Видения Карла Юнга

Вы так состарились, увы.

Как Индра, с ног до головы

Покрытый зоркими глазами,

Вы наблюдаете за нами.

Что, вы решили: со всех сил

Я вам старательно польстил?

Невежда старый, как спесив!

Я расскажу вам полный миф.

В тисках невыносимой вони

На теле Индры вскрылись йони.

Потом они глазами стали,

Запечатлен на пьедестале

Пристойный, зоркий образ бога.

У вас с ним общего так много.

Вчера я понял, стол вертя,

Что вы — плацента, я — дитя.

Когда-то вы меня питали,

На острие ножа морали

Вы удержались кое-как.

Не великан вы, а ветряк.

И я не буду Дон Кихотом

Сражаться, истекая потом.

Вас от меня легко и просто

Отрежет скальпель Холокоста,

Вы — бесполезны, старомодны,

Вы новой власти неугодны.

Я вас без боя победил.

Вам место посреди могил.

Мы видим — сжатая пружина

Новорожденного режима

Стрелой вонзилась в плоть Европы,

Слепя, как Одиссей — циклопа,

Как фаллос, что вонзился в йони.

На полуночном полигоне

Вокруг прожектора горят.

Вершу магический обряд,

И кажется — от счастья спячу.

Я заклинаю на удачу

Плод разработок НЛО!

Конечно, я же не трепло,

И не сошел же я с ума —

Ведь это черновик письма,

Его перепишу потом.

Вы не узнаете о том,

Чего достиг ваш ученик,

Неся двойную руну «зиг».

А вы, как старая Европа,

Не видите из перископа,

Кто выбил в бочке вашей днище?

Вы выползли на пепелище,

И ваша опухоль гниет.

«Я льва убил, я выпил мед», —

Вы говорите сам с собой,

Безглазый, дряхлый, чуть живой.

Когда я говорю «Зиг хайль!»,

Мне даже вас немного жаль.

Я задавал себе вопрос:

Коль вы — Антихрист, я — Христос?

Зря думал и марал бумагу!

С тех пор, как стал арийским магом

И гностицизма адвокатом —

Мне не прельститься постулатом

INRI иль Тетраграмматона.

Я — бога аватар Эона,

С небес ниспосланный Европе.

В своем я вижу гороскопе

Квадрат Юпитера к узлам,

Что ничего не скажет вам,

Зато у вас-то там — Сатурн.

Под вами рухнул ваш котурн.

Пусть я, увы, и не офит,

Но знает даже неофит,

Что катабасис внутрь себя

Мной совершается, скорбя,

Я вижу духов, я камлаю,

И в Вевельсбурге я бываю,

Я отворил себе все чакры,

Под хризопеей Клеопатры

Зеленым мелом рунный круг

Черчу и думаю: а вдруг

Те призраки, чье тело — гниль,

Как в описаньях Дэвид-Ниль,

И как в моих "Septum Sermones..." —

Я не забыл о Филемоне,

О тульпе, созданной моим

Воображением живым —

А вдруг я ошибусь фатально —

Разделан буду инфернально

Руками собственных же тульп —

Вонзает скальпель доктор Тульп!

Не зря ж фамилию такую

Ему художник дал, рисуя!

И скальпель станет кадуцеем,

С сгорающим в печи евреем

И в рокоте люфтваффских бомб

Наш всенародный психопомп

Ведет нас в эру Водолея,

А эре Рыб — шахсей-вахсея!

Тому, чей символ "рыба" был,

Не возродиться средь светил.

Как зиккурат Этеменанки,

Мир содрогнулся — и с изнанки

Его я вижу каждый миг!

Я слишком многое постиг.

Вчера в камланьях при луне

Бог Абраксас явился мне!

Прерву я цепь земных рождений,

Измучен криком порождений

Своих же собственных геенн

И вышедших из них гиен.

Под самообвинений грудой

Отождествил себя с Иудой:

Ничем я больше не утешусь,

На Древе Ужаса повешусь,

Но вознесусь с него кометой,

Призвав на помощь Бафомета.

Пройду алхимика весь путь,

Чтоб превратить не в злато ртуть,

А преобразовать себя —

Оковы разума рубя,

Из кокона я вырвусь смело,

Преобразится мое тело,

Чтоб распахнуть душа смогла

Два ослепительных крыла,

И будет мне тогда неважно,

Кто обзовет меня продажным,

Кто скажет, что я впал в разврат,

И что на мне — врача халат

Иль мой эсэсовский мундир —

Не только Рейх, но целый мир

Признает мой в науку вклад.

Ряд государственных наград

Венчает мой глубокий труд.

А ваши книжки ныне жгут.

Решатся скоро все дилеммы.

Планеты Солнечной системы

Благоприятствуют пути —

Мы сможем знанье обрести.

Науку преломляет призма

Хитросплетений оккультизма,

С ним рука об руку — прогресс.

Я — честный офицер СС,

И я присягу приносил,

Я никому не разгласил,

Для всех я — в Лондоне на дерби.

Я — на заданье «Аненэрбе».

Наш фюрер — жить ему сто лет! —

Шлет экспедицию в Тибет.

Мы Шамбалу отыщем там,

Я знаю, все удастся нам.

Пройдем наш путь без передряг

И водрузим нацистский флаг!

Когда Бенито Муссолини

С визитом побывал в Берлине,

Любой профан сказать был рад,

Что праздно я смотрю парад.

А я работал — но незримо!

Я ткал им щит незаменимый,

Я укрывал двоих вождей

Покровом магии моей!

Я выполнял свой долг арийца!

Чтоб ни один колдун-убийца

На фюрера не посягнул.

Кругом магический разгул!

Он смотрит нашими глазами,

Вещает нашими устами,

Он — дух немецкого народа,

Он — вихрь, взрыв, всполох, воевода!

Рукой божественной нам дан!

Его с небес послал Вотан!

На благо родины нам в дар,

И вдохновенный новый жар

Воспламенил наши сердца!

И мы пойдем с ним до конца!

Давно мне все это знакомо.

В квадриге Дио Хризостома

Уже предсказан результат.

Разверзся зев небесных врат,

И выезжает бог-возница,

Несомый вечной колесницей,

Как свет и звук, как смех и плач,

Могучий конь несется вскачь,

Блестят созвездия на теле,

Второй ступает еле-еле,

Не соразмерив с ними шаг,

Плетется третий кое-как,

Четвертый конь еще странней:

Кружится вкруг оси своей.

Внезапно самый сильный конь

Из пасти изрыгнул огонь

И поглотил трех остальных,

Испепелив дыханьем их,

И, озаряя мир зарницей,

Сам начал править колесницей!

Сейчас пророчество сбылось!

Смотрите — вот же, началось!

Германия — тот сильный конь!

Другие страны — тлен и вонь!

* * *

В ночь привязалась, как тфилин,

Кицунэ или хули-цзин,

Как soror mystica без плоти.

Я, как Иона в кашалоте,

По морю под луною плыл,

Из чаши мерзостей испил,

Как будто разум пошатнулся —

Я в "чрево матери" вернулся,

В Великом Деланье отныне

Я слился с Деви Кундалини.

Мне у воды без дна, без края

Явилась Анима нагая.

Русалка вышла из волны?

Соткалась из лучей луны?

Постой, я руку протяну,

В глубины озера нырну

Иль окунусь башкой в ведро?

Твое холодное бедро,

Покрытое гусиной кожей —

Щуп загребущий осьминожий?

Зеленых водорослей ком

Иль локон над твоим лицом?

А я — шепчу или молчу?

Ты шла по лунному лучу,

Ступая нежно по воде,

И мне не спрятаться нигде!

Ты светишь, белой кожей манишь,

С собой на дно меня утянешь,

Наверно, в качестве игрушки

Твоей раскрывшейся ракушки

С живой жемчужиной меж створок.

Я — часть тебя. Тебе я дорог,

Открывший позлащенный ключ.

Ведь фаллос — это солнца луч,

Он — подчиняясь миропорядку —

Ныряет в море, словно в матку,

И на рассвете, обновлен,

Он юн и заново рожден!

И я зову, реву, пою —

Любите Аниму свою!

Такой представилась она мне.

Я высекал ее на камне.

Сверло, зубило и стамеску

Я бросил, создавая фреску,

И на стене холодной башни

Запечатлел я лик вчерашней

Ундины-Анимы моей,

Что озарила тягость дней,

Точнее, будней трудовых, —

Дав силы принимать больных.

* * *

Полно трофеев в кабинете.

Когда я ездил в Серенгети

Бить носорогов на сафари,

Один оставил шрам на фаре,

Машину превращая в хлам,

И к носорожьим праотцам

Немедля я его отправил.

Я докажу, что не лукавил.

В моем просторном кабинете

Меж арбалетом и мачете

Висит трофея голова,

И, видимо, не врет молва,

Что если носорожий рог

Ты перемелешь в порошок

И примешь в час по ложке чайной —

Потенцией чрезвычайной

Ты отличаться будешь впредь.

А вот убитый мной медведь —

Не из ружья! Пустив стрелу!

И стал он шкурой на полу.

Эх, шкуру б львиную сюда!

Еще успею, не беда,

Напялить, словно Геркулес,

На мой мундир Waffen SS!

Алмазу — ценную оправу!

Сказав спасибо гальдраставу,

Я зашвырнул его в костер.

Я дальновиден и хитер,

И коль взовьется Алконост,

Змея себе вопьется в хвост,

И расхохочется Сехмет —

Придется сжечь мой партбилет,

Он полетит за гальдраставом.

Сожгу его — и буду правым.