Марионетка

Я была когда-то глиной

Бестелесной и немой.

Он — творцом, навек укравшим,

Мой безжизненный покой.

Это было ранним утром-

В середине октября,

Его кисть, рукою твёрдой,

Подарила мне глаза.

Пальцы вылепили ноги,

Чтоб могла я танцевать,

Привязали к ним верёвки,

Чтобы танцем управлять.

Локоны — светлее солнца,

Ярче звёзд глаза горят,

А уста пурпурной розой

Лишь застенчиво молчат…

Я — творенье кукловода.

Безупречна, как мечта:

Я красива, я послушна,

Грациозна, но … мертва.

И создатель, увлеченный

Моим призрачным сияньем,

У судьбы взял в долг надежду

Одарить меня сознаньем!

День и ночь трудился мастер,

По крупицам жизнь теряя.

За победу в споре с Богом

Душу на успех меняя…

Но фарфоровое сердце

Не желало в теле биться.

Творцу гордыня не давала

С поражением смириться.

Тогда собственное сердце

Кукловод на кон поставил:

Отломил его кусочек —

Жить в чужой груди заставил!

Протянул к нему верёвки,

Чтобы мной повелевать

И на струнах сердца куклы

Беззастенчиво играть.

Я была когда-то глиной

Бестелесной и немой.

Я была Его игрушкой

Бездыханной и слепой.

Но однажды поздней ночью

Где-то под конец весны.

В моё райское безмолвье

Ворвались чужие сны!

Быть живой не так уж просто:

Всё живое умирает,

Но зачем-то каждый, миг свой

От забвения спасает…

Уязвимость — тонкий скальпель.

И дрожащею рукой

Целостность дробит на чувства,

Обжигая их тоской.

Быть живой не так уж просто:

Всё живое умирает,

Неизбежность как воровка

Веру в вечность похищает!

Я глаза закрыла с криком,

Чтоб вернуть былую ночь.

И бессвязные виденья

Прогоняла плачем прочь!

Моя кожа стала тёплой:

Бледной мягкой чешуёй

У живых покрыто тело

Чтобы спрятать сердца гной.

Мозг людей как теорема

С бесконечностью решений —

Остров смысла затонувший,

Жертва мысли наводнений.

Я была когда-то глиной

Монолитной, как скала.

А теперь дышу и плачу,

Хоть и кукла, но жива…

Годы красят кудри в серый,

Глаз сияние крадут,

На холсте из белой кожи

Все морщинки в пляс пойдут.

Время тенью беспощадной

На полшага впереди,

Тонким лезвием покоя

Ранит считанные дни.

Кукловод сиял от счастья,

Оживив своё творенье,

Захотел весь мир поставить

На колени восхищенья.

Он придумал странный танец:

Кукла в вальсе оживает-

С рук и ног своих верёвки

Под восторг толпы срывает.

Все кричат: «Она живая!»

И к ногам летят цветы…

Мастер власть уж предвкушает

Над сознанием толпы.

Но в глазах ожившей куклы

Слёзы горькие видны.

Мой хозяин очень нежен:

В губы любит целовать,

Но сурово запрещает

Мне верёвки с рук снимать.

Я в его всецелой власти

Не вольна свой сделать шаг.

Жизни крепость, взять бы штурмом —

Вывесить свободы флаг!

Ласково его просила

Мою душу отпустить.

Он огонь грозился жизни

В моём теле погасить.

Его слова любви росою

На рассвете высыхали.

Лепестки с цветка надежды

В принужденье опадали.

Ведь любовь творца жестока

Создает, чтоб обладать.

Разве стоит ради куклы

Своё сердце разрывать?

Быть живой не так уж сложно:

Нужно только понимать,

За желание стать Богом

Вам придется отвечать!

Я клянусь, что я пыталась

Нити-цепи разорвать,

Но, он грозился кусок сердца

Из моей груди забрать.

И вот, однажды, после танца

Он в гримерке меня ждал:

Как король, на ветхом стуле,

Мой создатель восседал.

Он думал — дернет за веревку

И я покорно подойду.

Вновь за веревку он потянет

И его я обниму…

Но… не тут — то было, мастер,

Прерываю я игру!

И веревками — цепями

Твое горло оплету!

Теперь в плену марионетки,

Мастер тихо угасал,

Но вторую половинку

Сердца он не отдавал!

Я, наверное, любила

Безымянного творца.

Для него я не желала

Столь бесславного конца!

Он — рыбак, упавший в невод.

Раб желания владеть.

Забирая его серце,

Я краду его же плеть!

Быть живой не так уж сложно.

Это стоит испытать,

Ведь может и марионетка,

Кукловодом управлять!