.

— И что же лучше для НАШЕЙ страны? — странно, алкоголем вроде не пахло так сильно, чтобы он начал бредить. Да и видно было, что бутылка только открыта. Но, не мог же он это говорить по-серьёзному.

— Ладно, я думаю, ты заслуживаешь услышать. Всё-таки столько работы сделал именно ты. Хорошо, я тебе расскажу и задам вопрос.

Вот, например, мы сократим армию, после моей инаугурации. Введём комендантский час на улице. Закроем все предприятия и введём режим чрезвычайного положения. Вот, ты согласишься такое сделать? М? Вот и я думаю, что нет. Понимаешь, ты ведь этого не сделаешь, ты очень принципиальный и преданный человек. А мне теперь нужен солдат.

— Я не понимаю, это какой-то бред. Что-то случилось? — до сих пор я не мог поверить. Уволить? Меня? И какая к черту армия и комендантский час? — Что ты говоришь? Ты всё же настолько пьян?

Мозг категорически отказывался сейчас воспринимать информацию и и говорил я будто на другом языке. Я думаю, в такие критические моменты, в каждом из нас пробуждаются наши первобытные личности. Они появляются в наиболее критические моменты и выражают в себе истинную сущность человека. У некоторых это агрессия и страх или наоборот — доброта и вежливость. Именно в такие моменты и можно увидеть, что из себя представляет личность. Возможно, именно это и называется инстинктом самосохранения. И у меня он, как оказывается, агрессивный.

— А ты можешь помолчать, ллять, и дослушать? — хлопнул он по стол. — Мы должны подготовиться к интеграции в новый союз…

На этих словах у меня сердце пропустило удар. Почти моментально, сверкнув как молния, в голове выстроилась цепочка. Узор, вещи, иностранные инвесторы, война несколько лет назад… У меня промелькнула мысль, которая мне совершенно не нравилась, но она жгла меня изнутри. Такие мысли возникают ниоткуда, будто машинально. Я должен выпустить её наружу иначе у меня сгорит всё внутри.

— Ты ведь не бригадир с завода?

Руслан криво усмехнулся.

Эта усмешка уничтожила мой мир. Уничтожила всю веру в этого человека и в себя. Разорвала на мелкие и бессмысленные кусочки несколько лет стараний. Сожгла в прах весь образ нового будущего. Всё было разбито в долю секунду. Все его слова до этого оставляли мне надежду, но эта усмешка разорвала её на мелкие кусочки.

— Нет. Ты реально думаешь, что обычный бригадир с кофейного завода, выросший в глубинке, мог добиться такого? — он обвёл рукой кабинет.

— Хоть что-то правдой из того, что ты говорил? — по-моему, у меня начинали течь слёзы из уголков глаз. Я крепко стиснул зубы, чтобы не закричать. Чувство, будто я сейчас провинившийся школьник, который стоит перед директором. У меня просто начинала ехать крыша от всего этого безумства. Как бы я хотел, чтобы это был всего лишь сон. Но нет, это всё наяву и я должен был выдержать это испытание. Не только выдержать, но и попытаться победить.

— Да. Ну как бы почти. Я бывший военный и был на войне десять лет назад. Это правда. Только я воевал на другой стороне и не ушёл из армии совсем, а сменил род деятельности. Перешёл во внешнюю разведку. И вот мы здесь.

Я так хотел стереть эту мерзкую ухмылку с его лица. Хотел раскрошить его череп на мелкие куски и выбить оттуда всю ложь, до последней капли.

— Идеальная история о начальнике смены, ветеране потерявшем жену из-за безразличия государства. Несколько подсадных уток в нужных местах, парочку поддельных документов и мы здесь. Только ты учти, что я тебе это рассказываю по большому секрету и потому что я сегодня очень добрый.

— Не может этого быть. Я ведь проверял твою биографию, говорил со всеми этими людьми, коллегами и друзьями.

— Да, в разведку, актёров с улицы не берут.

Я не мог поверить в это. Я самый большой шут на свете. Сама по себе ситуация абсурдна донельзя. Ветеран войны, у которого я брал интервью несколько лет назад из-за трагической гибели его жены. Простой человек из провинции, потерявшего всё из-за государства, которому он отдал свою жизнь. Мы вдвоём решились на перемены. И всё, к чертям, не имеет смысла.

— А кто была твоя жена?

— Какая-то заключённая. Не помню даже её имени. И те полицейские, которые якобы замучили её из-за ошибочного обвинения, которым я собирался отомстить, тоже. Благо судьи у ВАС в стране очень меркантильные и подкупить его не составило труда.

В “вашей” стране. Еще с утра она была нашей.

— Какой я дурак. Ты — фальшивка! — указал я на Руслана.

— Да, именно так. И создал эту фальшивку — ты. Как удачно ты мне тогда повстречался. Изначально у нас был другой план, но у тебя оказалось слишком много потенциала. — он рассмеялся. — Простоватенький, молодой журналист. Как меня забавляло твоё отношение ко всему. Ко всем этим дурным подаркам, не нужному хламу от ТВОИХ кривозубых избирателей. Да, по сути, это именно тебя выбрали президентом. Это сейчас ты должен стоять у окна. Но ты — очень слаб и доверчив. Ты всего лишь пешка.

— Сука, — сцедил я с языка.

— Всё Денис Борисович. Ты даже не представляешь, каких трудов мне стоило убедить руководство не убивать тебя. И рассказываю я тебе всё это сейчас, чтобы ты понимал какие люди за мной стоят. Поверь, если бы ты мне не был так дорог, я бы …

— Я никуда не уйду.

— Не понял?

— Я сказал, что ни шагу отсюда не сделаю.

— Это шок и ты не понимаешь, что делаешь.

— Я сказал, что я не позволю тебе сделать это, — я медленно начал идти к нему.

Руслан отступил немного назад и достал пистолет из ящика стола. Он направил его на меня:

— Ещё один шаг и я стреляю.

— Давай. Мне нечего терять. Мы оба знаем, что я и так покойник. Твои хозяева не оставят меня в покое.

— Не надо ко мне обращаться как со своей драной собакой.

— А кто ты, если не цепной пёс? — внутри во мне всё кипело и я готов был вцепиться зубами в его глотку, порвать её так же как его слова порвали мою жизнь.

— Денис, не глупи. Я же выстрелю.

— Стреляй, блядь! — крикнул я и расставил руки

— Хорошо, — ответ не последовал себя ожидать.

Мгновенно после хлопка и яркой вспышкой я повалился на пол, со жгучей болью в правом плече.

— Я же говорил. Хоть мы и сдружились, но ты враг для меня, Денис. Убивать врагов — моя работа. Смекаешь? — Руслан подошёл ко мне и присел на одно колено, чтобы проверить, не убил ли он меня.

Я немного начал выть. Не столько от боли, сколько от отчаяния.

— Дурак ты, друг. — он встал, подошёл к столу.Положил пистолет на него и вместо этого взял бутылку. — Уходи, пока дают шанс. Не о себе, так о родных подумай. У тебя же дети есть, придурок. О них подумай.

Почти все слышали о невероятной силе человеческого духа. Когда хлипкая мать поднимала обломки горящего дома, чтобы достать своего ребенка. Или об охотниках, которые убегали с невероятной для человека скоростью от хищников. В такие моменты, говорят, в человеческий организм переполняется адреналином или срабатывает тот самый инстинкт самосохранения. Но люди творят, поистине, невероятные вещи.

Иногда и я сам удивляюсь своим поступкам, но они случаются. В такие моменты всё происходит будто в тумане. В голове остается только одно чувство — выжить. И каждый раз не ожидаю, что могу так поступить, но это случается. Этот древний инстинкт, который пробудился ранее в разговоре, заставляет постепенно закипать кровь, а сердце биться чаще. И вот, пока наш президент Мировой продолжал рассказывать о своих наполеоновских планах на МОЮ страну, я прикусив язык, чтобы не выть от боли, медленно подполз к столу. Пришлось немного привстать, чтобы достать до пистолета.

Почти сразу я нащупал этот холодный спасательный круг. Надеюсь, он полностью заряжен. Он ведь военный, тем более шпион, думаю должен быть во все оружии. Я ведь мог и не один прийти. А охрана должна быть предупреждена о громких звуках.

Эти мысли пронеслись за долю секунду.

— Что ты там молчишь? Ты хоть не подох пока я говорю? — Руслан начал разворачиваться ко мне.

В эту секунду я схватил пистолет здоровой рукой и несколько раз нажал на курок.

Комнату снова осветили несколько ярких вспышек. От звуков выстрелов я немного оглох, а номер наполнился запахом гари. Очень сложно было не попасть в человека с расстояния пары метров, даже левой рукой. Последнее, что я увидел на его лице — непонимание. Конечно, он был уже подвыпивший и уверен, что журналист с простреленной рукой уже не угроза. Он думал, что победил. Но чувство предательства и жажда отмщения были сильнее меня.

Руслан облокотился о стеклянную стену 20-этажа. Я нажал на курок еще несколько раз, пули попали в окно. Оно с хрустом треснуло и проломилось под тяжестью испускающего дух тела. Вроде я услышал как он шептал: “Нет”. Но это мог быть звук стекла.

Ветер резко ворвался в комнату и немного пошатнул меня. Тело Руслана в мгновенье скрылось где-то внизу, а через несколько секунд я услышал сигнализацию машины.

Видимо, посадка оказалась не такой уж и жёсткой.

Надеюсь, этот ублюдок был жив, когда падал.

Опёршись на левую руку я доковылял до дивана. Можно было пафосно есть в кресло у разбитого окна, но я и так боюсь высоты, а тут велика вероятность быть затянутым потоком воздуха в окно.

Когда я сел, то положил пистолет рядом. Я достал из пропитанного кровью пиджака телефон и попытался набрать Катю. Но мало того, что боль от прострелянного плеча стремительно начала распространяться по всему телу, так и телефон не хотел разблокироваться из-за того, что был заляпан кровью. В общем, это был очень дорогой для меня звонок и я был на седьмом небе от счастья, когда в трубке послышались гудки:

— Алло, Кать?

— Да, любимый, всё в порядке?

— Не совсем. Позвони Грише, чтобы он вызвал наряд охраны домой и скажи, пусть сопроводят всех к маме с папой домой. Всех. Возьмите, пожалуйста, необходимые вещи. Я тебя очень прошу, — я всхлипнул. — Я тебя очень прошу приехать, милая. Не волнуйся только, но ты мне нужна сейчас. Очень нужна. Я тебя жду в офисе и очень люблю. Пусть Гриша едет с тобой. Но самых ответственных людей пускай оставит с родителями. И будь осторожна, хорошо?

— Хорошо. Я тебя тоже люблю. Жди меня, я скоро буду. Только очень жди, слышишь?

— Да, буду. Целую, — я положил трубку.

Я положил трубку и завыл. Вся боль от раны на плече, ножа в спине и осознания того, что я жил во лжи захлестнули меня.

В голове я уже начал выстраивать план действий.

Теперь надо позвонить в скорую помощь. Нельзя опускать руки. Мысли начали чётко прорисовывать план действий. Я теперь ни в ком не уверен. Нельзя доверять тому, с кем я познакомился во время избирательной кампании. Только те люди, которые были в жизни до этого момента. Такие как Катя — моя жена, Гриша — мой одноклассник, владелец охранного предприятия. Я начал вспоминать, кто ещё из моих друзей участвовал в кампании и мог мне помочь.

А ещё, наверняка, сюда уже поднимается охрана. Я не могу быть уверенным на сто процентов в их надежности, хоть Гриша и проверяет своих людей. Поэтому на всякий случай надо включить камеру на телефоне и положить его в нагрудный карман.

Даже если это не агенты Руслана, то в любом случае трудно будет им объяснить, что произошло. Придётся делать вид, что у меня болевой шок и я не в состоянии говорить. По крайней мере, до момента, как меня выведут к другим людям на улицу.

Сначала надо убрать предателей. Это первое. У меня будет на это несколько дней, накрывать надо всех и сразу. Можно обратиться к другим партиям, но там тоже могут быть предатели.

Единственное, что сейчас приходило на ум — взять всё в свои руки. Допустим если официально не объявлять о случившемся, будет пару дней на чистку своих рядов в партии. Потом обратиться к соседним дружественным государствам за помощью и разъяснить ситуацию. Выступить перед людьми. Мне будет очень трудно смотреть им в глаза. Ведь именно я их обманывал, со мной они говорили, встречались, пока Руслан сидел в кабинете ждал приглашения.

Но с другой стороны, как отметил уже бывший президент, это меня выбрали, а не его. Значит, какая-то сила за мной есть. И люди могут пойти за мной. Надо ещё уточнить закон на этот счёт, но вполне возможно, если связаться с правильными людьми, то я смогу занять место главы Государства. Или хотя бы не позволить захватить наше государство таким же предателям, как Руслан.

Ко мне начало приходить осознание, что и в правду. Это я его сделал народным героем. Я создал этого монстра. По сути, это меня и мою ложь выбрали президентом, а не его.

Я — монстр. Я — лжец. Я — слепой глупец.

— Надо как-то красиво запомнить этот момент, — пробормотал я.

Сдерживаясь, чтобы не плакать от боли я подошёл к краю стола и облокотился на него. Внизу уже сверкали мигалки скорой и полиции. Скорее всего, сюда уже ехал лифт с охранной.

— Я не могу доверить эту страну другим.Я могу быть уверен только в себе и близких. Но никому не хватит злобы, чтобы отомстить, — любил я время от времени поговорить с умным человеком — с собой. — Нет, людей тоже жалко и я тоже о них думаю. Но хочется отомстить этим мудилам. которые сделали из меня главного дурака.

Нет, всё же надо постараться остаться на плаву, и лучше всего в кресле главы государства. Хочу сначала за себя отомстить. Что же, я принимаю войну. Отныне это больше чем ради общего блага. Это для себя. Я выбираю жить на благо общества и моя жизнь в его руках. Видимо, я отдохну уже на пенсии.

Я смотрел на ночную столицу сверкающую различными цветами. Вон, люди даже фейерверк запускают.

Что же будет, когда они узнают?

Ветер играл в моих волосах, проникал под одежду прямо в рану. Время от времени, резал лицо мелкими кусочками, разноцветного от проявления радости людей, стекла.

Сколько ещё таких же фальшивок в этой стране. Предстоит очень много работы. Больше я не смогу поехать в отпуск в любой момент… Сколько ещё пропущу утренников и выпавших молочных зубов? Смогу ли я ещё помочь доделать ремонт родственникам или собирать яблоки осенью у родителей? Сколько еще раз, я вынужден буду променять семью на мой народ? На такие же миллионы других семей. Я растворюсь среди них.

Власть требует слишком многих жертв. Если ты хочешь что-то изменить вокруг себя, сделать мир лучше — будь готов положить на алтарь светлого будущего свою жизнь.

Я — заложник. Я — новый лидер. Я — новый отец для тысяч детей. Я — новый президент.

— Хоть я и забрал твою жизнь, Руслан. Но ты успел забрать мою ….