Дорога вдоль кладбища

Когда я вышел на дорогу, уже порядком стемнело. Насколько я мог видеть, на дороге никого не было. Но конечно будут еще путники. Вон сколько огней горит в зданиях завода. Завод этот — градообразующее предприятие, монстр огромных размеров. Смена заканчивается в одно время для всех, и рабочих прямо от проходной подхватывают автобусы и везут в город, а там развозят по домам. Но если кто задержался и не имеет личного транспорта, тому приходится топать пешком. Вот по этой дороге, только она одна ведет в город.

Я пошел вперед. До города идти минут сорок, не так уж много на мой взгляд. Плохо другое. В одном месте путь преграждает река в глубоком рве и единственный путь — по железнодорожному мосту. Днем-то раз плюнуть, а вот когда стемнеет… Мост всегда плохо освещался, того и гляди навернешься с двадцатиметровой высоты и поминай, как звали. Далее был участок, когда дорога шла мимо кладбища. Ну тут вообще неиссякаемый источник слухов и баек. Особенно, когда один фонарь на всю округу с вечно отсутствующей лампочкой. Я сам не из робких, но пустынная дорога в темноте мимо кладбища — это что-то...

Хорошо хоть луна яркая, дорогу видно вполне сносно. Я шел в полном одиночестве и думал, что хуже — люди в такое время и в таком месте или их отсутствие? Никого нет — страшно, встретишь кого — тоже страшно, мало ли кто это...

Вот идет вроде кто-то. Или мне показалось? Нет, точно — шаги. Быстрые, возможно кто-то меня хочет догнать. Вроде даже шаги ускорились. Ну точно.

— Здорово, приятель, — услышал я за спиной.

Я обернулся и остановился, поджидая догонявшего. Ко мне подошел мужичок средних лет, типичный такой работяга, просто одетый. Джинсы и джинсовая же куртка, под ней водолазка. Чуть ниже меня, ни худой, ни толстый, крепенький такой. Сгодится вполне. Судя по лицу, не против время от времени пропустить стаканчик-другой. Это плохо, но выбирать не приходится.

— Здорово, — я протянул руку для рукопожатия. — Сергей.

— А я Гарик, — ответил он, оценивающе меня рассматривая. Но все зовут меня Трофимыч.

— Серьезно?

— Ну да, отец мой — Трофим Павлович Игнатов. Царствие ему небесное.

— Значит, Трофимыч… — его лицо мне показалось знакомым. — Это не ты фрезеровщиком у Савельева?

— Ну так, — он расслабился и заулыбался в полный рот. — В пятом цеху фрезерую. Пойдем, — он настойчиво подтолкнул меня плечом, — вдвоем веселее.

Мы пошли по дороге. Мне стало неуютно от бесцеремонности моего нового знакомого, а тому захотелось поговорить.

— Хорошо встретить кого-то с завода. Ты тоже в город? — спросил он, но тут же спохватился. — Ну да, конечно, в город, куда же еще.

— Мне в ту же сторону, — ответил я. Не люблю врать. Тем более без нужды.

— Ну да, ну да, — рассеянно согласился он. Тут одна дорога, поэтому всем в ту сторону.

Он обернулся на пустую дорогу, потом глянул вбок, как будто высматривая кого-то, и продолжил:

— А я, черт, задержался сегодня. С ребятами пивка попили, да в картишки перекинулись. Ну их-то понесло, теперь до ночи сидеть будут. А вот мне пора, Ленка, зараза, опять пилить будет.

В кустах дико заорала ворона. Я вздрогнул от неожиданности, Трофимыч аж подпрыгнул.

— Ну ты, твою ж…, чтоб тебя. Напугала проклятая. Ишь сердце чуть не выпрыгнуло. Не, ты, Серега, не думай. Мне не в первой поздно возвращаться. Дорогу, как свои пять пальцев знаю. И засветло и затемно хожу здесь частенько. Сегодня луна яркая, облаков нет. Вон все как днем видно.

Мы подошли к мосту и ступили на металлическую дорожку. Ботинки гулко застучали, мост отзывался глухим гудением. Попутчик мой болтал без умолку. А ведь боится Трофимыч! Боится, оттого и не умолкает, и смеется скорее нервно, а не весело. Я же, напротив, успокоился. То ли просто наличие спутника, то ли именно его боязливость придавали мне уверенности. Я шел, чеканя шаг, рассеянно прислушиваясь к бормотанию Трофимыча, семенившему за мной по узкой металлической дорожке.

Потом мы сошли с моста и снова пошли рядом по утоптанной дороге мимо густого кустарника, за которым ничего не было видно. Еще несколько минут, кусты закончились, и мы вышли к кладбищу. Далее дорога шла вдоль него.

Трофимыч замолчал. Видимо вид кладбища на него подействовал угнетающе. А может просто выдохся. По мне так ничего особенного, кладбище и кладбище. Но вот откуда-то набежали облака и время от времени закрывали луну. Тогда совсем становилось темно, дорогу плохо видно, того и гляди провалишься в какую-нибудь яму… или могилу.

— Как-то жутковато, — пробормотал Трофимыч и нервно оглянулся назад, озираясь.

— Да, неуютно, — машинально согласился я. И тоже оглянулся.

— Ничего, — с деланным воодушевлением сказал он, — у меня есть снадобье.

Он полез за пазуху и достал бутылку водки. Полную, как мне показалось.

— Во, — улыбаясь, проговорил он. — Сейчас мы...

— Не надо, — сказал я, — не люблю алкоголь, вкус от него отвратный.

— Ну хорошо, — не стал он настаивать, — тогда я сам.

Он взялся за горлышко и приготовился свинтить пробку.

— Не надо, — повторил я. — Не люблю алкоголь.

Он не понял. На лице его застыло выражение растерянности. Тем не менее он медленно отпустил пробку и так же медленно убрал бутылку.

— Спасибо, — сказал я.

Какое-то время мы шли молча.

Налетел ветер, и кладбище будто ожило: ветви кустов зашевелились, травы на старых давно неухоженных могилах заколебались, от быстрых прозрачных облаков набегали причудливые тени.

Спутник мой совсем приутих, но картина и впрямь располагала к благоговейному трепету.

— Да глупости это все, — громко сказал Трофимыч.

— Что? — я отвлекся от мыслей о вечном и вернулся на землю.

— Да байки про оживших мертвецов и упырей всяких, — он деланно засмеялся. — Навыдумывают всякую хрень, а потом сами же себя пугают этими страхами. Глупо в это верить. Кладбище — это неотъемлемый атрибут материального и духовного окружения жизненного цикла человека. Во как! — выдал он с неожиданным красноречием, поучающе подняв вверх указательный палец.

Я уверен, что не сам он это придумал, а слышал от кого-то. Сам бы он так не смог, конечно.

— Верить… Можно и не верить, — сказал я, — а вот опасаться надо бы.

— Да ты че, Серега? — Трофимыч рассмеялся на этот раз совершенно искренне, — реально боишься упырей?

Небо основательно затянуло облаками, и луна скрылась совсем, стало темно. Очень кстати, так как мы подошли уже почти к границе кладбища. Далее дорога делала поворот, снова начинались кусты по обеим сторонам дороги. Я быстро оглянулся, за нами никого не было.

— А я вот ни черта не боюсь, — заявил Трофимыч и достал сигарету.

Я толкнул его плечом, загоняя в большой раскидистый куст бузины. И шагнул следом.

— А зря, тебе бы стоило, — сказал я и съел его.

Сегодня я управился быстро. До чего удачно получилось. Бывает, приходится опасаться наступления рассвета, а сегодня мне хватило и раннего вечера. Время близилось всего лишь к полуночи, когда я заполз в свою могилу. Трофимыча мне хватит месяца на два. Потом снова придется прогуляться по этой дороге вдоль кладбища.