На завалинке

Вышла Алла в белом платье

Вышла Алла в белом платье,

Не спеша сошла с крыльца.

— Ну, хозяева, встречайте

Удалого молодца!

Люба за руку выводит

Константина.

— Наш купец

Свой товар всегда находит.

Он в делах сердечных спец.

И красив он, и опрятен,

Не бежит от ласки прочь,

Разговор его занятен,

Можно слушать день и ночь.

— Встань-ка, Костя, рядом с Аллой!

Да поближе встань! Вот так!

Женитьба — ни что попало.

Женитьба — серьезный шаг.

Ну, возьми ее за руку,

Можно и поцеловать.

И страдальческую муку

Нечего изображать!

Новобрачные заходят

В дом. расселись гости их

И одно они выводят:

— Наливай за молодых!

Константин как будто в ступор

Впал и на устах печать.

«Вот сейчас бы было супер,

Если просто так бухать!»

Ну, а так кусок не лезет.

Пить нельзя, ведь он жених.

О простой гулянке грезит,

Где бы халкал за троих.

Тут, конечно, завопили

«Горько!» И пришлось вставать.

Лучше бы его побили,

Чем прилюдно целовать.

Костя был из деревенщин,

Что, прожив за тридцать пять,

Никого еще из женщин

Не смогли поцеловать.

Костя, как на пьедестале.

И такой несчастный взгляд.

«Ну, чего ко мне пристали?

Я ж ни в чем не виноват!»

— Горько! Горько! Ну, же, Костя!

Что ты замер и притих?

Ты не в качестве же гостя.

Ты же всё-таки жених.

Алла Костю приобняла.

Так впилась губами — ух!

Так к себе его прижала,

Захватило даже дух.

Ничего себе заявки!

Под собой не чует ног.

От нее, как от пиявки,

Оторваться он не мог.

Сила в женщинах не тает.

Сила в женщинах — любовь.

Лишь в покое пребывает,

Чтобы проявиться вновь.

Это что сейчас такое,

Люди, с ним произошло?

Будто что-то неземное

Сердце Кости обожгло.

Затряслись у Кости руки,

Сел на стул и задрожал.

Да! Любовные науки

Он еще не изучал.

— Ты чего такой зажатый? —

Алла шепчет.

— Улыбнись!

— Да вот странно, я женатый.

Это же другая жизнь.