Верь мне!

На втором этаже новенького офисного здания, почти в самом центре столицы, расположилась контора сравнительно молодого, но уже довольно известного в определённых кругах, психолога Дмитрия Сергеевича Порохова.

Это было ни чем не примечательное утро. И пока секретарша Светочка отвечала на телефонные звонки, не прерывно что-то записывая в рабочий журнал, Дмитрий Сергеевич, царственно восседая в своём рабочем кресле, разглядывал свой новый, сшитый на заказ костюм.

Вдруг размеренный бубнёж секретарши в приёмной затих. В кабинет постучали. Дмитрий Сергеевич схватил со стола документы и принялся старательно их изучать. Дверь при открылась и в проёме появилось симпатичное личико секретарши.

— Дмитрий Сергеевич, к вам посетитель.

Психолог перевел взгляд с бумаг на секретаршу и нарочито сурово произнёс:

— Пригласи.

Светочка распахнула дверь шире и жестом пригласила посетителя войти. В кабинет вошёл мужчина. На вид ему было не больше тридцати. Его костюм явно уступал в цене костюму психолога. Измученное, но спокойное лицо, сдержанные телодвижения и некоторая робость. Не самый состоятельный клиент, но всё же платёжеспособный. Этого было достаточно.

Отложив документы в сторону, психолог жестом предложил посетителю располагаться в кресле напротив.

— Дмитрий Сергеевич Порохов. А вы простите…

— Олег Григорьевич Носов.

Мужчина сел в указанное ему кресло и опустил глаза в пол, словно подбирая слова, чтобы начать.

Но психолог его опередил:

— Да. Я разговаривал по телефону с вашей женой. Она, кажется, говорила, что у вас имеется какая-то фобия.

Казалось слово «фобия» заставило Олега Григорьевича смутится ещё больше. Оно и понятно. Мужчины не любят рассказывать о своих проблемах, но ещё меньше они не любят рассказывать о своих страхах. Олег Григорьевич кашлем прочистил горло и с некоторой неуверенностью произнес:

— Я… Я не думаю, что у меня фобия. Я просто не люблю поезда.

— А ваша жена считает иначе. Она рассказала, как вы с криком набросились на игрушечный паровозик, который она купила для вашего сына, и принялись его яростно топтать. Она говорит вы были сам не свой от ужаса.

Олег Григорьевич покраснел и снова опустил глаза в пол. Некоторое время в кабинете царило молчание. Паузу прервал психолог:

— Каждый из нас чего-то боится, но ничего постыдного в этом нет. Моя же задача помочь вам. Расскажите, с чего всё началось?

Мужчина немного успокоился и впервые с момента встречи посмотрел психологу прямо в глаза. После чего произнес:

— Пожалуй, это отчасти вина моей матери. После смерти отца она была сильно расстроена. Врачи сказали, что у неё произошёл нервный срыв. Она всё время повторяла, что это проклятие нашей семьи. И даже заставила меня дать обещание, что я всегда буду держаться подальше от поездов.

— А как погиб ваш отец?

Олег Григорьевич снова медлил с ответом, но быстро собрался и выдавил из себя:

— В метро… Упал с перрона, прямо под колёса поезда.

Помедлив, психолог произнёс:

— Это и стало причиной ваших страхов?

— Отчасти. Дело в том, что всё началось с моего прадеда. Он служил машинистом ещё в Царской России и погиб при крушении поезда. А после, уже в 1942, во время войны, погиб мой дед. Мама рассказывала, что послухам немцы взорвали поезд, в котором их перебрасывали на фронт. В 1991 году в пригородной электричке зарезали моего дядю. А потом и отец…

— Я сочувствую вашей утрате. И всё-таки вы же взрослый образованный человек, а поддались влиянию средневековых предрассудков. Да, поезда не самый безопасный транспорт, но это же не повод верить в нелепые разговоры о мифическом проклятии. Да и вам ведь достоверно не известно, как всё было на самом деле. Всё, что произошло с вашим прадедом, вы знаете лишь по рассказам ваших родственников. В том, что ваш дед погиб при подрыве поезда, вы тоже не можете быть уверенны. И смерть вашего дяди я не стал бы ставить в один ряд с остальными, если только его у бил не машинист.

Шутка не удалась. Олег Григорьевич попытался улыбнуться, но вышло коряво. Улыбка исчезла и с лица психолога. Оба молчали.

— Вы должны понять, что ваша мать, расстроенная смертью вашего отца, искала причину, почему это произошло именно с вами, с вашей семьёй. Поэтому она исказила историю вашей семьи в пользу своей теории. А в последствии, убедила в этом и вас. Но вы не должны её в этом винить. Это свойственно каждому из нас. Особенно когда мы чем-то сильно расстроены.

Всё это время Олег Геннадьевич внимательно слушал психолога и чуть заметно кивал.

— Во многом вы правы. Раньше я не обращал внимания, но ведь достоверно о смерти моего деда ничего не известно. Он считался пропавшим без вести.

— Ну вот, видите. Вы уже начинаете мыслить разумно.

В комнате вновь повисло молчание. Олег Григорьевич обдумывал всё сказанное психологом.

— А теперь закрепим результат. Вы готовы мне довериться.

— Думаю, что готов — Олег Григорьевич заметно приободрился и повеселел.

— Тогда у меня для вас домашнее задание. Прямо сейчас вы спуститесь в метро и для начала попробуете проехать хотя бы одну станцию. А на следующем сеансе мы обсудим, что у вас получилось и что вы при этом чувствовали. Договорились?

Олег Григорьевич замялся.

— Поверьте, вам действительно нечего бояться.

— Вы правы. Пора бы мне уже научится справляться со своими страхами.

— Запомните это состояние. И не забудьте подойти к Светлане Геннадиевне, она запишет вас наприем.

Мужчина поднялся, пожал психологу руку и бодрым шагом покинул кабинет психолога.

Проводив взглядом клиента, психолог хищно улыбнулся. Когда дверь кабинета закрылась, он вышел из-за рабочего стола и подошел к дверям шкафа стоящего в противоположном углу кабинета. Рывком раскрыв дверцы, он обратился к, сидящему в нём, связанному и полураздетому хозяину кабинета:

— Трудный пошёл нынче клиент. Я за ним четыре года гоняюсь. Отец его был посговорчивее, — вскинув руку и посмотрев на несуществующие часы, произнес, — Я бы и рад поболтал, но кажется мне уже пора. Мне ведь сегодня ещё предстоит крушение поезда. А костюмчик ваш я оставлю себе, на память.

Дико расхохотавшись, довольный своей шуткой, он направился к выходу, но, не дойдя до двери пары шагов, растворился в воздухе.