Странный случай в осеннем лесу

Странный случай в осеннем лесу

Тёплым осенним днём я шёл по яркому жёлто-оранжевому лесу с целью взобраться на гору, на редколесьях маячившую впереди.

С этой горой связана моя личная драма, случившаяся летом. Тогда мы, группа сотрудников нашего НИИ, решили провести на ней выходной. Среди нас была и моя Инна. Хотя, вправе ли я называть её своей?..

Но когда я уже строил радужные планы, её подруга попросила меня отказаться от похода, так как Инна будет чувствовать себя стеснённой в моём присутствии.

— Ты ведь не хочешь испортить ей выходной? — спросила подруга.

— Не хочу, — буркнул я.

С того дня эта гора словно магнитом тянула меня к себе. Побывать там, где была самая дорогая девушка, увидеть то, что она видела, найти остатки костра, может быть даже посидеть на том камне, на котором она сидела…

И вот сегодня самый подходящий случай. Воскресенье, редкий тёплый, солнечный осенний день. Ярко-голубое небо и светлый, прозрачный, золотистый лес. Таким он может быть только осенью. Летом в лесу темно и, не зная дороги, можно и вовсе не выйти к горе. А сейчас она нет-нет да проглядывает могучим монолитом сквозь поредевшие кроны деревьев.

И какая удивительная тишина вокруг. Ни жужжания насекомых, ни шума отдыхающих. Только я и золотой лес. Было так волшебно, что на мгновение мне показалось, что я перенёсся в какой-то сказочный мир. В такие минуты вспоминается детство.

И вдруг, что за чудеса! У подножья горы я увидел… да, я увидел… Её!..

Можно ли с кем-то спутать эту фигурку, эту походку и гордую посадку головы? Только почему, при её-то осторожности, она оказалась в лесу одна? И отчего одета в легкое платье до колен?

Я имел возможность наблюдать её больше двух лет, но в платье не видел её ни разу. Да еще до колен! Она одевалась так, словно хотела скрыть одно из несомненных достоинств своей внешности — самые совершенные, самые умопомрачительные ножки в мире, мечту любого скульптора. Очевидно, считая, что мужчины должны ценить в ней душу, а не тело. И, наверное, с ней стоит согласиться. Конечно, от этого мир потерял Красоту, но коль уж он не способен достойно её воспринимать, то так ему и надо!

Девушка будто плыла по ковру из желтых листьев, элегантно взмахивая ручками, — по этой походке и взмахам рук Инну можно было опознать за двести метров.

Я даже не заметил, как мы сблизились и оказались друг перед другом. Странно, она смотрела на меня открыто, без тени отчуждения, не отворачиваясь и не опуская головы, как обычно делала.

— Ну, здравствуй! — сказала она мне как давнему приятелю.

«Вот дела! Мы и на «ты» никогда не были».

Я принялся что-то бормотать про неожиданную встречу.

— Ничему не удивляйся! — отрезала девушка. И заговорила со мной, как со старым другом.

«Что все это значит? — недоумевал я. — Не может Она так себя вести! Неужто, я ошибся?»

Она что-то говорила, а меня разрывали сомнения.

«Надо обратить внимание на её самые характерные особенности, — мелькнула мысль, — складочки в уголках рта и форму носа — ничего подобного я ни у кого не видел».

О, Господи! Всё было в точности, как у Неё.

«Да я просто сплю!» — догадался я и как следует ущипнул себя за щеку.

Девушка засмеялась, разгадав мои сомнения.

«Но я же никогда не слышал Её смеха!»

— Знаешь, ты точная копия одной моей знакомой, — неожиданно вылетело из меня.

— Копия? Ты уверен? — в её взгляде отчётливо виделась ирония..

— Как тебя зовут? — спросил я и сам не узнал своего голоса.

— А я думала ты знаешь… Инна.

— Инна?! — воскликнул я, чувствуя, что схожу с ума.

И все же сомнения оставались. «Надо как-то её проверить», — стучало в висках.

— Ты бесподобна в этом платье, — наконец, собравшись с духом, выдал я. — К нему бы ещё букет цветов.

— Так за чем же дело встало?

«Вот! Инна ни за что бы не приняла от меня цветы», — пронеслось в голове. Но вслух я сказал:

— Я-то пожалуйста. Только где взять цветы в осеннем лесу?

— Ничего страшного. Можешь собрать букет из листьев.

— А-а-а… Это я мигом!

Несмотря на сомнения, я взялся за сбор осеннего букета с превеликим энтузиазмом. А затем, вспомнив манеры галантных кавалеров, эффектно преподнес его с поклоном, встав на одно колено.

Реакция девушки была совсем неожиданной. Она засмеялась, захлопала в ладоши, а затем, приняв букет, прижала его к груди.

— Инна ведёт себя не так! — вдруг вырвалось из меня.

— Знаю, — ответила она, сразу став серьёзной. — Не удивляйся, мне всё известно. Ты вовсе не от скуки сочинил свою Королеву. Это произошло потому, что должно было произойти…

Мы медленно шли по лесу. Проходя через ручей, я взял её за руку. К моему удивлению, рука оказалась вполне человеческой, а не рукой призрака — живой, нежной, тёплой и какой-то трепетной. Когда наши руки разомкнулись, моя ладонь ещё долго сохраняла ощущение её ладони. Ведь я никогда, никогда не держал Её руку в своей.

— Послушай, если ты — это она, то откуда все эти несоответствия?

— Тебе странно, что я с тобой общаюсь и приняла букет?

— Да, это как-то не вяжется с Инной. Она и за руку взять себя ни за что б не позволила. Ей Богу, предпочла бы свалиться в ручей, чем доверить мне свою руку.

— Ты прав. Ты не сможешь сделать такого подарка, который придётся ей по душе. И ничем ей не угодишь, как бы ни старался.

— Вот ты и сказала о ней в третьем лице, — тихо проговорил я. Хоть все это мне и знакомо, но слышать такое каждый раз, значит, каждый раз быть убитым.

— Я живу в параллельном мире, — заговорила моя спутница. — А ты — в мире Невозможного, мире недоверия и отчуждения. У вас принято сторониться и избегать друг друга, не верить ближнему и возводить барьеры вокруг себя. При этом вы называете себя христианами, хотя Христос проповедовал прямо противоположное. Вы не прощаете друг другу недостатки, а свои холите и лелеете. Вы насочиняли кучу условностей, назвав их «правилами этикета». Они только мешают вам жить, но вы поклоняетесь им словно идолам. Эти надуманные непонятно для чьей пользы химеры для вас значат больше живого человека. Вы отвергнете его ради них, как бы искренне он к вам не относился. Ради них вы будете наносить другим душевные раны.

Если влюблённый пришёлся не ко двору, то на вашем языке его чувства уже не называют любовью, вы говорите: «он преследует девушку». И если он иногда напоминает ей о себе, это вы называете «посягательством на неприкосновенность личности», хотя ничего плохого он не делает. А в так называемых «цивилизованных странах» вашего мира такого человека могут и засудить. Согласись: даже твои друзья считают, что ты преследуешь свою возлюбленную. Не так ли?

Любовь — высочайший дар небес — вы превратили в бессмысленную, зубодробительную нервотрёпку, раньше времени сводящую в могилу. Вместо того, чтобы заботиться друг о друге, вы изводите своих любимых и самих себя. Ваши профессора доказывают, что любовь — психическое заболевание. Дают советы, как от неё избавиться.

Как это увязать с вашей же верой? Для чего тогда вы молитесь и ходите в церковь? Только, чтобы окружающие плохо не подумали? Да ещё испросить помощи, как выбраться из переделки, в которую сами же вляпались?

Свой мир Невозможного вы сотворили сами. Для собственных мучений! Но обвиняете в этом кого угодно, только не себя. Я, между прочим, твою возлюбленную не осуждаю: она делает то же, что и все. И ты на её месте вёл бы себя нисколько не лучше. Так что не воображай, что она сделала тебя несчастным. Ты точно так же можешь сделать несчастным кого угодно.

У тебя ничего не получится в твоём мире. Тебя ничто не ждёт, кроме мук и отчаяния. Брось свой мир! Идём со мной!

— …Но зачем я тебе в мире… где всё возможно? У тебя, наверное, и проблем-то никаких не бывает.

— Ты нужен мне только затем, что принадлежишь мне. К чему болтаться без дела? Каждый объект во Вселенной должен быть на своем месте.

— …Знаешь, я никогда в жизни не получал более заманчивого предложения. Да и глаз от тебя оторвать невозможно, век бы любовался. И вообще всё, что сегодня было… Только принадлежу я Ей.

— Ты делаешь очередной неправильный выбор. Сколько ты их уже сделал? Не сломал ли этим сам себе жизнь?

— В чём-то ты, наверное, права. Но, если я уйду с тобой в мир Возможного, а Инну оставлю в этом мире, меня до конца дней будут мучить угрызения совести.

— Пойми: она иначе всё представляет. И ты не нужен ей ни в каком виде. Тебя устраивает положение бесхозного? Ты ничего не сможешь для неё сделать.

— Если мне так и не удастся сделать лучше жизнь Инны, тогда я попробую изменить этот мир, чтобы ей жилось лучше.

— Ну-ну, — только и сказала девушка и, повернувшись, стала быстро удаляться. Знакомой и родной до боли походкой. Её походкой! И только платье, однозначно говорившее: «она — копия», удержало меня от безрассудного желания кинуться за ней, бросив всё.

Этот случай я вспоминаю всю свою жизнь. Вспоминаю с болью и горькими слезами. Только спустя годы до меня дошло, что происшествие в осеннем лесу было не миражом и не галлюцинацией больного воображения. Это заботящиеся обо мне ангелы или какие-то другие духи потустороннего мира дали мне даже не единственный, а просто запредельный шанс испытать счастье. Они хотели меня спасти, а я их не понял, не оценил, оставил заботу без внимания и даже не поблагодарил.

Я совершил, пожалуй, самую страшную ошибку в своей жизни. Не только одного себя обрёк на мучения, но постоянными неуклюжими напоминаниями о своей собачьей преданности портил жизнь той, ради кого остался в этом мире. Остался, чтобы сделать её жизнь лучше...

И тех потусторонних сущностей, проявивших обо мне поистине отеческую заботу, я подвёл, и наверняка обидел, если они способны обижаться, как мы. Во всяком случае, больше руки помощи они мне не протягивали.