Закат

Закат

Так приятно было лежать на нагретой солнцем за день земле пригорка. Ощущать сквозь футболку стебли травы. Она мягко и нежно касалась обнаженных и заложенных за голову рук, повинуясь малейшим дуновениям ветерка. Ветерок же был едва заметным, приносящим приятную прохладу натруженному телу. По расслабленным мышцам медленно растекалась теплая волна блаженства, которое можно испытать лишь отдыхающему после хорошей, благодатной, но не изнуряющей работы. Остуженные и отмытые от грязи и пота теплой водой пруда, обдуваемые ветерком мускулы тихо пели от радости отдыха. От живота по телу расходилось ощущение сытости. Прикрытые глаза щурились не столько от едва проникающего сквозь веки предзакатного света, сколько от удовольствия. Губы сами собой сложились в легкую улыбку, придавшую лицу загадочный и довольный вид.

Главной загадкой для случайного свидетеля была бы причина столь явного довольства жизнью. Ответ был бы предельно короток – все! Все, что окружало лежащего молодого человека, доставляло ему ощущения, сравнимые с теми, что испытывает влюбленный, когда думает об объекте своего обожания. Основное отличие заключалось в том, появление рядом этого объекта, разрушило бы эти прекрасные грезы взрывом бурной страсти и желания близости. Ветер же, земля, трава, шорох далеких деревьев, голоса птиц, солнечные лучи, многочисленные запахи и облачные рисунки в небе и многое, многое другое, своей явной и непосредственной близостью лишь усиливали это чувство.

К этой наивной нежной влюбленности примешивалось настороженное радостное ожидание. Небо над опустившимся за горизонт солнцем посерело. Широко раскрытые глаза не мигая смотрели вверх. Их освещал изнутри робкий восторженный свет. В закатном небе прибавилось розовой краски. Ветер слегка усилился и стало немного прохладнее. Облака, следуя зову своего невидимого пастуха, медленно потянулись к западной кромке неба, сбиваясь по пути в причудливое стадо.

Расслабленный и расфокусированный взгляд уловил в этом бледном розовато-сером стаде некий образ. Отрешенный разум не смог сразу найти аналогию и она сама всплыла из глубин подсознания. По небу медленно мчался распластанный в прыжке красновато-серый конь с бледно-розовой облачной гривой. Вскоре он слился с движимой ветром массой и полностью в ней растворился.

А на западе уже в пол неба был развернут ало-золотой закатный стяг, в верхней части переходящий в темно-синий и фиолетовый оттенки. От горизонта и вверх переливались, плавно смешиваясь в небесной палитре оттенки золотого, розового, красного, оранжевого, серого, бардового и фиолетового. Небо потемнело, наполнилось темной магической синевой с фиолетовым подкладом колдовского звездного плаща.

Раскрашенные светом вечернего зарева облака складывались в причудливые фигуры и узоры, наполнявшиеся глубиной и трехмерной игрой светотени. Эта пляска света и цвета с темными вечерними облаками вышла на большой финальный круг. Взор жадно впитывал в себя остатки света, ловил все, хоть и непонятные письмена и рисунки облаков, наслаждался глубиной и сочетаниями красок. От восторга кружилась голова, сердце билось сильно и часто. Казалось, что не существует тела, только взгляд, вбирающий в себя красоту зрелища, словно боясь, что оно будет последним. И прерывистое дыхание, единственное, что держало разум на месте.

Вот вечернее прощальное представление светила закончилось. Краски стали меркнуть, горизонт начал стремительно сереть и синеть, наполняясь сумрачным глубоким цветом. Но взгляд по-прежнему неотрывно искал что-то в полоске тускнеющего вечернего неба.

Вдруг боковое зрение зафиксировало резкое движение какой-то крохотной точки на самом соединении полос серо-синего и темно-фиолетового. И сколько ни напрягались глаза, больше ничего не было видно. Но на самой грани слуха прозвучал далекий шорох огромных крыльев. Вздох восторга и облегчения вырвался из груди. Глаза закрылись, чтобы открыться через пару минут.

Человек легко встал, постоял, разведя руки в стороны. Глубоко вдохнул, с наслаждением втягивая прохладный вечерний воздух. Затем мотнул головой, тихо рассмеялся, не нарушив окружавшую тишину и первые песни ночных сверчков, и легким шагом направился вниз с пригорка.