Океан уходит, океан приходит

Светлая летняя ночь почти незаметно переходит в такое же тихое и светлое утро. Еще очень рано, и все люди пребывают в стране снов, а дома заспанно щурятся своими окнами, плотно задернутыми занавесками и жалюзи, на первые лучи солнца. Вокруг — абсолютная тишина. Налия любит это время сразу после рассвета и всегда старается не пропустить его, особенно если у нее выдается свободный день. В это время мир — ее собственный привычный мир, в котором она прожила все свои девятнадцать лет, такой обыденный, серый и скучный по сравнению с другими, — казался ей совершенно иным, волшебным.

Сейчас она сидела у реки на уже нагревшемся бетонном парапете и смотрела в мутноватую воду. Речка была жутко грязная: в воду постоянно попадала какая-то дрянь из сточных труб, дождь, также богатый на разную химию, щедро вносил свою лепту еженедельно. К тому же жители окрестностей в большинстве своем не задумывались о том, куда выбросить свой заржавевший велик, или старый резиновый сапог, или сигаретный окурок — все летело в несчастную речку. Что поделать, с экологией в их городе не очень-то дружили. Но в воде все равно кипела жизнь. Налия видела, как двигаются в воде розовые точки — она знала, что это дафнии. Если опустить голову совсем низко, можно было разглядеть и крошечных рачков-бокоплавов, и множество других созданий, названий которых она не помнила. А вот и крупная улитка-прудовик скользит на поверхности и тянет в себя воду, как будто сифоном. Если долго-долго смотреть в эту грязную воду, то можно разглядеть десятки самых разных организмов. Тут тоже был другой мир, удивительный мир.

Налию ужасно занимал тот факт, что даже в этой речке, после купания в которой можно было заполучить себе лишнее ухо или лишнюю ногу, эти создания чувствовали себя вполне комфортно. Тут был их собственный микрокосмос. И рыба тут тоже водилась. Как всегда, вспомнив об этом, Налия вздрогнула, совсем как в тот раз, когда они только-только переехали в этот район. Тогда они с Кимми в первый раз гуляли по берегу.

− Ты только глянь туда! — вдруг крикнула ее подруга, показывая на воду.

Трех-, а может, и четырехфутовое чудовище совершенно жуткого вида неподвижно застыло у поверхности воды совсем недалеко от берега. Рыбина была черная, с переходами в какой-то омерзительный грязно-розовый цвет, и при этом вся она была в каких-то бледных пятнах. То ли усы, как у сома, то ли непонятные наросты виднелись на голове.

Обычно Налию было не так-то легко напугать, а уж тем более какой-то рыбой, но тут ей стало жутко. Ощущение усилилось, когда они подошли поближе, но рыба не уплыла, а осталась на месте, равнодушно шевеля своими уродливыми плавниками.

− Мы с Братишкой вчера тоже тут гуляли, он кинул в эту тварь гвоздь, а она… Смотри, короче! — Кимми достала из кармана небольшой шуруп и бросила его в воду. Тварь живо метнулась к нему, и, проглотив кусок металла, скрылась.

− Ты видела? Вот мутанты… гвозди жрут! − Кимми несколько нервно засмеялась. Наверное, представила, что будет, протяни она этой рыбке палец.

Это действительно смотрелось несколько жутковато, но было в этом и что-то притягательное − смотреть, как рыбины спокойно заглатывают куски металла. С тех пор они всегда брали с собой несколько небольших гвоздей или шурупов, когда шли к реке.

Но все же Налия каждый раз не могла не вздрогнуть, увидев страхолюдную рыбку — так они незатейливо называли этих тварей. Рыбки имели некоторое сходство с глубоководными удильщиками, но были еще страшнее. Кэйанг говорил, что, возможно, они — порождение какого-нибудь другого мира, Кимми утверждала, что это обыкновенные ротаны, обожравшиеся радиоактивных отходов, Налия считала, что это омерзительные выродки из другого мира, обожравшиеся радиоактивных отходов.

Она подобралась поближе к воде — подпрыгивающие движения дафний завораживали, — и тут же с бешено колотящимся сердцем отпрянула назад. Рыбина зависла в паре шагов от берега и смотрела на нее сквозь толщу воды своими холодными глазами. Дрожащей рукой Налия достала гвоздь из кармана. Она знала, что, сожрав вожделенное железо, тварь всегда уплывает.

До чего глупо. Налия презирала трепетных барышень, что пищат, заметив паука или крысу. А вот при виде этих рыбех ей самой хотелось завизжать на высокой ноте и броситься прочь, вот ведь позор!

− По-моему, ты их боишься! — Кэйанг, или просто Кэй, появился внезапно, бесшумно и не вовремя. Как, впрочем, и всегда.

− Нет, − Налия произнесла это настолько спокойным и уверенным тоном, что он сразу понял, что попал в точку, и ухмыльнулся, довольный.

Она пожалела, что воображаемым друзьям нельзя врезать. Точнее, можно, но эффекта не будет никакого. Не в этом мире, не на первом уровне.

На самом деле называть Кэя воображаемым другом было не совсем правильно. Во-первых, все остальные — Кимми, Братишка, Эсси, — тоже могли видеть его. Обычно воображаемые друзья и реальные друзья не особенно хорошо ладят. Во-вторых, воображаемые друзья обычно выглядят так, как мы хотим, они являют собой идеал человека в нашем представлении. Налия же постоянно повторяла, что никогда в жизни не выдумывала такого, как Кэй. И говорила это она совершенно искренне.

− У меня такое богатое и красочное воображение! Уж я бы придумала кого-нибудь посимпатичней тебя!

− Посимпатичней значит «с волосами до задницы»? − ехидно уточнил он.

Но для удобства они продолжали звать Кэйанга воображаемым другом. И, хотя волосы у него не до задницы − иссиня-черные пряди довольно коротко подстрижены и зачесаны назад, — это не делало его менее симпатичным. У него чрезвычайно подвижные изогнутые дугой брови, которые придают ему вечно удивленный или озадаченный вид, зеленые глаза, что он так любит демонстративно закатывать, − дескать, вот, с кем мне приходится иметь дело! Так он думает абсолютно про всех на свете, хотя сам тоже не подарок.

А по вторникам у него вырастают большие черные кожаные крылья. Налия считала, что это отчасти компенсирует мерзкий характер.

Вообще, Кэйанг − их проводник. С его помощью они узнали, что являются странниками — то есть теми, кто может попадать в другие миры, общаться с его обитателями, видеть то, что не видят другие. Кэй постоянно повторял, что это слово скорее происходит от «странный», чем от слова «странствия», и все были совершенно с ним согласны. Других странников из своего мира они не знали, но, если судить по их компании, все они были слегка «того». Или не от мира сего. И выражение это в данном случае имело двойственное значение.

− Так и знал, что ты тут, − он покачал головой. − Вот охота тебе на эту помойку любоваться?

Налия промолчала. Ну как объяснить, что ей нравится встречать рассвет одной? И что наблюдение за этими тварями, живущими в грязной воде, страшно увлекает ее? Это было так же интересно, как и сотни странных, удивительных, необъяснимых вещей, которые она могла увидеть в других мирах.

− А где Рыжий Варвар и ее довесок? — весело поинтересовался Кэй. Рыжим Варваром все называли Кимми, потому что она была очень рыжая и буйная. − Собираются проспать до полудня?

Налия в ответ только закатила глаза, скопировав любимую гримасу Кэя. Это означало ее презрение к тем, кто не умеет пить. У самой Налии практически никогда не бывало похмелья, а чтобы напиться как следует, ей нужна была порция диплодока. Подобный дар означал и тяжкое бремя заботы о быстро «убирающихся» друзьях, которое порой слишком сильно давило на ее хрупкие плечи.

Вчера она долго отчитывала их, и когда она уже седьмой раз переходила от «не умеете — не пейте» к «тренируйтесь чаще», дружное похрапывание с дивана было ей ответом. Она покачала головой, заботливо накрыла их пледом и сама легла на кушетку. Спустя четыре с половиной часа она поняла, что заснуть у нее сегодня не выйдет, встала, вновь разозлилась на своих незадачливых друзей, сдернула с них плед и убрала его в шкаф, потом решила, что это жестоко, и вернула плед на место, но, уходя, запустила к ним в комнату кота. В семь утра он начнет атаковать ноги и уши всех присутствующих, ровно в семь и ни минутой позже.

Кэй предложил пойти и посидеть в более приятной обстановке. Там, где от реки не несет керосином.

Раннее утро после практически бессонной ночи — лучшее время для странствий. Ну что же. Одной побыть ей все равно не дали, а странствовать ей нравилось, как и остальным. Отправляться решено было через акварель, поэтому они пошли по направлению к дому Налии.

Как уже говорилось, они были странниками — путешественниками по всевозможным мирам. А Кэй был их проводником, который учил их находить порталы, перемещаться, объяснял разные непонятные вещи. Порой от его объяснений все становилось еще непонятнее. Поэтому они иногда просто делали то, что он скажет, не спрашивая, зачем и почему. Зачем им нужно непременно побывать в этой странной деревне, где употребляли в пищу совершенно не подходящих для этого животных, например, крокодилов? Зачем им нужно было прибыть в определенное время к той высоченной скале и наблюдать, как она в лучах заката медленно приобретает очертания песочных часов? Они больше не задавали вопросов. В других мирах все было очень странным, немного нелепым, сюрреалистичным, но в то же время и прекрасным.

В первое их путешествие они оказались в темной комнате, где вся мебель и пол были сделаны из перьев. Под полом просвечивало звездное небо. Как ни странно, перья отлично выдерживали их вес. В воздухе парило несколько десятков свечей. Кимми, сама непосредственность, лишь только прошел первый шок, сказала, что хочет есть. Оказалось, что свечки сырные. А у Налии как такового шока и не случилось. Она сразу поняла, что в других мирах все должно подчиняться совершенно иным законам. Или просто сделала вид, что поняла и ничему не удивилась. Ей почему-то хочется всегда выглядеть невозмутимой.

− Мир четвертого уровня, — прокомментировал Кэй, откусив от сырной свечки. — Они крошечные и обычно необитаемые. Чаще всего они − плоды воображения какого-нибудь странника, которые обрели реальность.

− А мы можем создать такие свои? — тут же поинтересовался Братишка.

Кэй покачал головой

− Только странники-эукторы могут создавать миры. Среди вас я такого не заметил, к сожалению. Тогда бы все было проще, и вообще… − он, по своему обыкновению, не договорил и погрузился в раздумья. Кэй часто чего-то недоговаривал. Иногда добавлял, что придет время, и все они узнают. Никто его не торопил, миры сами по себе были так удивительны, так интересны. Хотелось самим исследовать их, а не задавать вопросы.

С тех пор, как они узнали, что они странники, прошло около трех лет, а они так и не разобрались во всей этой системе. Они знали, что всего есть четыре уровня миров, и их собственный мир принадлежит к первому. Самый сильный и в то же время самый слабый уровень. Они огромны, в них обитает множество людей, существует сотни государств, у них непременно длинная и сложная история. Но странников очень мало, способности к странствиям сильно атрофированы, естественно, даже тех немногих, кто может путешествовать в другие миры, да еще и болтает об этом, считают сумасшедшими или наркоманами.

Наркотики действительно позволяют обычным людям с первого уровня на какое-то время заглянуть в другие миры. Дело в том, что, приняв что-нибудь эдакое, люди иногда неосознанно пытаются сделать что-нибудь нереальное. Скажем, пролезть в игольное ушко, как верблюд. Пройти сквозь стену. Мысленно обвалить на себя потолок. Завернуться в лунный луч. А ведь именно таким образом и попадаешь в другие миры. Или, если ты не странник, просто прикасаешься к их границе, заглядываешь в окно. Именно это несведущие и называют трипами или галлюцинациями.

А вообще, не-странники не могут видеть выходцев из других миров, но в то же время они практически полностью защищены от их воздействия. Могут иногда ощутить неожиданный порыв ветра или толчок в спину, казалось бы, ниоткуда. Или неожиданно почувствовать себя плохо, ощутить внезапный приступ сильной слабости или тошноты — это если какая-нибудь тварь вдруг пролезла через портал и пытается тебя сожрать, не подозревая о том, что раз она из мира уровнем младше, ничего у нее выйдет. Но если эта тварь находила странника, дело было плохо. Поэтому немногих путешественников по мирам, обитающих на первом уровне, следовало найти и подготовить, − так сказал им Кэй. Именно поэтому он и явился тогда Налии, Кимми и Братишке. А потом они встретили Эсси, и выяснилось, что он тоже странник. Кэй сказал, что в этом нет ничего удивительного — странники неосознанно чувствуют друг друга.

На втором же уровне все было совсем по-другому. Эти миры были куда меньше, чаще всего в них обитал всего один народ, иногда два-три, реже − больше трёх. При этом странников было намного больше, а остальные люди обычно прекрасно знали о существовании других миров. В некоторых, особенно продвинутых мирах все эти странствия даже изучались, словно отдельная наука, а странники тщательно обучались, велся учет рядом находящихся миров и их координат, порталы тщательно контролировались.

Из-за немногочисленного населения и небольшого размера мира очень многое зависело от того, кто стоит у власти, какие настроения там гуляют, на каком уровне развития находятся люди. Здесь, как нигде, можно было с легкостью создать рай, где все счастливы, или, наоборот, устроить такую жуткую антиутопию, что никаким писателям-фантастам и не снилась.

Миры третьего и четвертого уровня были совсем маленькими, там довольно редко встречались живые существа и еще реже — разумные живые существа. Тут все могло походить на помещение — как в случае с комнатой из перьев. Мир мог выглядеть как парк, или лес, или пустыня. И именно тут была самая настоящая феерия абсурда. Здесь все было жутко нелогичным, нарушались все возможные законы физики, биологии, логики, да всего. Земля, небо, растительность могли быть какого угодно цвета и вида, можно было погладить луну, запутаться в облаке, дерево могло неодобрительно нахмуриться при виде тебя, но реальных опасностей тут почти не было.

Вся их компания очень любила эти уютные нелепые мирки. У каждого из них был свой любимый, Эсси, например, очень нравился тот, где были длинные бетонные коридоры, на земле росла шелковая серебристая трава, а вместо потолка было ночное небо. Стены были шершавые и теплые, кто-то, может быть, такой же странник, как они, оставил на них довольно-таки симпатичные граффити, а по траве скользили многочисленные заводные паровозики — такие, каких сейчас уже не делают, словно неожиданный теплый привет из прошлого века.

Чаще всего они путешествовали через вход, который был в банке с кисточками Налии. Удивительно, как близко находятся эти врата в другие миры, они запрятаны в самых обычных вещах. Она никогда не мыла кисточки, которыми рисовала медуз, да и сама банка была вся в разводах от акварели. Было занятно наблюдать, как изумрудно-зеленое дно банки плавно переходит в небо над городом, которое в солнечную погоду было всегда цвета морской волны.

Так они и отправились в этот раз, проскользнув в банку, даже не разбудив спящих друзей. Кот, как всегда, неодобрительно покосился на Кэйанга — животные, как известно, могут видеть куда больше, чем люди, и законы странствий их совершенно не касаются, — но потом улегся удобнее на груди Кимми и замурлыкал.

Налия и Кэй вышли из банки на цветущий луг. Тут все напоминало самый обычный летний пейзаж где-нибудь в средней полосе, за исключением необычного цвета неба. Но стоило присмотреться, и можно было увидеть и другие отличия. Например, то, что стрекоза улыбается тебе. Или этот ручей, который так неестественно быстро бежал в сторону города, где примерно за пару сотен метров до ворот обрывался.

Налии всегда было интересно, откуда берет начало этот ручей, уже не раз она, то одна, то в компании остальных пыталась разгадать эту загадку, но, сколько бы они ни шагали в противоположную от города сторону, ручей оставался прежним. Он не становился ни уже, ни шире, и пейзаж вокруг него тоже не менялся. Один раз они так прошли целый день и без сил свалились в траву, несмотря на то, что обычно предпочитали ночевать все же в своем мире. На следующий день продолжать путь вдоль бесконечного ручья никто не захотел.

Вообще, это была не единственная загадка. Казалось, за городом не было ничего, кроме этого весело бежавшего ручья и луга. Если они заходили в город, то дальше можно было отправиться по другим дорогам и даже продолжить путешествие по мирам, однако за городом не было ничего. А в городе жили люди. Тоже, на первый взгляд, самые обычные. Но только на первый взгляд.

***

Рыжая Кимми проснулась в комнате Налии и тут же бодро вскочила на ноги. Зеленому змию она всегда проигрывала, однако, отоспавшись, была снова бодра и весела. Она ласково окинула взглядом комнату, утреннее солнце, уже нагревшее потрескавшуюся оконную раму, так что она стала пахнуть особым, «солнечным» запахом, Братишку, который зарылся лицом в подушку и не собирался просыпаться, записку от ее подруги, где было второпях нацарапано «вставайте, мрази». Правда, почерк был кругленький — это означало, что Нали уже не злится на них.

Кимми прошла в ванную. Даже с утра после бурной попойки зеркало явило ей довольно хорошенькое девичье личико, и это подняло ее настроение еще больше. Впрочем, обрадовать ее было легко. Она залезла в душ и стала напевать. Песня была о похоронной процессии, и в конце поющий понимал, что похороны его, но Кимми пела весело и во весь голос, совершенно не смущаясь отсутствия этого самого голоса. Она считала, что в смерти тоже есть доля позитива. Как и во всем. Кроме того, она рассчитывала разбудить своего брата. Никто не имел права спать, когда она уже проснулась.

Ей это удалось.

Братишка растерянно сунулся в ванную. Тело его вроде бы проснулось, но мозг − нет. По крайней мере, двигался он совершенно как сомнамбула. Она слегка плеснула на него водой, и он непонимающе вытаращил глаза, как будто не cоображая, что происходит, но затем, наконец, проснулся, увидел голую Кимми в потоках воды, и, ничуть не смущаясь, улыбнулся ей.

− Это называется «инцест», − как всегда, сказала она, еще раз плеснув на него водой. Она его разбудить хотела, а не просила врываться в ванную.

А он, как всегда, ответил:

— Был бы инцест, если бы это была Налия.

В самом деле, хотя родственные узы связывали именно Братишку с Кимми, абсолютно все думали, что он брат Налии. Они были похожи: те же темные вьющиеся волосы, те же светло-карие глаза, то же странное обаяние тихони, те же неожиданные мысли и высказывания. Кимми была совершенно другой. Веселой, шумной, настоящей душой компании, когда, конечно, настроение у нее было хорошее. Потому что уж очень легко она раздражалась и по любому поводу могла закатить истерику. Хотя и отходила тоже быстро.

Они с братом совершенно спокойно таскали друг у друга косметику, заходили вместе в душ и могли разгуливать друг перед другом без одежды. Они взаимно считали друг друга и самих себя очень привлекательными и постоянно это демонстрировали. Так что возмущалась она сейчас просто так, для вида.

Забавы в их семье были несколько специфические, это да. Но, тем не менее, слишком далеко они никогда не заходили.

− Налия ушла с Кэйем? − спросил он.

Кимми уже вылезла из душа и теперь старательно вытирала волосы.

− Конечно, − недовольно ответила она. − Нали вообще, чуть что, и бежит в эти… миры. Она − этот самый, эскапист, вот кто!

Поначалу Кимми и сама была в полном восторге от их путешествий. Но в последнее время ей стало казаться, что они уж слишком много времени проводят в других мирах и слишком мало в своем. Она убеждала друзей в том, что и тут можно заняться чем-нибудь интересным, хотя, честно говоря, и сама в это не очень-то верила. Город, где они жили, был совсем небольшой, досуг такой оригинальной и нетривиальной молодежи, как их компания, был сильно ограничен, в соседних городах обстановка была не сильно лучше, а часто ездить за границу они не имели возможности. Да и за границей не было ничего такого, что могло затмить странствия. Но Кимми иногда думала, что есть что-то не очень правильное в этом постоянном зависании в удивительных феериях абсурда. Это как бегство от реальности, но в другую реальность.

− А какая из реальностей, по-твоему, более реальна? Может быть, мы, наоборот, бежим не от реальности, а в реальность? − ехидно интересовалась Налия, как только они затевали этот спор. И Кимми не знала, что на это ответить.

Список развлечений в их мире был действительно довольно коротким.

Можно было кормить страхолюдных рыбок гвоздями. Можно было собраться у кого-нибудь дома, слушать музыку и бухать, пафосно рассуждая о тщетности бытия, смысле жизни, роли искусства в современном обществе, с жаром спорить, не замечая того, что ты уже несешь полную чушь, хоть и «о высоком». Можно было отправиться в единственный в их городе рок-клуб и послушать какую-нибудь местную «говногруппу», они все играли одинаково паршиво, но среди участников попадались довольно симпатичные особи. Можно было пойти гулять, захватив с собой пива, и постоянно прятаться от полицейских, которым и делать-то нечего, кроме как охотиться за молодыми неформалами вроде них. Самым заманчивым из этого списка было отправиться в Нижний парк, где в беседке можно было найти Эсси. Как раз сейчас они и направились туда.

Они услышали Эсси раньше, чем увидели. Из ветхой беседки доносились звуки гитары, мягкий нежный голос напевал:

− Море…море… чтобы ноги не увязли в иле… да что за…! − неожиданно нежный голосок сорвался в отборную брань, очень необычно было слышать сочные красочные ругательства от обладателя такого голоса, таких плавных интонаций. Хотя они уже привыкли. Иногда Эсси говорит так вежливо и культурно, что невольно чувствуешь себя неловко, будто ты − неграмотный крестьянин, который пытается поддержать беседу с принцессой. А иногда эта самая «принцесса» как ввернет чего-нибудь эдакое… От некоторых особо смачных выражений даже местная гопота теряла дар речи.

− Эсси, − смеясь, воскликнула Кимми. − Шикарная песня!

Гитарная мелодия оборвалась, из окна беседки, густо обтянутой вьюнком, высунулась голова с несколько взлохмаченными, но все равно впечатляющими длинными золотистыми волосами. Как всегда, увидев Эсси, Кимми восхищенно затаила дыхание. И не она одна, многие теряли дар речи, увидев эти огромные голубые глаза, это прекрасное, ангельского типа, лицо, стройную фигуру, обычно облаченную в белое, что только усиливало сходство Эсси с ангелом, которое, впрочем, было только внешним.

Порой, когда они всей компанией вечером прогуливались по проспекту, пьяные гуляки принимались свистеть и кричать им вслед, в основном обращаясь к «блондинистой цыпочке».

Красавица медленно останавливалась, грациозно разворачивалась, окидывала гопоту притворно растерянным взглядом, хлопала длинными ресницами…

− Че надо, сукины дети? − мрачно изрекала девица неожиданно более низким голосом, чем полагалось иметь такому небесному созданию. А затем, насладившись вытянувшимися рожами приставал и произведенным эффектом, компания ускоряла шаг.

Эсси не был похож на остальных андрогинов с их холодной инопланетной отстраненностью, с их бесполостью. Напротив, его лицо было очень живым, губы улыбались чуть лукаво, глаза смотрели на мир с интересом и любопытством. Иногда, когда Эсси о чем-то задумывался или сочинял песни, это лицо, которое вполне могло принадлежать красивой девушке, принимало несколько блаженно-мечтательное выражение.

Поначалу Налия, Кимми и Братишка даже не были уверены, какого же их друг пола. Правда, Кимми была влюблена в него как кошка и заявляла, что ей, в принципе, все равно. Однажды они нашли журнал четырех— или пятилетней давности, где были фотографии Эсси в образе вампирской королевы − черное платье в пол, глаза, густо обведенные черными тенями, смотрят преувеличенно развратно, безумная улыбка, подбородок, зубы и руки по локоть перепачканы в бутафорской крови. Затем Кимми, которая больше всего заинтересовалась этим вопросом, стала копать дальше и обнаружила множество обнаженных фотосессий, но в таких ракурсах, что ничего было невозможно понять. Они думали, что Эсси смутится, увидев эти фотографии, но нет, по лицу его расползлась самодовольная ухмылка, и он сказал, что те годы в столице были чистым безумием. Сколько еще внезапностей скрывалось в бурном прошлом их друга, какие еще демоны прятались за этим невинным ангельским обликом, они не знали. Но иногда нет-нет, что-нибудь да и вылезало наружу.

Родом Эсси был из Вирров, далекого закрытого города на севере, где жили последние потомки королей и графов, жили уединенно, по-прежнему следуя своим древним обычаям, давая своим детям длинные старомодные имена. При любом упоминании о своем происхождении Эсси недовольно морщился и менял тему разговора. О своей семье он рассказывать не любил, как не любил и свое полное, настоящее имя. Стоило ему вспомнить о своей родине или о своем детстве, как настроение у него резко портилось, и поэтому друзья старались лишний раз ничего не спрашивать.

А голос, которым Эсси пел свои собственные песни и песни старых рок-групп, был то хриплым и надрывным, то, наоборот, очень нежным и мягким.

Про собственные песни Эсси стоит сказать отдельно. Они все были примерно такими:

У всех в голове есть мир уникальный,

Где мы рай себе строим — такой вот порок.

Но там у меня — гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

В зеленом лесу играют дриады

Я смеюсь вместе с ними, но в горле комок,

Ведь повсюду со мной гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Чудесно! Я пью из реки хмельной пиво,

Ступнями увязнув в мягкий песок,

А рядом опять гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Положив мне башку на колени,

Ящер мурчит, как домашний зверек,

И они снова здесь — гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Слышу, эльфы играют на флейтах,

Кто-то преданно ткнулся мне в бок,

Ах, это они — гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

А мне снова пора возвращаться в реальность,

В их взгляде читается легкий упрек.

Никогда не забуду:

Гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Сегодня песня у Эсси не выходила. Они еще несколько минут послушали, как он мучает гитару, постоянно обрывая пение бранью. А Кимми подумала, что когда-нибудь из этого можно будет сделать вполне приличную песню:

Зачем мне этот жалкий ручей,

Когда мечты мои об океане,

Чтобы ноги не увязли в иле,

Развернулись водорослями волосы,

И глаза, как озорные ящерки

Резво поплыли к горизонту...

− Ящерки в море не водятся! — сказал Братишка невпопад.

− Я тоже хочу к океану, чтобы ноги не увязли в иле, — мечтательно произнесла Кимми.

И они все замолчали, каждый погрузился в свои мысли, абсолютно разные, но, тем не менее, каждый из них думал об океане.

Так получилось, что сегодня о нем стали мечтать абсолютно все. Для Эсси это началось с неудавшейся песни. Слова гремели в голове, не давая покоя, но они совершенно не желали складываться во фразы и переноситься на бумагу. Для Кимми и Братишки все началось, когда они услышали эту неудавшуюся песню.

Кэй и Налия тоже сегодня задумались об океане. И причиной тому стала одна встреча…

Они продолжали лениво препираться, валяясь на траве у ручья, когда Налия заметила, что от полей к ним движется какая-то фигура. За полями было небольшое поселение, один раз они все были там, но не нашли абсолютно ничего интересного. И местные жители показались им несколько скучноватыми и неприветливыми.

Но когда фигура приблизилась, Налия поняла, что каким-каким, а скучным этот человек быть не может.

Это был высокий мужчина с жестким, но приятным лицом. Было в его внешности что-то индейское, он походил на какого-нибудь юного, но мудрого вождя из фильмов о диком западе. Но он был в лодке. Нет, он не ехал по земле, сидя в лодке, он был в лодке. Из днища лодки торчали стройные накачанные ноги. Он словно надел странноватого вида юбку на кринолине. Нет, Налия давно уже привыкла к странностям мира Кэя — в каждом мире второго уровня было много чудаков, но это уж было как-то совсем внезапно. Вопрос «зачем?!» прямо-таки рвался из нее.

Человек подошел к ним. Коротко кивнул и попробовал воду в ручье босой ногой.

Налия, никогда в жизни не начинавшая разговор первой, вдруг сказала:

− Был дождь, ручей наполнился…

Вот надо же было ляпнуть такую чушь, совершенно не в тему! Не знаешь, что сказать − говори о погоде. Кто вообще придумал это правило?

− Что мне полноводный ручей, когда мне нужен океан? — с тихой досадой сказал человек и пошел прочь. Голос у него был очень низкий и глубокий, в нем, казалось, таилась мудрость веков, голос прямо под стать внешности. Но он был в лодке. И он тоже нес какую-то чушь. При этом в его устах она звучала даже адекватно. Загадочно.

Налия удивленно смотрела ему вслед, пока его фигура не растворилась вдалеке. Тогда она повернулась к Кэйангу с немым вопросом в глазах.

− Его называют Человек в лодке, − начал он.

Она всплеснула руками:

− Вот это поворот…

− Давным-давно он построил лодку и надел ее. Когда он вырастал, он строил для себя новую лодку, подходящую по размеру. Никто уже не помнит, когда его в последний раз видели без лодки. В итоге он научился делать для себя лодки так, что они выглядят продолжением его тела. Вот как-то так, − Кэй весело посмотрел на нее, растерянно хлопающую ресницами.

− Но… ЗАЧЕМ? — Налия почти физически ощутила, как ее мозг начинает закипать.

− Он говорит, что мечтает об океане…

Налия совершенно не поняла логики, но тут же почувствовала, что ей самой захотелось увидеть океан. Прямо-таки со страшной силой. Может быть, ей тоже надо нацепить на себя какую-нибудь байдарку для того, чтобы заявить о своем желании?

− Знаешь, Кэй, я, пожалуй, пойду домой, — вдруг решила она, поднимаясь на ноги.

− Как тебя заинтересовал этот Человек в лодке… − ухмыльнулся Кэй. Он хотел было продолжить, сказать, что он вполне в ее вкусе, ведь у него-то как раз волосы до задницы, но тут почувствовал еле заметное жжение в районе груди. Вот оно чуть усилилось, все еще слабое, но он знал, что дальше будет хуже. Это − сигнал. Хорошо, что Налия не заметила, как у него изменилось лицо.

− Конечно, в моих эротических фантазиях всегда были лодки и лодочники, − кивнула она.

− Иди, разбуди остальную команду бездельников, я к вам вечером зайду, чтобы никуда не уходили, понятно? − сказал он. − Может быть, я принесу важные новости.

− Мы собирались пойти на концерт, − отрезала Налия. − Кэй, давно хотела тебе сказать: если хочешь, чтобы мы слушали тебя, рассказывай нам больше. А то вечно как влетишь − «а-а-а, бросайте все, делайте, что я скажу», разве это дело?

И она быстро пошла к банке.

− Так я и собираюсь! Сегодня! Ты вообще меня слышала?! Эй!

Но Налия уже прошла сквозь врата. Вернее, вошла в банку.

На стенах ее были акварельные подтеки. В основном цвета были синие и зеленые. Это снова натолкнуло ее на мысль об океане. Она представила, как идет вдоль пустынного пляжа, усыпанного галькой и ракушками, как вокруг пахнет водорослями и солью. Море штормит, и она ждет, что сейчас на берег выбросит какого-нибудь нарвала.

«А у Человека в лодке роскошные предплечья», − внезапно втиснулась в размышления о нарвале посторонняя мысль.

***

Кэй встал. Он знал, что нужно действовать немедленно, но что именно ему следует делать, не имел ни малейшего понятия. Он давно уже ждал этого сигнала, так давно, что казалось — этот день никогда не настанет. В его руках находился клубок, который он просто обязан был размотать. Цепочка недавних событий, которые происходили с ним и с его друзьями и в этом мире, и в других, указывала на что-то. Но на что?

Кэй знал только одно. Ему нужно было догнать Человека в лодке и поговорить с ним. Как бы ему ни хотелось и дальше валяться на солнечном лугу у ручья.

Был вторник, поэтому догнать Человека в лодке не представлялось сложным. У Кэя по вторникам были крылья. Он развернул их, поймал подходящий ветер и полетел.

***

Налия сидела за кухонным столом рядом с Братишкой, и они, словно в театре, наблюдали за тем, как Кимми готовит свой фирменный омлет. Рецепт был прост: все, что находилось в холодильнике, бросалось на сковороду, заливалось яйцом, посыпалось красным перцем и сыром. И того, и другого добавлялось от души. Результат был восхитителен вне зависимости от сочетания продуктов.

Налия вкратце рассказала им о Человеке в лодке.

− Лодка? А на хрена? — спросила Кимми, старательно нарезая колбасу и грибы.

− Самой интересно! — ответила Налия. − А Кэй сказал, чтобы мы вечером дома сидели, новости у него какие-то там…

Все трое переглянулись.

Еще чего, планы они будут менять…

***

− Налию, похоже, очень заинтересовала твоя… корма! — весело и непринужденно сдал подругу Кэй.

Надо же было как-то начать разговор. Но Человек в лодке серьезно, и, казалось, не очень понимающе посмотрел на него.

− Надо тебя познакомить со всеми. Хватит тебе угрюмым одиноким лодочником ходить, − продолжал Кэйанг.

− Мне казалось, это довольно притягательный образ, — возразил Человек в лодке.

− Угу, − вынужден был признаться Кэй.

Некоторое время они молчали, Человек в лодке шагал в сторону поселка, он измерял дорогу широкими уверенными шагами, а Кэй летел рядом с ним, но порывы ветра то и дело уносили его вперед, и он возвращался, совершая в воздухе фигуры высшего пилотажа. По большей части сам не желая того. Когда у тебя есть крылья только по вторникам, сложно быть всегда в ладу с ними. К тому же он сейчас отвлекался, − пытался понять, для чего ему был дан тот сигнал и что ему следует делать. Понятно, надо было навестить праотцов, уф, даже мороз по коже от одной мысли о том, что придется снова явиться перед очами этих… Стоп, какими еще очами? Праотцы совершенно не похожи на все остальные, известные ему формы жизни… Но они ужасны, у людей есть выражение «отправиться к праотцам», означающее всего-навсего физическую смерть, а в его случае все гораздо, гораздо хуже. Поэтому он и оттягивал время как мог. А Человек в лодке тоже как-то связан со всей этой историей, он еще не понимал, как именно, но своим чутьем проводника видел некую связь.

− Слушай, а давай я сяду на тебя? Буду, как какой-нибудь типа демон восседать у тебя на плече и нашептывать разные непристойности, − предложил Кэй, поравнявшись с Человеком.

Человек в лодке отрицательно помотал головой. Порой у него были проблемы с юмором.

− Ну, подожди-подожди! — Кэй приземлился на нос лодки Человека. — Нам все же надо поболтать, я давно за тобой охочусь.

Человек вопросительно посмотрел на него и остановился. Кэй, так же стоя на носу лодки, запустил руки к нему в волосы.

− Ты очень хорошенький, ты знаешь? В общем, тебе предстоит спасти мир… или даже пару-тройку.

***

Эсси завалился в квартиру, шумно бухнув на пол ящик пива и гитару. Это было встречено всеобщим восторгом. Топот ног, звук рвущейся картонки, нетерпеливые руки, жадно хватающие холодные алюминиевые банки.

− Мама… папа пришла! — Братишка с наслаждением закатил глаза, сделав первый глоток.

«Мамапапа» отвесила ему подзатыльник и забралась на диван вместе с ногами.

− За добавкой сами побежите…

Друзья не ответили. Они пили.

Эсси попытался что-то сыграть, но вдохновения не было. Зря только мотался домой за гитарой. Хотя должен же кто-то и за пивом пойти...

− Короче, Эсси, мы решили: идем в «Тупичок». Там сегодня «Темное безумие» играет.

− «Безумие тьмы»! — поправила Налия.

— Какая, нахрен, разница! — пропел Эсси, ударив по струнам.

Налия засмеялась. Эта сцена воспроизводилась каждый раз, когда кто-нибудь из их компании уточнял совершенно ненужный факт. Но она была права, группа назвалась действительно так. Они недавно сменили название. Те же яйца, но только в профиль, честно говоря. Вообще-то она знала их название только потому, что ей очень нравился их бас-гитарист. Он всегда ей улыбался и угощал коктейлями и травой. И он единственный из всей группы пользовался нормальной косметикой и шампунем. Короче, по меркам их городка это был просто идеальный мужчина.

***

Вечерело. Эсси раздал всем по последней банке пива, а себе налил виски. Братишка достал из рюкзака черный карандаш для глаз — это была их общая реликвия. Все по очереди подвели глаза, каждый до своего любимого уровня пандовости. Потом послушали немного хорошей музыки перед тем, как пойти слушать дерьмовую музыку в клубе, послушали хорошие группы, которые никогда не доедут до их захолустья, прежде чем идти слушать дешевую местную пародию на них. Они уже дружно шнуровали ботинки, когда явился Кэй.

− Мне нужно сказать вам нечто важное, − начал он.

− Мы так и знали, что ты гей. Я тоже, не волнуйся. — Налия нацепила один ботинок и взялась за другой.

− Гы-гы, − хором произнесли остальные.

Кэй окинул взглядом всю компанию. Явно не лучшее время, чтобы сообщать важные, судьбоносные вещи, но что делать.

− Вы не можете никуда пойти! Вам угрожает опасность! Вернее, будет угрожать! Утром…

− Так до утра еще полно времени! − беззаботно откликнулась Кимми. − Кэй, я очень хочу пойти и послушать, как эти лохи из «Безумия во тьме» издеваются над Eddie’s!

− Приоритеты расставлены! − засмеялась Налия. − Так что прости, Кэй… И они называются «Безумие тьмы»! Или все-таки «Темное безумие»?

− Вы что, не понимаете?! Вы вообще помните, что вы − не просто люди? − он тщетно пытался воззвать к их разуму. На самом деле они знали, что быть странником означает не только веселые приключения, но и самые разные опасности. Они уже видели, какие ужасы могут встречаться в других мирах, далеко не все там было безумно прекрасным. Но они уже основательно выпили, и мозг совершено отказывался переключаться. По крайней мере, так быстро.

Кэй вздохнул и позволил им еще немного повалять дурака.

− Мы не просто люди! Мы − сказочные… долбоящеры! − с готовностью откликнулся Эсси, вызвав одобрительный смех у друзей. Ох, опять у Кэя это лицо… Блондин глубоко вздохнул, включая режим повышенного внимания.

− Рассказывай, наш крылатый друг, что там за ужасная опасность? − спросил он.

− Вот спасибо, принцесса! У меня нет слов, чтобы выразить всю радость от того, что вы соизволили обратить на меня внимание! − У Кэя прямо руки чесались, так хотелось схватить их всех за шкирку и встряхнуть хорошенько. − Что рассказывать, с утра по вашу душу, вот прямо сюда, в квартиру Налии, явятся жуткие твари. Кто-то специально направил их, зная, что вы будете тут, совершенно никакие. — Нет, − поспешно вставил он, увидев, как Эсси собирается что-то сказать. − Вам нельзя уходить в другое место, тогда тот, кто сделал эту наводку, поймет, что вы в курсе, а этого нам пока не надо. И нельзя, чтобы эти твари разгуливали по миру. Странников тут мало, но все-таки. Они и на обычных людей имеют воздействие…

− У-у-у, − Кимми недовольно поджала губы. − И кому это понадобилось нас убивать, мы же такие милые…

У Кэйанга, честно говоря, было свое мнение на этот счет.

− Вот, осознавайте, черт побери! − он развел руками.

Народ честно попытался. Но многочасовое потребление алкоголя вкупе с многочасовой настройкой на угар и веселье сделало это совершенно невозможным. Серьезность положения они понимали, но канал был уже настроен на совершенно иную волну.

От необходимости и невозможности переключиться Кимми даже скривилась. Эсси почувствовал, что надо сказать что-то разумное.

− Во сколько полезет всякая дрянь? — уточнил он.

− Часов в семь начнет… там пока что по мелочи дрянь-то, но если вы спать будете, она убить вас может…

− В общем, Кэй, мы уже в салат, и если мы сейчас спать завалимся, то к семи все равно будем совершенно никакие, ведь так?

− Да, да! — закивали все, оживившись.

Кэйанг уже знал, чем закончится этот разговор. К его огромному сожалению, проводникам вроде бы нельзя бить своих подопечных. Как бы этого ни хотелось.

− Тогда идем в клуб, как собирались, хуже уже не будет! − торжествующе закончил Эсси.

− А там напьемся энергетиков, чтобы взбодриться! — поддержала его Налия.

− Я после толкотни в клубе любую дрянь перебью! — Кимми воинственно тряхнула своей рыжей гривой.

Братишка почувствовал, что ему надо тоже что-нибудь сказать, что-нибудь воодушевляющее. Но он был самым юным в компании, ему было всего пятнадцать, и поэтому он страшно тормозил.

− Дааааа! — наконец нашелся он.

Каким же облегчением было принятие решения! Все весело высыпали на лестничную клетку.

− Вас не интересует даже что, как, почему? — Крикнул Кэй им вслед. Он прикрыл глаза, чтобы успокоиться, и начал представлять приятные, успокаивающие картинки − он смыкает руки на чьем-нибудь горле, и душит, душит…

− Не сегодня! − донеслось до него.

Кэй постоял с пару минут, все так же прикрыв глаза. Вот реально, сказать бы праотцам, что отказывается он быть проводником у этой компании, пусть другого найдут. И плевать ему, что тут какая-то важная миссия. До чего соблазнительная мысль, а…

Но нельзя, отказ от задания, полученного от праотцов, приравнивался к самоубийству. Да даже если бы он мог… что бы эти несчастные без него делали?

Кэйанг вздохнул, взял из-под стола недопитую бутылку виски, осушил ее (воображаемые друзья, которые могут пить твой алкоголь — это зло, так думает Эсси) и полетел догонять компанию.

Было уже десять часов. Близость среды чувствовалась — крылья плохо слушались Кэя.

***

В клубе все обычно разделялись.

Эсси усаживался за столик на возвышении, вооружался стаканом виски и наблюдал за происходящим. Иногда он выходил в зал прогуляться или потанцевать у сцены, собирая огромные армии поклонников обоего пола. Кимми радостно общалась со всеми подряд, казалось, она успевает зайти с каждой бабской стайкой в туалет и навести марафет, выскочить покурить или распить бутылку с каждой компанией на улицу, поболтать с каждым охранником, барменом, роуди. Налия и Братишка держались вместе, ржали над мужиками, которых находила себе Кимми, слушали группу, бродили по клубу. Иногда Налия тоже находила себе приятеля из числа местных музыкантов, но ее юного друга вовсе не смущало быть третьим лишним. Он преспокойно выпивал все их пиво и сидел, погруженный в свои мысли. Иногда общался с Кэйангом, если тот приходил к ним. Правда, со стороны выглядело это так, будто он разговаривает сам с собой, но в этих кругах легкая долбанутость даже была в цене.

В этот вечер в «Тупичке» было не протолкнуться. У студентов совсем недавно начались каникулы, на лето клуб собирались закрывать, а ребят из «Темного безумия» в городе любили. Посмеивались, конечно, над тем, как они неумело копируют известные зарубежные группы, как страшно гордятся тем, что они в прошлом году скатались в самое настоящее турне: целых пять соседних городов объездили!

Сейчас группа настраивалась, старательно изображая опытных музыкантов, занятых серьезным делом. Кимми осталась у дверей с какими-то комично размалеванными девицами, Эсси, Братишка и Кэй обосновались в баре, а Налия вышла на улицу покурить.

«Господи, сколько упырей сегодня набежало», − недовольно думала она, затягиваясь. Налия терпеть не могла, когда в «их» клуб начинали приходить посторонние, вот как сегодня.

− Привет! — басист «Безумия тьмы» радостно улыбнулся ей, появившись из ниоткуда.

С учетом того, что с утра их ждала какая-то неведомая опасность, она совершенно не планировала сегодня с ним общаться.

− А почему ты не на саундчеке? — спросила она.

− Так я же басист, − ответил он, протягивая ей бутылку.

И действительно!

Налия рассмеялась и отхлебнула адского пойла − Стикс-вокалист раньше работал барменом и теперь все время делает для команды «эксклюзивные» коктейли по принципу «смешай все, что нашел». Да, бармен из этого парня такой же паршивый, как и певец…

Звук на концерте настроили так, что вокалиста было почти не слышно. Это и сделало выступление группы более-менее адекватным. Когда они дошли до каверов, люди в зале очень бодро подпевали, и в итоге все были очень довольны. Закрытие концертного сезона удалось на славу! Но друзья все-таки очень устали, и им страшно хотелось спать.

− Выпейте все по энергетику! — Кэй мрачно смотрел на то, как они стояли в одну линию, по росту, подпирая друг друга, и вот-вот собирались завалиться. — Стоп, а Налия-то где?!

− Нали люююбит басистов! — хором произнесла компания, глупо ухмыляясь.

Кэй хотел уже срочно отправить Эсси на поиски пропавшей подруги, как вдруг она появилась откуда-то из подсобных помещений. И не одна.

− Он пойдет с нами, хорошо? — невинно поинтересовалась она.

Кэй принялся забавно бушевать, а остальных это только развеселило.

− А что тут происходит? — басист не мог увидеть тут еще одну персону.

Если нет времени объяснять, можно вкратце рассказать правду. Какая разница.

− Короче, наш воображаемый друг не хочет, чтобы ты шел с нами, потому что утром ко мне домой полезет какая-то дрянь, и нам придется с ней сражаться. Мы как бы не совсем люди. Нет, ну какие вампиры, больше кино смотри! Что курила? Да то, что ты мне дал… Но ты можешь пойти с нами, все равно ты ничего не увидишь. Ой, а спать-то как хочется! — Налия зевнула, изящно прикрыв рот ладонью, и покрепче ухватилась за его руку.

Все пожали плечами и направились к дому Налии. По пути они развлекались тем, что пересказывали ничего не понимающему музыканту все, что говорил Кэй. Игра «наш воображаемый друг говорит» страшно увлекла всех и помогла немного отогнать сон.

На кухне неожиданно обнаружился незнакомый парень. Он был очень рослым и накачанным, по его фигуре угадывался воин. Особенно впечатляли мощные ручищи и здоровенные кулаки. Однако лицо у него было вовсе не грозное, наоборот, довольно дружелюбное и юное, почти детское. Он окинул всю компанию взглядом веселых серых глаз и продолжил жевать пиццу. Тут на кухню заглянул Эсси, единственный, у кого еще оставались силы, чтобы скинуть обувь, и новый парень уставился на него во все глаза, даже подавился едой. А Эсси, как ни в чем не бывало, улыбнулся ему и как бы невзначай принялся накручивать прядь волос на палец. Налия с трудом сдерживала смех. Вот весело-то скоро будет!

− Ты кто? − ласково спросил Эсси. − Мы тут ждали каких-то ужасных тварей, а нашли тебя… Ты, надеюсь, не тварь ужасная?

− Ты у меня спрашиваешь? − удивился басист «Темного безумия».

− На кухне сидит еще один невидимый для тебя чувак, хавает нашу пиццу. Мы пытаемся узнать, кто это, — объяснил ему Братишка.

Тот не очень понимал, во что все тут играют или что тут курят, но решил ничего не спрашивать. Может быть, и ему отсыплют.

Кэйанг выступил вперед:

− Познакомьтесь, алконавты, это Трэйнан. Трэй, как все его зовут. Я его притащил вам на подмогу. Он вам расскажет, что и как, а то из вас те еще бойцы…

− Наш воображаемый друг говорит, что этого чувака зовут Трэй, он тоже будет нашим воображаемым другом и поможет нам, − Братишка продолжал работать «переводчиком».

− А что тут делает не-странник?

− Наш второй воображаемый друг спрашивает, что ты тут делаешь.

− Братишка, не надо озвучивать все! − Влезла Налия, − Эй, новый друг, а твое какое дело?

− Да ладно, − Трэй пожал плечами. − Я к тому, что, это, нехорошо ему может стать, но дело ваше… Тварей этих мы трихосомусами зовем. Несколько лет назад появились, и сначала-то их мало было, а теперь поналезли откуда-то. Вон, даже на первый уровень пробрались, гады… А выглядят они, как здоровые сомы с ногами и в коронах.

− Ништяяяк, − протянул Эсси, опускаясь на стул и закуривая. Трэйнан удивленно покосился на него, очевидно, ожидая какой-то другой реакции.

− Наш новый воображаемый друг говорит, что к нам сейчас полезут гигантские сомы в коронах! − радостно перевел Братишка.

− Блин, ребята, вы реально отжигаете! − такого шикарного бреда басист не слышал даже от Марти, их ритмача, а ведь он был тот еще укурок.

− Они выглядят не очень опасно, но их надо убить быстро — они ядовитые. Убивать очень просто — берете меч, протыкаете насквозь, резко отскакиваете в сторону — трихосомус лопается. Все ясно?

Трэй извлек из-под стола брезентовый сверток. Там обнаружилось несколько тонких клинков. Налия сразу ощутила симпатию к этому здоровяку. Объяснил все так спокойно, доходчиво и просто, не то, что Кэй − тот только орет на них и глаза закатывает.

− О-о-о, наш воображаемый друг принес нам воображаемые мечи!

− Старый воображаемый друг или новый?

− Новый! − Братишка уже восхищенно крутил оружие в руках. Он дотронулся до острия и уколол себе палец, но вместо того, чтобы ойкнуть и отдернуть руку, лишь блаженно улыбнулся, глядя, как на пальце выступают капли крови. Басист было удивленно округлил глаза, − для него это выглядело так, словно парень порезался о пустое место, — но Налия закрыла ему глаза руками.

− У нас тут полная кухня невидимых иголок, пошли лучше в комнату, милый… − она крепко поцеловала его в губы, заставив забыть обо всем.

Кэй стоял у окна, наблюдая за ними, и пару раз он приложил руку к лицу. А вот Трэйнана собравшаяся компания, похоже, очень забавляла.

− Так, дежурить будем по двое, я не буду спать вообще. Кто первый?

− Давай я, − вызвался Эсси.

− Отлично, я следующая буду, — сообщила Налия, повисла на своем приятеле и распорядилась:

— В спальню!

− А мне надо будет уйти, − засобирался Кэй. − Похоже, к этим уникумам придется добавить еще одного, в лодке… Трэйнан, назначаю тебя главным, береги этих алкашей и не любуйся слишком много на принцессу Эсси, а то всех трихосомусов упустишь!

Эсси показал ему средний палец.

− Человеку в лодке − привет! — крикнула Налия из спальни. У нее был очень острый слух.

Трэй и Эсси состроили серьезные мины воинов в дозоре и сели у окна. Светало.