Свободный художник

Солнце клонилось к закату и море принимало его в свои объятия. Отблески закатного солнца доходили до его рук. Он был художником сколько себя помнил. И в данный момент рисовал то, что хотел видеть. Ему казалось, что этот морской прибой ласкает его пальцы.

— Здравствуйте. Вы рисуете портреты? — спросил мужчина, в строгом костюме, средних лет.

— Да. — ответил художник. Но я рисую лишь то, что вижу, поэтому прошу не обижаться на результат.

— Значит я не ошибся, к вам и пришел. — с этими словами он сел на табурет.

— Хорошо, располагайтесь, а я начну. — проговорил словно мантру художник.

Пока мужчина мостился, художник окидывал его пристальным взором. За костюмом можно было разглядеть человека, который посвятил жизнь своему благоустройству и хотя для невооруженного глаза это был щеголь, спешащий на встречу со своей дамой, художник разглядел в нем иное… того человека который был скульптором своей собственной жизни. На взгляд художника жизнь мужчины была ничем не приметна, а окружение его было таким же серым как скалы предъэльбрусья и всё же там где он прикладывал свою руку его ждал успех.

Рисунок был окончен: Демон с непроницаемым лицом в каменоломне, и лишь в месте прикосновения его перста появлялась жизнь.

Мужчина взял рисунок и окинув его взглядом, произнес:

— У вас талант, почему вы растрачиваете его здесь?

— Каждый должен быть на своём месте, вот вы на своём, а я на своём и мне много не надо, — ответил художник.

— Прощайте, — сказал мужчина и отдал плату.

День был солнечным и подобно солнечным зайчикам, то здесь то там шныряли люди, по одной из самых оживленных улиц города. «Прекрасный день!» — разговаривал сам с собой художник, глядя на большущую, как остров, темную тучу, надвигающеюся с сервера. Наш герой вернулся к своей картине… «Не хватает чаек» — подумалось ему. Но прежде, чем он взял карандаш, к нему подсела девушка.

— Добрый день, запечатлеете меня? — спросила она.

Девушка была молода, но в глазах её читалась скорбь, видно что сердце её было разбито не единожды.

— Да, конечно! — отозвался художник

Черты её были островаты, лицо было цвета розово-серого мрамора. Но никто и не подумал бы назвать её серой мышью. Губы были не пухлыми, подчеркнуты красной матовой помадой.

Наш герой принялся рисовать её.

Руки были худые с длинными прямыми пальцами. Она была из тех чей образ надолго врезается в память.

Закончив изображать её, художник еще раз окинул её взглядом, ничего ли не утаилось от его взора? «Да, ничего» — ответил он сам в себе. Определено это была дева воюющая, горгона со змеями в волосах.

Он отдал ей рисунок. На лице «воительницы» читался восторг. Этот восторг передался и нашему герою. И художник забыл взять с неё плату.

Герой, возвратившись мысленно, к морю не заметил как вечер уже стал брать своё. И хоть он и говорил о своём месте здесь, все же понимал, что оно там, его место, по ту сторону картины. Где теплый песок согревает ступни, а прибой щекочет их, легкий ветерок окутывает тебя и спасает от палящего, знойного лета и весь твой разум уносит в небо.

На секунду ему показалось что он почувствовал соленный запах моря. Опершись руками о стул, он вскинул голову к небу, где тучи наливались пунцово-розовым закатным солнцем. Вот теперь он почувствовал, что он там, где его место сегодня. Опуская глаза, он увидел девушку, внимательно изучающую его. Его пробило как молнией, от того кто стоит перед ним. Не выдержав паузы, он обратился к ней сам:

— Девушка я мог бы нарисовать вас, но боюсь, моя картина не придется вам по душе, поэтому я оставлю её себе. Позируйте мне!

— А я знаю вас, вы рисуете людей в образе их внутренних демонов.

— Вы правы, это я.

— Тогда давайте же начнем. — пропела она.

Лицо её было светлым, хотя нет, пожалуй, даже ангельским. Такие лица отнимают сон у доверчивых юношей. Весь образ её кричит нам о её опасности. Но она весьма умело скрывает это за своими милыми чертами лица.

— Суккуб??!? — вспыхивает девушка.

— Я говорил что вам не понравится, поэтому я оставлю её у себя и платы с вас не возьму.

— Нет от чего же, я не оставлю её вам, а то еще кто-нибудь узнает в ней меня. — Смеется.

— И плату вам тоже отдам. — обрывает она.

— Благодарю вас, — усмехнулся художник.

День упрямо клонился к завершению и наш герой уже начал собираться. Как к нему подошел молодой человек и просил нарисовать его.

— Что ж, — отвечает хужожник. — я разглядел в вас один образ, поэтому, пожалуй, это будет последняя моя работа на сегодня. Присаживайтесь.

В молодом человеке проглядывается некая двойственность. Даже в его улыбке чувствуется некая ирония над жизнью, но при этом глаза строги и видно упрямство в характере. Его картина — это картина сфинкса с половиной человеческого лица, половиной лица смерти. Молодой человек пребывает в восторге, когда к нему подошла некая особа.

— Милая, смотри, это я! — похваляется он.

Художник поднимает взор от своего карандаша и видит её. Девушку с глазами ясными как снег. Чей образ заставляет его не вдыхать воздух, а глотать жадно как воду после долгой вечерней пробежки.

— Пожалуйста, нарисуйте и мою девушку, пусть это будет вашей последней работой. — улыбается юноша.

— Хорошо — с содроганием в голосе отвечает молодой художник. — Пусть будет… последней…

Он садится, берет карандаш, берет холст. Но его руки дрожат и даже это не самое главное, что-то тревожит его, но пока он еще не знает что. «Что изменилось? Почему я весь дрожу как осенний лист? Что со мной?» — спрашивает он себя. И находит ответ. «Мой дар?! Его нет! Я не вижу её так как иных!.. Но жребий брошен и отказываться поздно...» Он принимается рисовать её.

«Но почему это случилось со мной? Где же мой талант?» — продолжает спрашивать себя хужник — «Неужели я… да, я влюблен» — отзывается его внутренний голос.

Он продолжает рисовать этот нежный образ. Всё что остается ему — это рисовать.

Рисовать эти волосы ниспадающие на грудь,

рисовать эту застывшую ангельскую улыбку.

Страх начал убегать от него.

Рисовать эти серые глаза в которые он заплыл словно в горное чистое озеро.

Теперь уже не страх, а покой стал присущ ему.

Рисовать этот божественный, столь милый сердцу облик.

Он завершил картину к которой подступил с таким трепетом и уже с ясной доброй улыбкой отдал её девушке.

Но её лицо еще недавно светившееся улыбкой упало в гримасу тоски.

— Ну что там дай посмотреть, — произносит её молодой человек. — ОООУУ! Прекрасно! Вы переквалифицировались в портретиста? Весьма успешно!

Но голос этот отдается лишь эхом в его туманном сознании.

«Она разочарована..» — и этот голос звучит громче иных голосов, громче автомобильных клаксонов, громче смеха проходящих мимо детей. Этот смех… он ранит как издевка, будто бы злорадством. Девушка отдает ему холст и он покорно принимает его. Они поняли друг друга. И его сердце треснуло…

«Пора идти домой» — слышит он собственный голос. Но тоска так и не покинула его, теперь она с ним и кажется что это навсегда. По дороге в него ударяется мужчина и карандаши выпадают из его рук. Он забыл убрать их в портфель.

«Какой же я осёл» подумал художник и к лицу его подступила кровь.

Карандаши подбирает ребенок.

— Верни дяде его карандаши, малыш.

— Дядя это ваше? — подбегая, говорит ребенок.

— Да, спасибо, — произносит художник.

— Мама, я вернула, — щебечет ребенок

А в голове художника эхом отдается слово: «Вернула…» и с каждым этим голосом сердце будто бы сдавливает рука.

Проходя по мостовой, он останавливается и, облокотившись на заграждение, вглядывается в небо, оно покрыто тучами и уже не улыбается ему алым закатом, а тоскует вместе с ним. Художник достает последний холст, нарисованный им, и швыряет в воду. Разум начинает успокаиваться и дышать ему становиться легче. Он отталкивается от перил и видит девушку с ушами кошечки на голове, ухмыльнувшись, художник продолжает свой путь, после, видит мужчину с светящимися рогами как у черта на голове и в плаще… тогда, наконец, засмеявшись, он вернул себе то утраченное чувство свободы, которое было для него естественным прежде.