И на белом, изорванном кружеве...

Вы бросаете в нас всё оружие,

А мы машем вам ручкой с вершин.

И на белом, изорванном кружеве,

Одиноко лежит карабин.

Грохот выстрелов, и разрывы,

Заменили задорную песнь.

Мы успели сказать вам «Спасибо!»,

Не успели лишь имя прочесть.

Яркий праздник и громкую музыку,

Вновь заменит одна тишина.

Грянет гром, на разрушенной улице,

Упадет человек у окна.

Мы для вас — силуэты в прицелах,

Мы — преграда для бронемашин.

Не волнует, чего мы хотели.

Мы лишь кровь на осколках витрин.

И в горелой квартире, на кружеве,

Одиноко лежит карабин.

Под окном лежит мальчик, (Контуженный?)

Под ним россыпь свинцовых дробин.

Не хотел он брать в руки оружие,

Ведь он любит цветы, он флорист.

Но в четырнадцать полно изведал,

Как солдата путь труден, тернист.

Вы пришли к нам во всеоружии

Словно мы вызываем в вас страх.

Что пугает вас, наши улыбки?

Или чувства что в наших сердцах?

Как свинец ваши серые лица,

Столь жестоки и столь холодны.

Вы в нас целитесь сквозь бойницы,

Мы сквозь них в вас бросаем цветы.

Сколько бы не везли вы патронов,

На всех нас вам не хватит свинца.

Ведь улыбки в сердцах миллионов,

Могут жить, не коснувшись лица.

Будет день — заржавеют винтовки,

И цветы сквозь стволы прорастут.

И тогда засияют улыбки,

Миллионы сердца распахнут.

Мы останемся пеплом в грунтовках,

Цветной ржавчиной на стволах.

И улыбками миллионов

Будем мы в придорожных цветах.