Божественная сила Провиденья

Читая главы тех столетий,

Что обитают в сонмах снов,

Среди безумных долголетий

Пытаться отыскать любовь.

Искать ее в пустынных дебрях,

Бежать по жгучему углю,

Срывать с растения все стебли,

Произнести желая: «Я люблю!».

Томиться в одиноких стенах,

Сгорать в огне и подчиняться мгле,

Теряться в дня и ночи сменах

И не бояться засыпать в селе.

А все ради чего? Чтоб раз увидеть чуждый образ?

Чтоб жить и продолжаться для него?

Рыдать, клянуть и увядать бесследно,

Не знать, метаться и сходить с ума?..

А он? Поймет ли он хотя б когда

Все эти превращения девы?

Иль посмеется, разрушая навсегда

Невинных помыслов напевы?..

Нет! Уж лучше пусть сама,

Так менее болезненно и страшно,

Чем медленно сходить с ума,

Над приговором изнывая в раже...

Пускай он только взгляд один явит,

Чтоб сил побольше ей набраться

Ведь взор никак не ядовит,

Его пространству можно ведь отдаться.

И легкую улыбку с губ сорвать,

Чтоб в памяти ее навек расположиться,

И каждый день ее на части рвать,

Чтобы проще было с ней ужиться.

Тогда она поможет жить,

Свое тепло распределит,

А там, где сложно будет быть,

Ее душа смеяться повелит.

Но только разум говорит,

Что этот дар чреват бедою,

Он лишь обманывать спешит,

Скрывая ложь сухой листвою.

Не верить или победить свой страх?

Судьба тут не подаст ответа.

Любовь, наверно, только крах,

Она на разум налагает вето.

И стынет в жилах девы кровь,

Не позволяя ей решиться

Поддаться уговорам вновь

И дать мгновению продлиться.

II.

В девичьем сердце чувство жило,

Среди других сильнее всех.

Оно так пламенно любило,

Что вряд ли был бы неуспех.

Девчонка столько лет таила

Его к мужчине одному,

Что уж сама невольно позабыла,

В него влюбилась почему.

Признаться не могла никак,

Решимости ей не хватало,

Язык казался… ну, как враг,

И в облаках душа витала.

Но вот, в один прекрасный день

Себе сказала дева: «Хватит!

Не в силах больше я бродить как тень.

Сгораю от любви к его красивой стати,

И время подошло признаться в том».

Когда пред рыцарем предстала,

Глотая воздух судорожно ртом,

Слова те главные ему сказала.

Он улыбнулся, а потом

Явил ей правду роковую,

Кичась своим большим постом.

«От твоего признанья я лютую!

Как смела ты прийти ко мне!

Кто ты, кто я, сравни, попробуй.

Не видишь истину в вине?

Одень хоть на тебя другую робу,

Не сможешь быть со мной в один!

Ступай, и все свои задумки брось!»

И на коне уехал господин,

Оставив чувства и желания врозь.

А дева слезы не сдержала,

Не смея шагу в сторону ступить.

Зачем себя так долго истязала,

Не в силах чувства своего забыть?

И сердце так стучит невольно,

Навек теперь оно разбито,

Покуда сделано так больно,

И мерзость слов навечно в память вбита.

Никто не знает, что же сталось с той,

Которая проникновенно так влюбилась.

Но ходят слухи: под водой

Она поникла и забылась.

III.

Бездушный отблеск от луны,

Как боль горячий лучик солнца,

Мгновения чужой весны

И затворенное оконце —

Все ужасающе бледно,

Все поддается наглой тени,

И вот уж стало там темно,

Где было раньше царство лени.

Теперь в прозрачной тишине,

На изумрудном ярком троне,

В безоблачной зовущей вышине

Царит любовь в златой короне.

Она величественна и мила,

Близка, далека и мудра,

Печальна, сонна, весела,

Желанна, светла и добра.

О ней мечтает в тайне каждый,

Но не любой открыто признает.

Иной кричит: ему она не важна,

Другой лишь для нее везде поет.

Ей посвящают книги, танцы, песни,

Ей жизни без раздумий отдают,

Ее считают праведной и честной,

Ее не покупают и не продают.

Ей все позволено и все прощают,

Ее все молят ниспослать,

Вокруг нее весь мир вращают,

Ей все стремятся почести воздать.

Она с недосягаемого трона

Сердца соединяет на века,

Не замечая наносимого урона,

И полагая, что легка ее рука.

Она живет в чужих слезах, в мученьях,

В печали, в радости, в тоске.

Преподает повсюду жаркие ученья,

Неся свой груз как будто налегке.

Она таит в себе кручину

И безответной доли грусть,

Но вместе с тем огромной радости пучину

Когда в ответ влюбленный скажет: «Пусть!»

Она таинственна и безмятежна,

Но пробуждает мятежи,

Внося зерно в сердечко нежно,

Спеша переизбыток чувств вложить.

Она войдет к тебе без стука,

Заставит плакать, радоваться вновь.

Любовь — сладка и дерзка мука,

Но дерзка и сладка любовь.

IV.

Божественная сила Провиденья!

Минуты наважденья прогони.

Ужели так достойна я презренья

За пылкие мечтания свои?

Мне справиться одной едва ль под силу,

Напрасно с наказаньем временишь.

Он стал уже для сердца самым милым,

Хоть ты меня беспамятством манишь.

Я прежней стать уж больше не сумею,

Ты страстный столь порыв, прошу, прости,

Лишь мимолетный взгляд послать посмею,

Спеша скорее с глаз его уйти.

Божественная сила Провиденья!

Ты мне дала возможность полюбить.

Но, вместе с тем, невольно, без сомненья,

Любовью безответною сгубить.

Мне не понять его души стремленья

И за руку любимую не взять,

Неважно, сколь сильны мои моленья,

Мне запретят о нем даже мечтать.

Но все равно, что б ни было итогом,

Я за его дорогой вслед пойду.

Он — в свете комнаты, я — в темноте порога,

Пусть утешенья в большем не найду.

Божественная сила Провиденья!

Прости мне мой нечаянный каприз,

Я шлю тебе последние виденья,

Как неврученный памятный сюрприз.

Он для меня один навеки,

Как образ не достигнутый в любви,

И перед тем, как мне открыть Забвенья реки,

Тот облик явственный яви.

V.

Не в серости унылых будней

Таит любовь безмолвно тишину,

Не в утреннем покое беспробудно

Вменяет безответственность в вину.

Она живет в своем волшебном мире,

В прохладе и безветрии теней,

Нечасто упражняется на лире

И редко потеряется средь дней.

Любовь всегда сама себе подруга,

Любовь одна на миллионы лет,

Она для каждого желанная супруга,

Несущая в себе искристый свет.

Не все ж, однако, в ней столь благородно,

Есть и плохие стороны в любви.

Вот, например, как нынче стало модно,

Любого называть «Мой визави!»

Иль ради выгоды бессмысленной упорно

Пытаться разлучить влюбленный люд.

Жить в одиночестве всегда затворном

Иль распускать по миру блуд.

За то ли мы успех себе стращали?

За то ли древние боролись ради нас?

Поэтому ль грехи нам многие прощали?

Чтобы теперь вот так вот жить сейчас?

Боюсь, вопросы без ответа называю,

И вряд ли кто задумается вдруг.

Я к совести людей смиренно призываю,

То, что творится, вызывает лишь испуг.

Зачем стараться скрыть ошибки

И постоянно жить во лжи?

Любви законы слишком зыбки,

Законы совести сложны.

Едва ль дано нам все исправить,

Как ни желали б мы того.

Любовь всегда там будет править,

Где сердца страсти одного.

VI.

Его глаза — огни во мраке,

Его уста, как сладкий мед,

Его объятия так жарки,

Что тает многолетний лед.

Его слова — дыханье страсти,

Его дела в века вросли,

В нем суждено пропасть мне,

С ним проведу свои все дни.

Он — факел в темноте пещеры,

Он — ангел, что ведет на свет,

Поверить трудно, что вообще был,

Но глубоко оставлен след.

Он — сказочный герой пустыни,

В доспехах белых рыцарь мой,

С ним суждено, судьба, прости мне,

Иначе быть всегда одной.

Его в мечтах ношу я образ,

Во сне покоя нет и днем.

Он из любви огромной собран,

И все, что есть — о нем, о нем.

Он был, он есть, он вечно будет,

Судьбой и верой подкреплен.

Пусть сон сейчас и беспробуден,

Но скоро будет пробужден.