Записки Проснувшегося

Пролог

Я уже не помню, кто и и за что упёк меня в это место. Просто в одно прекрасное время сказали, что я ненормальный, сдвинутый по фазе и привезли сюда. Плохо помню уколы, таблетки, наказания санитаров за то, что мочился на кровать.

Но сегодня всё изменилось. Смирительная рубашка истлела, и я свободен. Я открыл скрипучую, покрытую ржавчиной дверь и теперь мог отправиться домой, в другую страну, да куда угодно!

Не знаю, куда делся весь медперсонал, да и всё равно. Надеюсь они мертвы, заслужили смерть своим поведением и своими поступками.

Только сейчас замечаю, что коридоров выводящих к лестнице нет. Все коридоры перепутаны, это словно лабиринт, специально созданный для того, чтобы измотать до предела. Но ничего, и не из таких передряг выбирались.

Я вижу дверь! Вот и лестница вниз, наконец-то я спасён! Бегу по лестнице будто сумасшедший, каким я когда-то был. Открываю дверь на которой ржавчиной нарисована единица и попадаю, в комнату… что здесь происходит?

Вокруг стола, залитого кровью сидят люди. Это же врачи и санитары. Вот того носатого я точно знаю. Но почему они во фраках? Всё это напоминает чаепитие, только вместо чая, каждый вкалывает соседу зеленоватую жижу. Один из врачей замечает меня и подмигивает:

— К столу, дорогой, и без возражений. Усадите его!

Последнюю фразу он выкрикивает, брызжа слюной.

Меня хватают и тащат к столу. Нет, нет, я был почти свободен. Отвалите от меня ублюдки! Отвали, тварь!..

— Вячеслав Дмитриевич, вы уверены, что это безопасно?

— Пока не знаю, препарат только тестируется, возможны побочные эффекты.

— А как он вообще должен действовать?

— Суть в том, что пациент должен сам выбраться из лабиринта

своего мозга. А каждого свои страхи и препятствия, но освободить разум от них они смогут лишь преодолев всё и покинув клетку, которую выстроили вокруг своего разума. Они будут начинать снова и снова, будто день сурка, пока не сделают всё верно. При этом пациент должен находиться в коматозном состоянии, чтобы как можно меньше внешних раздражителей мешало оставаться наедине с мозгом

— Будем надеяться, что Игорь найдёт дорогу обратно в реальный мир.

— Я тоже надеюсь. Слишком уж много денег и времени вложено в создание этого препарата.

Глава 1

Я помню вчерашний день и помню свою всепоглощающую эйфорию. Сейчас всё будет иначе, действовать надо осторожно, с опаской заглядывая за каждый угол. Впрочем, сегодня я себя и чувствую хуже. Меня лихорадит, будто та жижа возымела какой-то эффект.

Я с трудом выпутываюсь из своей рубашки и приоткрываю ржавую дверь. Передо мной коридор с сотней дверей. Я слышу мерное постукивание, словно кто-то заколачивает гвозди. Так, с чего начать? Странно, но я пока не видел в больнице окон. Хочется выглянуть наружу и зацепить взглядом кусочек реальности. Потому что здесь пока всё слишком безумно.

Я стараюсь двигаться бесшумно, но у меня не получается. Каждый пациент за закрытой дверью в этом коридоре, кажется, прекрасно слышит меня. Кто-то начинает колотить в дверь, кто-то заходится хохотом или плачет навзрыд. Перед глазами плывет, но я уверенно иду вперёд.

И, наконец, дверь в общий коридор. Сквозь толстое стекло видны ступеньки. Я вылетаю на лестничный пролёт, будто за мной кто-то гонится. И… чёрт! А это что за место? Поворачиваюсь, но двери уже нет, мне не вернуться под спасительный свет люминесцентных ламп.

Впереди обычная серая дорога шириной с легковой автомобиль. По бокам на крестах висят люди, мириады неизвестных мне людей. Рубашки у мужчин и блузки у женщин разорваны, тела исполосованы, но раны аккуратные, тонкие, будто это делали скальпелем.

Самое страшное вне дороги. Абсолютная тьма. Но мне кажется, что из неё на меня смотрит сотни глаз. Изучают меня, вглядываются в душу, разрывая её на части. Я должен двигаться, должен пройти эту дорогу смерти, а там будь, что будет. Я подхожу к одному из трупов. Оказывается, это не просто порезы, скорее какое-то послание. Слева на трёх подряд торсах вырезано слово "убийца". Справа — по порядку "запомним", "тебя" и "навсегда". Я ставлю ладони так, чтобы даже периферическим зрением не читать написанное на телах. Это очень важно, потому что я уверен, что никого не убивал, во мне просто хотят вызвать агрессию.

Я шагаю. Шаг, ещё один. На середине дороги голова взрывается болью, но я продолжаю упорно идти вперёд. Не дождётесь, я не остановлюсь. Попробуйте, попробуйте! Перед глазами мерцают красные точки, из носа идёт кровь, на губах чувствуется металлических привкус. Но это не сломит меня.

Кто-то кладёт руку на голову, и боль мгновенно уходит. Я убираю ладони от головы и медленно поворачиваю голову. Передо мной стоит старик в мешковатой рубахе, сшитой из лоскутов всех цветов радуги. Волосы аккуратно собраны в пучок, а борода не в пример всклокочена, волосы торчат во все стороны. От него воняет гнилью.

— Вот что я тебе скажу, друг, — сипит он. — Бросай ты это занятие.

— Какое? — Но я уже понимаю, о чём он говорит.

Почему-то не хочется знать, кто передо мной. Я пытаюсь отойти, но он хватает меня за руку.

— Ты прилагаешь слишком много усилий, но, позволь, скажу вот что. Отсюда не выбраться. Потому что эту клетку ты выстроил себе сам.

— Я в обычной психушке.

— Конечно нет! — взвизгивает дед. — Неужели ты такой тупой? Это твое безумие, а безумие не лечится. Только лёгкие болезни, понимаешь?

— И всё же я постараюсь. — Я медленно качаю головой.

— Да старайся сколько тебе влезет! — старик щёлкает пальцами. — Только не в мою смену.

Горло сначала начинает щекотать, а через мгновение жжёт адской болью. Не в силах вздохнуть, я падаю на дорогу, вздымая в воздух клубы пыли. Последнее, что я слышу, перед тем, как потерять сознание, грустный голос старика:

— Ищи Игрока. Может с ним тебе больше повезёт.

Глава 2

Вдох. Тяжелый, надрывный, но такой обнадёживающий. Я жив, и теперь у меня есть цель. Кто этот Игрок, чем он сможет мне помочь?

Как обычно мня встречает длинный коридор. На этот раз горит только одна лампа, но горит ярко. Криков пациентов не слышно, на каждой двери что-то типа маленького телевизора, транслирующего сюрреалистические картины. На разных дверях показывают что-то своё. Возможно это страхи и мысли заточенных бедняг.

На одном экране из темных глубин выскакивает монстр, состоящий исключительно из ног, на втором мальца окружают цифры, мерцающие как гирлянды. Мне жаль всех этих пациентов — путь к свободе закрыт.

Я различаю какой-то стук. Похоже… похоже на звук поезда. Я осторожно подхожу к двери в конце коридора и заглядываю внутрь. Пассажиров почти нет, вагон освещает яркое полуденное солнце. Захожу и даже не оглядываюсь, знаю, что дверь исчезнет.

Что означает этот поезд? Это моё воспоминание или послание Игрока? Делаю несколько шагов и справа от себя, на сидениях, замечаю трёх кукол в банках. Они пищат и извиваются, пытаются выбраться, но банки завинчены прочно, слишком прочно, чтобы резиновые ручонки смогли отвинтить крышки.

В дальнем конце вагона сидят шесть человек. Одни на левой стороне, другие — на правой. Все они повернуты ко мне спиной, словно боятся, что я увижу их лица.

— Привет! — Меня хлопают по плечу.

Я поворачиваюсь, запутываюсь в собственных ногах и падаю, едва не разбив голову о деревянное сидение.

Передо мной стоит мужчина с тёмными волосами, растянутыми в усмешке тонкими губами и невероятно холодными глазами. Одет он как машинист

— Я слышал, ты искал меня?

— Может и искал. Зачем было так пугать?

— Я не пугал. Но если бы захотел, ты бы в штаны десять куч наложил.

Игрок втянул носом воздух и хитро посмотрел на меня:

— Не слишком-то долго ты боролся со своим безумием, да? Я к тому, что прежде, чем выбраться из клеток, люди ведут настоящую долголетнюю войну со своим безумием. А ты новичок.

— Понятия не имею, почему так получилось. — Я пожал плечами. — Но в плену своего разума долго оставаться не собираюсь. И ты можешь мне в этом помочь.

— Но не должен, верно? Ладно, будь по-твоему. За одну услугу, конечно.

— Какую?

— Лабиринты сознания, может ты уже заметил, связаны одним миром. И в этом мире всегда есть парочка Следящих. Знаешь, помогать выбравшимся из своей клетки, принимать новых безумцев и так далее. Поскольку по моим меркам, да и меркам Ворона...

Я перебил его:

— Это дед, от которого пахнет гнилью?

— Совершенно верно. Милый старичок, если познакомишься с ним поближе. Так вот, по нашим меркам, ты слишком мало провёл здесь времени. Но ТЫ можешь избавить нас от бремени Следящих. Точнее только одного. Сам выберешь кого.

— И как? — я подался вперёд.

— Вылечить, разобраться в безумии… Со стороны, понимаешь ли, виднее.

Мне очень не хотелось помогать. Наверняка Следящими их сделали не просто так. У них какая-то особая форма сумасшествия, которая свосем не поддаётся лечению, иначе Следящие менялись как перчатки. А Игрок, похоже, как родной в этом мире.

— Совершенно верно, задание будет трудным. С другой стороны выхода у тебя особо нет. Я даже так скажу, мы с Вороном сделаем всё, чтобы ты остался здесь подольше. Настолько долго, несколько сможем.

— Тварь. — но я сказал это вяло. Уже понял, что выбрали меня.

— В некотором роде. Ну так что, будешь помогать?

— Как ты сказал, у меня нет выбора.

— Вот и молодец. В качестве бонуса скажу вот что. В этом поезде и вне его, но доступное твоему взгляду, есть пару подсказок, чтобы вспомнить. То, что ты так долго забывал, но сейчас хочешь выудить на поверхность.

Я посмотрел в окно. Один из высоких деревянных домов рядом с лесом внезапно вспыхнул. Мы ехали, но пейзаж повторялся каждые полминуты. На каждом таком "слайде" дом разгорался всё сильнее и сильнее.

В этом действительно было что-то близкое. Чей дом так горел?

— А взгляни-ка сюда? Припоминаешь что?

Я повернулся на голос Игрока и увидел рядом людей, сидевших ко мне спиной. Из пустых глазниц лилась густая кровь и скатывалась к широко раззявленным ртам, словно у театральной маски. Внутри, до самых гланд, всё было усыпано длинным игольчатыми зубами, которые медленно крутились. И в этих людях тоже что-то показалось неуловимо знакомым. Но мозг от страха отказался хотя бы попробовать вспомнить.

— Ты отдашь его нам! — В унисон пробасили изуродованные люди.

— Не угадали. — Улыбнулся Игрок.

И в этой улыбке собралось всё безумство двух миров — реального и этого.

Люди с жутким воплем набросились на него. Я отпрянул к окну. Но даже не успев прикоснуться к Игроку, рассыпались на мелкие осколочки. Всё-таки у Следящих были не только обязанности, но и сила.

После того, как я немного пришёл в себя, спросил:

— Чтобы будет, если у меня не получится?

— Попробуешь ещё раз… если будет возможность. Правда есть риск застрять в чужом сознании, но это бывает редко. Гораздо чаще мы просто не даём второго шанса. В нашем деле не получилось раз, не получится и на десятый.

— А вообще часто получалось?

— Насколько я слышал и знаю, раз в столетие, а может и реже.

Я тяжело вздохнул и через пару мгновений потерял сознание.

Глава 3

— Вячеслав Дмитриевич, Игорь открыл глаза!

— Реакции на внешние раздражители? Пульс?

— Реакции нет, пульс в норме.

— Тогда пока не будем ничего предпринимать.

— Можно вопрос? — медсестра нервно теребит воротничок халата.

— Конечно.

— Почему вы выбрали именно Игоря?

— Потому что я считаю, что он заслужил хорошую жизнь, после того, что сделал.

— Но… — медсестра замечает, что доктор вызывающе смотрит на неё, слегка вздёрнув подбородок, ожидая возражений.

Так и не решившись продолжить, она уходит.

Я стою перед двумя дверьми. На левой нарисован огромный чёрный ворон, на правой выжжены игральные кости. Да уж, в драматизме им не отказать. Осталось выбрать, чьим путём я пойду. Конечно умнее пойти через дверь Ворона, уж больно это Игрок загадочен, но… именно он мне помогал, поэтому в некотором роде я ему и должен. Глубоко вздохнув, я открываю правую дверь.

— Снова выбрали тебя.

Как ни странно старик выглядит довольным, а Игрок лишь печально улыбается.

— Потому что иногда надо помогать людям, знаешь ли

— Я бы не назвал это помощью! — Ворон смеётся, но почти мгновенно становится серьёзным. — Думаешь, он справится?

— Сомневаюсь, слишком мало он здесь пребывал, слишком мало страдал. — Игрок качает головой. — Иногда мне кажется, что я умру в реальном мире, прежде чем мне кто-то поможет. Я устал.

— Ну-ну, не унывай, дружище. Хочешь я помогу ему?

— Ты предлагал это не менее десятка раз. И столько же я отказывался.

— Каждый раз не понимаю, почему. — Ворон хмурится и жмёт плечами.

Двери, опять эти проклятые двери! Они вертятся вокруг меня со страшной скоростью. Надо что-то сделать, иначе меня стошнит. Я делаю шаг, и они медленно останавливаются. На каждой картинка, изображения животного или какой-то пейзаж, выглядит всё довольно безобидно. Видимо, я должен выбрать. Когда двери замирают, я внимательно всё осматриваю, на всякий случай запоминаю картинки, потому что это может быть какой-то загадкой.

А сейчас я выберу пейзаж, обычная роща, утопающая в лучах закатного света. Открываю дверь и… разочарованно хмыкаю. Ну да, на что надеялся? Хорошо ещё сквозь такие толстенные стволы и густые ветви проникает толика света. Что мне здесь делать? Только сейчас я понимаю, что деревья дышат, ствол рядом со мной только что утолщился на две мои руки. Эдак меня может вообще раздавить.

Сзади раздаётся хруст. Я опасливо оборачиваюсь и пячусь. Из-за дерева выползает… нечто. Хриплое дыхание твари сопровождается скрипом какого-то механизма. Существо с волчьей головой, металлическим торсом и неловко приделанными, словно у монстра Франкенштейна, руками и ногами надрывно воет и наклоняет голову. Я слышу приглушённый человеческий голос. Серая рука медленно ползёт по железному корпусу, будто гладя его, и с щёлканьем распахивает. Внутри лысая голова с отрезанными веками и навечно запечатлённым в глазах ужасом начинает вопить:

— Здесь железо, здесь звери! Механизмы и звери! Ты — человек, ты — тварь, ты — последний! Изменить, изменить тварь!

Он проводит ногтями по коре дерева с неприятным скрежещущим звуком и, не закрывая цилиндр, плетётся ко мне. Только сейчас, очнувшись от сковывающего ужаса и вытерев со лба пот, понимаю, что здесь есть и другие… существа. Огромные полулисы, полумедведи, сверху на металлических крыльях порхают птицы. Визг, вой смешивается с человеческими воплями. Все эти монстры медленно, но уверенно движутся ко мне.

Я разворачиваюсь и бегу. Так быстро, как никогда ещё не бегал. Краем сознания отмечаю, что всё это похоже на загон мамонта в древности, надо бы куда-нибудь свернуть. Но страх сильнее любой мысли, и я продолжаю нестись по прямой, ломая ветки и приминая высокую траву. В боку жжёт, но мне плевать, главное оказаться как можно дальше от этих тварей.

Вскоре все крики сливаются в один. Кажется, кричат даже деревья. Раз за разом весь этот безумный мир повторяет одно и то же слово.

Хирург!

Хирург!

Хирург!

Справа от меня земля вместе с корнями фонтаном взлетает вверх, и показывается металлическая голова с огромными жвалами. Я беру левее и, цепляясь ногой за ветку, чуть не падаю. Начинаю задыхаться. Похоже, у меня ничего не получилось.

Хирург!

Хирург!

Хирург!

Я оглядываюсь. Все монстры отстали, осталось одно, совершенно омерзительное. То, чьи жвала только что видел. Она похожа на сороконожку, только вместо ножек огромные шприцы, а тельце — прозрачный резервуар с плескающейся жидкостью кислотного цвета. Чёрт! Это же просто кошмар, почему нельзя просто испариться из него?! Надо было выбирать путь Ворона.

Как только я подумал о выходе, в метрах пятидесяти от меня появился мерцающий белым светом прямоугольник. Я рванул к нему.

Хирург!

Хирург!

Хирург!

Сороконожка догоняет, но сил на последний рывок уже нет. Последние два метра в спасительный яркий свет преодолеваю прыжком. В это же мгновение чувствую, как игла входит в бедро, тело от боли сотрясают судороги. Всего немного, и я был бы спасён. Перед глазами меркнет.

Глава 4

Я открываю глаза и облегченно вздыхаю. Передо мной свой хоровод вертят двери. Я не проснулся, как обычно, в своей клетке, значит прошёл микро-кошмар Игрока. С трудом поднимаюсь и замечаю, что вены на правой руке светятся кислотным цветом. Нога чуть онемела, но двигаться могу, уже хорошо.

Делаю шаг вперёд.

Мысленно хвалю себя. Не зря запоминал картинки. Большинство изображений изменились, но два остались такими же: стакан с клубничным молоком или коктейлем и чёрный квадрат. Даже если абсолютная тьма была выходом, начать всё равно хотелось с коктейля. Покрестившись, открываю дверь и ступаю на прозрачную пластмассовую поверхность. Я в полом цилиндре, состоящем из малиновых и белых полосок. Он уходит резко вверх метров через пятьсот. Я в соломинке?

Сразу же думаю о выходе. Светящийся прямоугольник появляется выше и правее того места, куда выводит мой цилиндр. И как мне туда попасть? В любом случае надо двигаться. Хромаю вперёд, пока сзади не раздаётся грохот и меня не начинает трясти из стороны в сторону. Поворачиваюсь и вижу громадный рот, схватившийся за начало соломинки. От вида отпечатков зубов меня прошибает холодный пот. Что в долбанной голове у этого Игрока?

Неловко опираюсь на пластмассу и слышу музыку. В это же время цилиндр впереди меняет изгиб, но не в нужную мне правую сторону, а влево. Нажимаю ладонью в другое место… есть! Меня ещё раз хорошенько встряхивает, но я уже не оглядываюсь. Пробегаю чуть вперёд и лихорадочно ищу место, куда бы нажать, чтобы соломинка продолжала изгибаться в мою сторону. Чёрт, из этих звуков складывается знакомая мелодия. Какая-то детская мелодия. Ну, думай! "Голубой вагон"! Я потрясаю кулаком. Страшные зубы теперь далеко, про боль в ноге я почти забыл.

Перед выходом и легко шагаю в прямоугольник.

Я стою перед дверью и переминаюсь с ноги на ногу. Теперь точно знаю, что это выход из кошмара Игрока, но даже не хочу заглядывать внутрь. Дело в том, что очень боюсь темноты. Ладно. Вдох, выдох, вдох, выдох и попёр, чёрт возьми. Счастье так близко. Я залетаю внутрь и… ничего не вижу, кроме тусклого света, где-то далеко впереди. По телу бегут мурашки, всё в паху вспотело. Надо просто двигаться. Кто-то меня коснулся! Нет, показалось. Чёрт, я застряну здесь навечно. Кто-то дышит мне в спину, я это чувствую. Разворачиваюсь. Зачем я это делаю, я же ничего не вижу? Всё тело чешется. Просто надо собраться и идти на свет. Закрываю глаза, через мгновение открываю их. Шуршание, шепот вокруг меня не прекращаются. Делаю маленький шаг, а потом начинаю бежать. Предплечье обжигает болью, но я не обращаю внимания. Надо достичь цели, надо выбраться отсюда.

Ударяюсь обо что-то, слышу негромкую ругань. Плевать. Наконец-то у цели. Сердце учащенно бьётся, кажется, вот-вот стошнит. Нашариваю ручку и дергаю на себя.

Игрок падает и бьётся в конвульсиях. Ворон садится, скрестив ноги, и участливо смотрит на своего товарища. Он знает, что происходит.

Он смотрит на этих людей, но многие ему незнакомы. Из большой трагедии сделали балаган. И он не видит горя в чужих лицах. " Вам не больно, не так больно как мне, вы просто притворяетесь, так зачем пришли сюда?" — хочется крикнуть ему. Но он стоит и смотрит на гроб, еле сдерживая слезы. Внезапно отец бросается к маме начинает целовать её лоб и безжизненные губы. Он плачет. Или смеётся? На его губах слюна. Он разворачивается и орёт на всех вокруг:

— Так нельзя, этого не может быть! Почему с ней? Лучше бы это случилось с вами! С вами со всеми!

Дима думает точно также, мысленно гордится отцом. Он закрывает лицо ладонями.

Я думал всё. Чёрт, да это, наверное, самое начало! Вокруг красные горы, голубые молнии исполосовывают иссиня чёрные тучи. Над моей головой пролетают сотни людей и вещей, холодильники, плиты, целые огроменные дома, и сваливаются под землю. Видимо посередине этой пустыни воронка или что-то такое. Самое интересное, что я твёрдо стою на ногах. Передо мной появляется женщина. Красивая, голубоглазая, с оранжевыми волосами и царственной осанкой. Она пристально смотрит мне в глаз и спокойно говорит:

— Дальше ты не пройдёшь и не тронешь моего сына.

Я хмыкаю. Ну это мы ещё посмотрим!

Глава 5

Первым делом надо выяснить, как я могу навредить Игроку. Его, вроде как, здесь нет. Разве что он не прячется в той дыре посередине пустыни… меня озарила мысль. Беру чуть левее, женщина движется наперерез, преграждая путь к воронке. Быть того не может! Мне придётся спускаться в чёрную дыру, перед этим одолев назойливую дамочку.

Руки женщины превращаются в два хлыста и бьют перед мной со смачным щёлкающим звуком. Я отпрыгиваю назад, слишком быстро и слишком высоко. Ботинки скользят по выжженной земле. Ого, да я, похоже, обладаю здесь суперспособностями. Надо проверить. Гляжу на гору, кусочек на вершине, совсем небольшой, отламывается и взмывает в воздух. Направляю его на незнакомку. Она легко уходит от удара, в воздух поднимаются клубы пыли.

Мгновенно смещаюсь влево, соперница не отстаёт. Из её глаз вырывается зелёное облачко и устремляется ко мне. От безысходности приказываю хоть чему-нибудь преградить меня. Передо мной появляется щит из потрескавшейся земли, который тут же разрушается под напором облака, но и оно само теряет все силы, растворяясь в воздухе. Сотни сформировавшихся из ничего сосулек летят в меня со скоростью истребителя. Успеваю сместиться правее и подпрыгиваю. Одновременно с этим одним взглядом разрушаю гору и окружаю себя скальной породой. Снаружи слышны потрескивания и отчаянные крики женщины. Мысленно отправляю своё убежище к воронке.

Я почти у цели, когда камень вокруг меня разрушается. Весь воздух наполнен ядовитым газом. Вещи, дома, звери распадаются на мелкие частички не долетев до необъятных размеров дыры. Щелчком удаляю газ рядом со мной, но почти мгновенно на шею мне накидывают аркан и тащат назад. Чёрт, какая упрямая баба! Шею сдавило, но совсем немного, я контролирую сужение удавки. Пусть думает, что обыграла меня. Слышу радостный вопль, и тут же верёвка лопается. Несусь вперёд, совсем как "флэш" из комиксов. Последнее, что слышу, перед тем, сигануть камнем вниз, отчаянное: "Не надо!". Надо, Федя, надо. Нам всем надо выбираться из этого безумия.

В чьём я теле? Рядом, на подушках, лежит книга "Животные мира". Подхожу к зеркалу и осматриваюсь. Ба! Да я Игрок, только в юном возрасте. Это, похоже, его квартира. Что я должен здесь сделать?

— Дима, иди сюда! — доносится из другой комнаты.

Суровый приказной тон. Видимо, мой отец. Я чувствую, что ключ к разгадке где-то рядом. Иду на крик. В это же время начинают долбить в деревянную входную дверь, с внутренней стороны которой уже есть уже какие-то вмятины.

— Анатолий Владимирович, откройте дверь! Это полиция! Открывайте, мы знаем что вы там!

В коридор вылетает отец Димы-Игрока. На нём засаленный халат, волосы взъерошены, тонкие, как грифель, пальцы изрезаны, на ковер падает кровь. В руках он держит шприц с жидкостью кислотного цвета.

— Это ты вызвал их, гадёныш?! — а потом сменив тон на более мягкий. — Иди сюда, теперь всё будет нормально. Это окончательный вариант. Ты не умрёшь, как наша мама. Нет. Нет! Ты будешь жить вечно, я обещаю.

Он бешено смеётся. Я смотрю на руку, на ней следы от десятка уколов. Внезапно мне стало жалко Игрока. Чем же его травили, неужели все эти галлюцинации были вызваны смесями препаратов, которые колол отец?

Обезумевший папа хватает меня за руку, но я вырываюсь и бегу на кухню. Главное — не дать себя уколоть. В это же время дверь начинают сотрясать удары, и через пару секунд она вылетает с петель. Толя перегораживает дорогу и, подняв шприц, уверенно шагает ко мне. Деваться некуда, спасения нет. Я забиваюсь в угол и закрываюсь руками.

Раздаётся грохот выстрела. Ещё один. Отец Игрока поворачивается и, покачиваясь, падает на линолеум, выпуская из рук шприц. Напротив меня стоит розовощёкий полный полицейский. Он перешагивает труп и, протянув руку, успокаивающе говорит:

— Всё кончено, малыш. Вылезай, всё кончено.

Ворон ежится. Игрок вытирает кровь, сочащуюся из глаз и капающую на его костюм. Его лицо и ладони прозрачны как дым и вот-вот исчезнут.

— Ты вспомнил?

— О да, я вспомнил. В отличии от Игоря я не стал убегать, я был хорошим ребёнком. А когда моего отца застрелили, вспоминания о его смерти смешались кошмарами от последнего воспоминания, и сознание не выдержало. Но теперь я… в норме.

— По тебе не скажешь. — бурчит Ворон. — Самый главный вопрос. Сможешь ли ты с этим жить? Без отца, без матери.

Игрок усмехается.

— Посмотрим. Но все кошмары остались позади, и наконец-то я могу вернуться в реальный мир… позаботься об Игоре.

— За это можешь не волноваться. Удачи.

— Поскорее выбраться отсюда, друг.

Глава 6

Полицейский ведёт меня к выходу, то и дело сочувственно поглядывая. Я выворачиваюсь из его объятий и смотрю на тело. Что происходило в голове у Игрока в первые мгновения после убийства? Наверное, бесконечная череда кошмаров, калейдоскоп ужасающих картинок. Несмотря на то, что это не мой отец, меня трясёт от сильного озноба. Приказываю себе отвернуться от тела. Полицейский куда-то пропал, дверной проём на лестнице еле мерцает голубым светом.

Итак, в последний путь.

— Ты будешь есть? — мама приветливо смотрит на меня.

Я улыбаюсь, но на душе тревожно. Это же моя мама, но почему до этого момента я не вспоминал её лица?

— Нет, ещё поиграю. — Жму плечами.

— Смотри, глаза себе не испорть. — Она подходит и целует меня в нос.

Её лицо подернулось дымкой, но через мгновение контуры приобрели четкость. Мне это показалось? Почему я оказался у себя дома? Ничего не помню.

— Мы поедем с отцом в магазин, сладкое не трогай.

Как только машина отъезжает от дома, спускаюсь вниз. Телевизор мерцает так же, как и дверной проём в квартире Игрока. Это какие-то подсказки? Я беру пульт и нажимаю кнопку включения. На экране появляется плачущий мужчина, лицо которого периодически искажается, как на картине "Крик". Он рассказывает о том, где пропала его дочь и просит вернуть её домой. Даже через километры чувствуется горе этого человека. Потом показывают фото дочери и… она училась в моей школе. Что это означает? Меня тоже похитят? Изображение меняется, на этот раз диктор сообщает о том, что в моём районе пропал уже третий ребёнок. По спине проходит холодок. Телевизор сам собой вырубается, а через мгновение в подвале доме раздаётся грохот, будто упало что-то металлическое. Этот маньяк, похищающий детей, у меня в квартире! Надо куда-то спрятаться, лучше выбежать на улицу и просить помощи у соседей. Но, несмотря на весь страх, меня тянет в подвал. Ключ к разгадке там, я чувствую, надо встретиться лицом к лицу со своим врагом и выбраться из лабиринта своего сознания. Я снимаю тапки, в носках медленно спускаюсь по лестнице, периодически пригибаясь, чтобы рвануть наверх, если меня заметят. Но больше никаких ударов, шорохов и других звуков не слышно. Около стеллажа, прислонённого к стене, валяется лопата. Возможно, она упала от сквозняка. Всё ещё опасливо озираясь, подхожу поднять инструмент и тут вижу щель в стене. Заглядываю внутрь, но ничего не вижу, там темно. Хватаюсь за стеллаж и рывком дергаю его влево, зазор увеличивается. Упираюсь спиной в железную конструкцию, да тех пор, пока проём не становится такого размера, чтобы прошмыгнуть внутрь. Вслепую шарю рукой по стенам, чтобы найти выключатель. Наконец что-то упирается в ладонь. Раздаётся щелчок, и комната озаряется люминесцентным светом. Секретное помещение окутано туманом, но как только делаю шаг вперёд, морок рассеивается.

Вспомнил. Накатывает тошнота, и я едва одолеваю её. Неизвестно, что лучше — оставаться в плену безумия или вспоминать такое. Посередине комнаты стоит операционный стол, ещё в крови. По стенам расклеены в разных позах изрезанные, изувеченные тела трёх пропавших подростков. В шкафах со стеклянными дверьми стоят банки с различными внутренностями. Сердце, почки, на нижней полке в жидкости плавают языки. Около стены, рядом со мной, валяются черные мешки, но я не хочу туда заглядывать. Выбегаю и одним движением сажаю дверь на место. Надо поговорить с родителями, пусть объяснят, что это такое, для чего им всё это нужно. Но теперь в дело вступает холодный разум. Ни в коем случае не говорить об этом. А ещё в моей голове звучит твердый как гранит голос, который повторяет одно и то же: " Это они, это мои родители".

По лицу катятся слёзы, в горле стоит комок, до сих пор не хочу верить, но память второй раз не обманешь. Я вспомнил, как подслушал их разговор, как мама, чужим, механическим голосом обсуждала с отцом, когда безопасно будет избавиться от трупа. И тот отвечал ей также, будто ему надиктовывали текст, а он только повторял.

Что будет? Их посадят? Я должен сообщить в полицию. Но я этого не сделал, как не сделал и в прошлый раз. Они МОИ родители, и я должен наказать их сам. Должен наказать. Сначала мне казалось это безумием, но с каждой минутой всё больше и больше утверждался в своём мнении.

Плохо помню, как обливал ступеньки, пол, диван бензином, украденным из отцовского гаража. С одной стороны всё было как во сне, с другой — меня лихорадило. Тихий голос на задворках сознания убеждал, умолял не делать этого, но я решился.

Чтобы вернуться в реальный мир не хватало одного штриха, и я его получил. В первый раз родители так и не проснулись, но сейчас они стояли, прислонившись к окнам второго этажа пылающего дома, и… таяли. Расплавлялись в прямом смысле этого слова. Я захохотал, дрожа от страза от собственного голоса. Они не были моими родителями, а если и были, то превратились в монстров, которых нужно было уничтожить.

Вдалеке раздался вой сирен.

В ординаторскую влетела медсестра, хмурая и запыхавшаяся.

— Вячеслав Дмитриевич, Игорь вернулся!

Тот встал и без звука пошёл за ней. Сегодня хороший день.

Нет, величайший день в истории психиатрии.