Новогодняя фантасмагория

Жена сказала: «Милый, знаешь?

Нам надо ёлку! Дети… Радость...

Ты ж, милый, им её достанешь?

Им счастье. Ведь тебе не в тягость?»

Не долго думая, оделся

И в город. После дня мытания

Остановился, огляделся.

Нет ёлок, что за наказанье.

Нет на базарах, нет в витринах,

Нет на балконах, у ДК.

Зелёных, выглядящих дивно,

Не видно. Что же делать, а?

А как же дети? Невозможно

Их ожиданья обмануть.

Я в дребезги разбившись, должен

Проблему с ёлкой обогнуть.

Но где растут лесные феи?

Там, где тайги и края нет?

Я на вокзал, дай бог, успею.

До Воркуты купил билет.

Мой поезд явно был не скорый.

Окошки забраны решёткой.

Понятно, край-то там суровый.

Должно быть всё предельно чётко.

А у вагона проводница.

В ушанке, берцах, камуфляже.

Сурово посмотрела в лица,

А на меня и вовсе дважды.

У ног её, храня хозяйку,

Собака. Злобный пекинес.

На нём, похожий на фуфайку,

Казённый, ватный комбидресс.

— Мне документы ваши надо,

И фейс к осмотру, а пока

Смотрю я, не толпитесь стадом, —

Девица изрекла слова.

И вот уже под полом рельсы.

Допущен внутрь я по факту,

А там, купейные сидельцы.

Я им с порога:«Вечер в хату!»

— За что сюда? — Вопрос услышал.

— Да знаете, я сам не рад.

Всё так спонтанно как-то вышло...

— Да ладно, все так говорят.

Три дня на шконке, срок не малый.

Сквозь перестук колёсных пар,

«А ну-ка, вздрогнем», — раздавалось

Негромко, с нижних льготных нар.

С тоскою думалось о доме.

Мысль прерывалась, лишь когда

Мелькала тень в дверном проёме,

Свет заслоняя иногда.

Свет заслоняла проводница,

К нам проявляя интерес.

А с ней (ему-то что не спится?),

Гулял угрюмый пекинес.

До Воркуты я не доехал.

Досрочно вышел и условно

Подумал: «Город ведь помехой

Мне будет? Это безусловно».

Ушёл без сожаленья поезд,

Меня забыв на полустанке.

Бескрайний снег, наверно в пояс,

И я, в завязанной ушанке.

Потом, проваливаясь жёстко

По грудь в сугробы, чуть дыша.

Я к цели шёл без остановки,

Потея, мучаясь, спеша.

Ну, вот и ельник. Взор упёрся

В могучий ствол, идущий вверх.

И лес вздохнул: «Чего припёрся?

Срубить бездушно, для утех?»

И понял я, что не за этим

Меня несло в такую даль.

Я лишь хотел подарок детям.

Но как рубить? Ведь ёлки жаль.

И в тот же миг случилось чудо.

Мне ель свою дарила лапу.

— Бери, — возникло ниоткуда, —

Ведь не должны детишки плакать...

…………………………………….

Кончался праздник, затихая.

Устало свечи догорели.

А на столе, благоухая,

Подарок от волшебной ели.

Уснули дети. Что им сниться?

Быть может то, что папа может

Вдруг в Дед Мороза превратиться,

И подарить им невозможное?

Жена прижалась, засыпая,

Под мой рассказ про чудо ельник.

Лишь чуть конфузил, раздражая,

В кармане заднем ёлкин ценник.