Ч.И.Т.А (19t) - horror time

Еще до того, как ирландец Патрик Гэллэй (англ. Patrick Gallay) нашел свое письмо, которое его отправило в поместье к Иеремию Ковеату (англ. Jeremiah Coveat).

До того, как наступил весь ужас усадьбы и его проклятья, Патрик очень открыто приветствовал путешествия по всему земному шару. От чего на его пути было много всего. Как Патрик утверждает, после своей кончины (уже ныне листая его записи): больше всего его поразило проживание на территории России!

К его удивлению, и без того мрачный русский дух уже внушал волю уехать, но как бы то ни было, Патрик являлся не тем человеком, которого пугает ужас всего что творится вокруг. Ведь благодаря своему навыку — экстрасенса, Патрик смог выработать свой иммунитет к мрачности на недопустимую для обычного человека линию: видеть то, что не могут видеть другие. Русские, как он знал, очень приветствовали романы о всяком, что может пугать более, чем сама реальность. Поэтому его решением было насладится всем этим — ведь за Россией стоит целая эпоха писателей, с их необычным решениям выявить то, что не видит простой взгляд человека.

К тому же, как мы знаем, камень, который и дал более еще, чего бы ни дал обычный дух, и без того живущий в Патрике.

Живя уже как с неделю, в снятой квартире, на оставшиеся центы, Патрик прекрасно понимал, что уже и деньги на исходе, да вот надо ехать далее. Его решением было немного поднять сумму на размещение на теперешней местности, объявление о том, чем он владеет — к тому времени было много конкурентов, желающие одержать верх над той силой, которая всячески привлекала простой народ: от приворотов, до вхождения в тела людей.

И тут патрику осенило вложить последние центы, в газету, где он разместил данные о себе: кто он и что может. В связи с конкурентами, Патрик был лишь на грани безысходности своего финансового положения, от чего его цель была — лишь деньги, чем показать себя и свои возможности.

К тому времени это было очень легко — прийти в редакцию и сделать данное — что он и сделал далее.

После, сидя за лампой при ночных сумерках и ведя свой дневник, Патрик ждал звонка — как мы знаем, который мог бы его спасти финансово. Время шло быстро, так как помимо всего, находясь в разных странах, всегда приходится гулять по всяким местам, где находишься — лишь только потому, что это незнакомо и ново для тебя.

Спустя 5 дней (на момент 1919 года), глубокой ночью, при луне, раздается звонок, который был удивлением, ведь за окном ночь — подумать только, ведь скорее всего этот звонок человеку должен быть реально важным, раз он так резво звонит ночью, а не днем.

Отвечая на звонок, растерянные люди, живущие в доме, на 2ом этаже (двухэтажного жилого дома), утверждали, что живут в доме 19ть.

Вначале было странным год и их цифра дома: ну совпадение, подумаешь! Поначалу я добивался их рассказа (точнее, одного человека), но он был большим, от чего я им дал свой адрес, куда быстро и доставила почта, так как мы были в одном городе, ибо окажись в другом месте, пришлось бы туго с жильем, поэтому размещено было именно в данном городе (в газете округа). Письмо пришло спустя день: Оно сохранилось: Но куда лучше — пересказ, ибо чернила было едва разузнать, от испуга данного автора. Что порой не разбираешь, что они хотят сказать всем этим.

Большое письмо — подумал я, увидев толстый увесистый конверт:

Из письма (как я разобрал):

1 ЛИСТ: “Они утверждали, что постоянно находясь дома, слышат различные звуки — поначалу все было так, словно это соседи, то передвигали что-то, то находясь ночью, они внезапно скреблись — по ту сторону стены: вот там непонятно, кто это делал. Поначалу это не придавало своей роли в жизни жителей данной квартиры.

Квартира уже что только не пережила для себя — город Чита основан аж с 1653 года, а по то руку аж столетия. Поэтому, они думали, что там собака. Соседи всячески ходили на работу, как и сами жители данной квартиры тоже особо не волновались за себя и свои стены.

А вот что там за звуки собаки или кошки, хотя судя по стонам — собака, которая изредка обои всячески сдирает.

Далее, уже в связи с большим промежутком данного времени...

Спустя время, наткнувшись на соседей, мы спросили, если у них собака, ну или хотя бы кошка — хотя собаку ни разу не видели с ними, но может хоть кошка? — На что соседи недоумевающе покрутили глаза в сторону, будто это вовсе не их спрашивают. — Они сказали, что вообще не понимают, что именно мы хотим и откуда у них животные, если у ее мужа аллергия на шерсть, что вообще категорически дает понять, что рядом с ним даже кошка будет крахом, для его здоровья.

К этому времени мы еще более стали внимательны, ведь теперь стал вопрос, как дальше. А далее, нам ничего не оставалось, как понимать, что по ту сторону стены живут психи, не иначе как это объяснить для себя. Как правило, люди, болеющие всячески душевными недугами, не могут это себе развидеть. Ну как мы знаем, всему приходит конец, так как начало уже дано”

2 ЛИСТ: “Мы не верили ни во что. А мой муж объяснял все так: что наука может все. Меня же всегда радовал подход в этом, что всему есть причина природы и не более. А душа — это рассуждения для романа, и всего навсего плод чье-то воображения. Но как бы то ни было, всячески ловя себя на образах, которые смотрели на меня издалека, а потом пропадали вдали — казалось шалостью воображения и недосыпа, от работы ежедневной.

Мужу я ничего не говорила, да и подумать только, что бы он обо мне подумал. А вот ссоры дома были лишь потому что, что постоянно не могли ничего найти или наоборот, кто-то из нас что-то мог другому напакостить. То разобьется кружка, то еще что — кто из нас: мы так и пальцем водили, от чего оба раздражались, так как страдала и лампа, и стекла. Поначалу казалось, что кто-то из нас врет, но когда все перевалило за то, что уже стало много чего ломаться. Стало понятно, что из нас явно никто не может в таком количество ломать и задевать, в нашей квартире!

Все время стучало лишь в одном месте, объяснить которое мы могли лишь тем, что там просто удачно завелась мышь, уж она-то явно может такое, как мы знаем. Но мышь больно большая, на что нам казалось, что это эхо, которое стены каменного дома спокойно может создавать при данном случае. Травля крыс через всякие предметы-бытовые. Это не давало в себе чего-то существенного, все по прежнему было так, как и было.

Соседи, с того времени, как было нам видно, на выходных, уехали на дачу, лето как никак, людям всегда в это время хочется отдохнуть где-то в глуши (у них всегда было время летом, в отличии от нас, уехать куда-то аж на месяца). Они уехали — и мы уже было стали радоваться, что и поспим нормально, да и станет все ясно.

Теперь-то нам уже точно не спросить, да и не указать на причину пальцем: ее просто уже нету и быть не может: ни собака, ни кошка, мышь: большая тогда, — но как? — Тогда они? — Но вот они уехали!

Вначале все было хорошо и мы было уже стали радоваться, что вот оно чудо — мы смогли все-таки найти причину — это они!

Но не тут-то было, спустя несколько дней, все стало снова — отчего стало очень при очень тяжело жить — моральный износ еще сильнее, а ночью идти по улицам, стало еще страшнее, уж тем более, после того, как причины вообще — под ноль — что это может быть.

Не кладбища рядом, да и похоронных мест не вычитывал архив этого места — никто даже в помине не упоминал, в Чите, что на месте данных домов, в том числе, и нашего, было место мертвецов.

Поэтому все вопросы захоронений вообще шли на нет, на том, где стоит дом. От чего хоть одно положительное, что было у нас, с мужем, хотя мы скептики, но выхода не была, и пришлось хотя бы этим себя утешить!

Так как мы с мужем работаем до поздна (и дорога время еще занимает много, до дома), а многие соседи, так как мы тут уже давно, стали нам близки. Из них же, многие утверждали, что проходя рядом с нашим домом, наблюдали вспышки включения и выключения света в наших окнах, либо просто свет — горит целыми часами, хотя мы всегда выключаем его.

Иногда звонили нам, но мы не отвечали. От чего не знали, почему мы дома, а на звонки никак не отвечаем. — На что мы говорили, что в данном промежутке времени не были дома. Они же считали это шутками: многие из наших соседей (жильцов нашего района) и вообще — ведь нашу историю за все время уже стало знать много, от чего много кому-то хотелось немного приукрасить и без того нашу напряженную жизнь. Либо же, думали, что это мы пытаемся так нафантазировать, что мол, мы дома, но просто не отвечаем. А вот чтобы не обижались, им говорим, якобы, что нас там не было.

Еще ходит версия, что мы прикрываем себя ради того, чтобы быть снова в центре внимания: но сказать честно, судя по нашим белым-недосыпам и страху за наше будущее, по нам не сказать, что мы хотим славы.”

ЛИСТ 3: “В итоге, все привело к тому, что мы поссорились сильно с мужем (все к этому и шло: и я его понимала — его решение — уехать на время). Выход стал тем, что мы разошлись на время: так даже полезнее — ибо нас не сближала ситуация, а наоборот — отталкивала друг от друга!

И я осталась одна в этой квартире, так как муж решил уехать к маме, чтобы хоть как-то снять свое напряжение, от всего, что было рядом с нами. Прошло с лишним три дня, и судя по звонку, все нормально — чему я была очень рада, ведь муж теперь хоть выспится, пусть и дальше работа.

Касаемо меня, все было так же, разве что отважно привыкшая к данному, уже было чувство, что осталось поставить миску собаки. И она уже тут есть, мы лишь просто о ней забыли, видимо, ибо было чувство примерно такое, словно живет собака, просто как-то местами позабыли о данном.

Но соседи все еще были на удаленным расстояние, а в данном месте особого веселья нету (в данной квартире), даже если будут гости — как ни как, слышно не всегда (подобное, в квартире), да и многие так же крутят у виска, мол, ветер да и еще что живое у вас, а вы тут преувеличиваете все — ваши шумы обычны — живем как ни как далеко от большого города. В нашем малом городке и не такое бывает.

Все приближалась к тому, что стало что-то душить, поначалу форточка помогала: лето: душно, все-таки, часто. А также, стало часто что-то падать. А ванную стало еще страшнее принимать, ибо ненароком что фантазия нарисует (Закрытая ванная не давала результата безопасности — спокойно там побыть просто было невозможным).”

ЛИСТ 4: “И вот, как-то раз, после данного происшествия, уже сразу последовал мой вам звонок: мало того, что была бессонница, ветер, гроза и дожди — летом как рукой подать, постоянно такое в природе. При всем при этом, этой ночью, сидя за столом, меня окочательно добило все, что рядом.

Скрежет по стеклу, и гул ветра, дождя, грозы, играющие тени на стене, темнота, нету ни мужа, ни соседей.

И тут я слышу что-то, что переросло в голос и треск стекла, на стене. Мало того, что оно треснуло, так и еще кто-то что-то проговорил изнутри скважины, в темноте (если не ошибаюсь, на латыни), что я просто потеряла сознания, аж до дня (на тот момент были выходные, ведь только на них я могла себе позволить сидеть допоздна, как всегда и делала — особенно, когда не спалось — а в наших условиях, это было уже как правило: не спать!).

Уже на следующий день сидя при всем при этом еще как-то, тряся рукой над бумагой, я пишу вам, о помощи (после моего вам звонка).”