Претерпевший до конца

Николай Хрипков

Село Калиновка

krhripkov.nikolai@yandex.ru

vk.com/id480838550

тел. 8-905-937-12-42

Публикации: «Возвращение Теркина», «Рассказы про Лешего Террасовича», «Ваш выход, маэстро» и др.

Претерпевший до конца

РАССКАЗ

Лет пятидесяти вдова сама обслуживала постояльцев по вечерам. Экономила на работнице.

— Вы хорошо готовите, — сказал Иван. — Нам очень понравилось. Наверно, работали в ресторане.

— Да! Все продукты я покупаю в деревне. Иногда на рынке. Стараюсь в магазинах брать как можно меньше.

— То есть в магазинах вы берете только то, чего нет в огородах и на подворье?

— Да!

Салат, действительно, был великолепный. Сидевшие за соседним столиком водители ели шашлык. Вино оказалось кисловатым. Но зато недорогим. И. конечно, никакое не французское. Что вы хотели в провинциальной глухомани настоящее бургундское? Хорошо, если его не разливали в местном подвале. У нас же виноделы от тайги до британских морей.

— Не подскажите? Мы едем в Жуланку. А тут дорога делает такой крюк. Непонятно, почему этот крюк. Гор здесь нет. Равнина. И вдруг такой крюк. Непонятный. Нельзя ли на прямую через лесок? Чуть ли не сотню километров сокращаем. Неужели никто не ездит напрямик? Палить бензин, тратить лишнее время. Такого быть не может, чтобы никто не ездил проселочной дорогой. Конечно, не асфальт, но…

Хозяйка забрала посуду и отошла.

— Странно, — проговорил Иван. Сделал глоток из бокала. — Я на заправке спрашивал, тоже промолчали.

Он снова сделал глоток и добавил:

— Она уже третья.

— Что третья? — спросила Анна, его жена. — Я не поняла. О чем ты, Иван? Такое впечатление, что ты разговариваешь сам с собой.

— Уже третий человек, которого я спрашиваю о дороге. Можно ли проехать напрямик. Через этот лес. И никто ничего не говорит. Ну, сказали бы: не знаю. Хотя бы пожали плечами. Просто, как будто глохнут, когда я спрашиваю о дороге через этот лесок. Как будто я ни о чем не спрашивал. И вот хозяйка тоже молча отошла, ничего не сказав.

— Сегодня я высплюсь, — сказала она.

Ей было чуть больше тридцати. Блондинка. Она несколько пополнела за последние годы.

У нее был короткий прямой нос и приятный овал лица.

— Так себе винцо. Несомненно, добавили спирту. Еще и голова будет утром болеть. Возьмем в номер? — спросил Иван.

— Как хочешь. Что-нибудь попить возьми. Какой-нибудь воды или соку. Только не пепси.

— Я больше не хочу. А на ночь, может быть, выпью. Вино и усталость обеспечат крепкий сон.

— Мне мороженого! — попросил Миша.

В этом году он закончил первый класс. Учиться ему не нравилось. Только вместе с мамой он садился за домашние работы.

— Только одно. Потому что больше ты не съешь. И оно растает, — сказал Иван. — Да и нельзя много.

— Возьми два!

— Хорошо.

Анна с сыном пошли в номер на второй этаж. Иван допивал бокал. Торопиться было некуда.

Подошел к стойке. Рассчитался.

— У вас миленьное местечко, — сказал он. — И никого нет. Или мы просто попали в такое время? Сегодня, кажется, мы одни у вас ночуем. Кроме нашей машины, на стоянке больше никого нет.

— Бывает по-всякому, — сказала хозяйка.

— Не надо сдачи. Спасибо за ужин! Всё было очень вкусно. И недорого. Трудно вам приходится.

— Если что-то захотите, я здесь. Или вот за этой дверью.

Она показала влево на дверь, обитую черной кожей. Это было старомодно, но красиво.

— У меня там небольшой кабинетик. И я там ночую.

Зачем она это сказал? Хотя она и не старая, но всё-таки старше его. Он еще заглядывался на молоденьких.

Он просыпался всегда рано. Успел принять душ, побрился, оделся. Подошел к окну. Потом к кровати и провел пальцем по щеке Анны. Он любил смотреть на спящую жену.

— Сколько уже?

— Думаю, пора вставать.

Они быстро позавтракали. Не терпелось ехать. Чувствовали себя отдохнувшими и бодрыми. Хозяйка подняла руку и вяло помахала им вдогонку. Лицо ее оставалось неподвижным. Иван обратил внимание, какая у нее маленькая ладошка, как у ребенка. Хотя довольно крупная женщина. Он слышал когда-то, что у Петра Великого тоже была маленькая ладонь.

Он уже был на пороге.

— Не ездите напрямик через лес. Не всегда самая короткая дорога лучше. Хотя, как хотите.

Будто сказал другой человек, не она. Он повернулся. Она протирала бокалы. Не подняла даже глаз. Ее губы были плотно сжаты. Он вышел. Ярко светило солнце. Несколько небольших облачков. Жена с сыном уже забрались в машину.

— Чудесная погода! Что может быть лучше хорошей погоды. Наглядное подтверждение единства человека и природы. Уже к обеду будет в Жуланке. Нет! Значительно раньше. На трассе почти нет машин. Можно гнать по максимуму. И дорога прекрасная.

— Воскресенье, — сказала Анна.

— Да, я помню. Мы всё правильно рассчитали. Я же говорил, что будем в Жуланке в воскресенье. Ты искупаешься в удивительной Черной речке, которую, как говорит легенда, переплывал на коне Чингисхан. И с той поры речка получила особую энергетику.

— Па! А кто такой Чингисхан? Я про такого певца не слышал, — спросил Миша. — Из старых?

Они рассмеялись.

Машин было немного. Хорошо, если за полчаса попадалось три-четыре встречных. Оно и понятно: выходной. Машинам тоже нужен отдых. Хотя они и железные.

Их никто не перегонял, поэтому Иван расслабился. Одна рука лежала на руле, другую он опустил за борт. Редкие лесочки. Далеко на холме показалась деревенька. Словно иллюстрация к сказке: зеленый холм, а на нем миниатюрные разноцветные домики.

— Как она называется? — спросил Миша.

— А ты найди в атласе! Ты уже умеешь читать. Ах да! Вас же еще не учили пользоваться картой.

— Я ваших атласов не понимаю. Все уже, папа, ездят с навигатором. А ты, как древний человек.

— Вот и этот лесок. Если мы будем ехать по трассе, то где-то через километры сто повернем и поедем назад. Вот такой получается крючок. Что за идиотизм — непонятно. Почему дорогу не проложили по прямой. Ну, если была бы скала какая-то, а то лесок. Даже на карте видно, что небольшой лесок. Вот так у нас и строят дороги.

— Овраг, может быть?

— Через овраг можно перекинуть мост. Это дешевле, чем строить объездную дорогу. Тут и сравнивать нечего. Сотню километров асфальта проложить или один-единственный мост.

— Может быть, по трассе, Ваня? Всё-таки как-то не по себе. Ты же сам говорил, что никто про прямую дорогу не сказал.

— Можно и по трассе. Для бешенной собаки сто верст не крюк. А сколько бензина спалим!

— Где собака? — спросил Миша.

— Это идиома, сынок, — сказал Иван. — То есть фразеологизм. Устойчивое выражение.

По образованию он был филологом. Закончил университет чуть ли не с красным дипломом.

Нынешняя работа его была далека от филологии, как путь на Марс. Впрочем, не он первый, не он последний.

— Вот и дорога отходит на лесок.

Развернул машину и медленно спустился с трассы. Банальная проселочная дорога. На ней не было травы. Значит, ей пользовались. Что вдохновило Ивана. Он на верном пути.

— Решил напрямик? — спросила Анна. Голос у нее был недовольный. — Ну-ну! Ты всегда найдешь место для подвига.

— Тебя что-то смущает?

— Да нет! Ты же рулевой. Тебе прокладывать курс. Посмотрим, как ты сэкономишь бензин.

— Курс в неведомое.

— А почему неведомое?

— Да это я так. Езда по проселочным дорогам приносит больше впечатлений, чем по асфальту.

— Почему про хозяйку мотеля ты сказал, что она вдова? Она сама тебе об этом сказала?

— На заправке спросил, где тут можно найти переночевать. У девушки на кассе, когда расплачивался. Сказала: у вдовы. Это ближайший мотель. Муж ее несколько лет назад умер.

Подъехали к леску. Обычный березово-осиновый лесок с кустарником и высокой травой.

Анна схватила его за локоть.

— Давай вернемся. Что-то мне не нравится это место. И свежих следов от машин нет. У меня нехорошее предчувствие. Черт с ним с этим бензином. Зато по трассе с ветерком.

— У меня будет хорошая экономия. То есть у нас. На сэкономленные деньги я куплю тебе цветы.

Дорога вполне сносная. Без колдобин. Не асфальт, конечно. Но жить можно. А тем более ездить.

Не разгонишься. Пришлось сбросить скорость. Дорога петляла. Иногда подорожную кусты сближались. Если попадется встречная машина, ситуация будет безнадежной. Разъехаться не удастся. Но Иван надеялся на лучшее. Тем более, судя по карте, лесок не был велик.

— Грибы-ягоды пособираем? — спросил Иван. — Мне кажется, что пахнет грибами. Принюхайтесь!

— Грибы-ягоды в начале июня? Еще не сезон, — сказала Анна. Да и дождей приличных не было.

— Откуда тогда они на рынке? Помнишь, ты же сама удивилась, когда ходили по рынку.

— Не знаю. Наверно, с юга везут. Там же всё появляется раньше, чем у нас. Вон уже и арбузы продают. Наверно, там на юге это уже есть. Или китайцы выращивают на удобрениях.

— Черт!

— Что такое?

— Да вон!

Впереди на дороге лежала осина. Листьев на ней не было. Значит, это была сухостойная осина.

— Что же, назад? — спросила Анна. — Я же говорила тебе, что здесь никто не ездит. Зачем мы сюда сунулись?

— Попробую убрать. Он вылез из машины и довольно легко развернул ствол вдоль дороги. Отломавшиеся ветки забросил в кусты. Делов-то! Какие женщины паникерши! Возле корня ствол оказался трухлявым. Поэтому осина и упала. Достаточно было сильного ветра. Хорошо ударь топором по стволу, и он расколется. Такие осины забирают на дрова.

— Всё! Можете отстегнуть ремни. На обгон я уж точно не пойду. И вряд ли гаишники прячутся в кустах. Видеокамер тоже незаметно. Ну, что вы нахохлились, как птенцы?

Тихонько покачиваясь, как на волнах, они продвигались по лесной дороге. Лес становился гуще.

Дорога петляла. Она извивалась, как змея. А от этого казалась живой. Был момент, когда Ивану померещилось, что впереди дорога как бы вздохнула: приподнялась и опустилась. Осинки, березы, кусты акации сменились темным ельником. Их темные лапы чуть покачивались, как бы перешептываясь между собой о чем-то неведомом для других.

День сразу стал скучным и несолнечным. В кабину пробрался полумрак. Настроение испортилось.

Пахло прелью, чем-то тяжелым и очень давним. Такой дух бывает в комнате, где долго стоит гроб с покойником. Ни малейшего ветерка.

— Па! А почему птички не поют? — спросил Миша. — В лесу обязательно должны петь птички.

Иван не знал, что ответить. Может быть, они не живут в таких местах. Он бы точно не стал здесь петь. Или не попадались пока.

— Ваня! Останови машину, пожалуйста! — попросила Анна. Она так и не отстегнула ремень.

— Что случилось?

— Да Миша вон хочет. Колени подскакивают. Остановись!

Остановился. Сын приоткрыл дверь.

— Па! Я боюсь. Я один не пойду.

— Боишься? Чего ты боишься?

— Не знаю.

— Какие глупости! Зайди за машину. Всего-то делов. Ну, давай, Миша! Ты же мужик!

Миша выбрался. Хрустнули ветки.

— Дурацкий лес, — сказала Анна. — Зачем ты нас сюда поволок. Ехали бы сейчас себе по трассе.

— Дурацкий-то почему? Лес как лес.

— Нет! — решительно ответила Анна. — Очень плохой лес. Вот у нас в Академгородке хороший лес. Сосны, как свечки, устремленные под облака. Чисто и просторно. А какие эти сосны высокие-превысокие. Такое впечатление, что облака цепляются за них. Ходишь по лесу, как по асфальту. Никакого тебе валежника, кустов. Заросли папоротника попадаются. Говорят, что папоротник цветет раз в несколько лет. И тот, кто увидит цветки папоротника, счастливый человек, потому что его желания исполнятся. Лг цветет всего лишь несколько минут. Мигнет цветочками — и всё.

— Мы вряд ли увидим тут цветы.

Вернулся Миша. Забрался на сидение. Вздохнул. Родители смотрели на него. Какой-то он странный.

Миша спросил:

— О чем вы сейчас говорили?

— О цветах.

— А я там видел, — зашептал он. И тут же замолчал. Поглядел в одну сторону, потом в другую.

— Видел-то что?

— Не знаю. Но оно такое страшное. Брр! Я сначала напугался. Но ведь вы же рядом. Оно смотрело на меня между деревьев.

— Это тебе почудилось, сынок, — сказала Анна. — Какой-нибудь куст. А ты в нем увидел страшное.

— И ничего не почудилось. Я глаза видел. Они такие желтые и большие. И на меня смотрели. Хотел закричать, но испугался.

— Ладно поехали! — сказал Иван. — И хватит вам пугать себя. Лес как лес. Это же вам не парк.

Проехали метров сто. Дорога сузилась. Теперь ветки елей скребли по машине. Как когти. Не мягко с шелестом, а как будто множество стальных когтей царапали машину.

— Что-то мне страшно, — сказала Анна.

— И мне, — поддержал маму Миша. — Лес и лес и почему он не кончается. Ты же говорил: лесок.

— Скоро он кончится. Погодите, вот-вот мы увидим просвет. Значит, лес кончается. Нормальная в общем-то дорога. Непонятно, почему здесь не ездят. А может, и ездят. Мы же не знаем. Но сейчас для нас лучше, чтобы нам никто не попался навстречу.

Встречная машина — это катастрофа. Может, поэтому здесь и не ездят. Кому понравится пятится задом? Поскорее бы выбраться из этого дурацкого леса. Но, кажется, уже немного. И всё-таки не зря ли он сюда сунулся. Иван все больше сожалел о своем решении.

Остановился. Открыл дверку. Жена вцепилась в локоть.

— Ты куда?

— Посмотрю дорогу. Может быть, она ведет в никуда. И дальше в тупик. Видишь, как она сузилась?

— Зря мы здесь поехали.

Он пожал плечами. Ему не хотелось сознаваться в том, что он уже тоже сожалел о том, что сунулся на эту дорогу.

— Мне почему-то страшно.

— Глупости! Посмотрю дорогу и вернусь. Не такой уж и плохой лесок! Здесь даже комаров нет.

Миша пронюнил:

— Мне тоже страшно.

— Какие вы у меня трусливые. Я скоро вернусь. Может быть, через метров сто этот лесок заканчивается.

Выбрался из машины. Прошел несколько метров вперед. Никакого просвета впереди. По этой дороге не то, что в ближайшие дни, но и вообще в этом году не ездили. Но почему колея не заросла травой? Настолько выбили ее раньше, что даже корней не осталось?

Может, уже несколько лет не ездят по этой дороге. Вдоль дороги стояла трава, местами высокая. Но на дорогу она не вылезла. Что-то ее держало в границах. Может быть, пугало? Вытянул сигарету. Полез в один карман, в другой. Зажигалки не было. Хотя он не выкладывал ее обычно из кармана. Может быть, выпала. Что-нибудь доставал, зацепилась и выпала. Всё это было странно. Лесная дорога сильно сокращает путь. Но почему по ней никто не ездит. Хотя до этого ездили. Ведь вот же она дорога! Даже местные не ездят. Что за охота семь верст киселя хлебать, палить бензин? Тут даже не семь верст, а семь раз по семь. Дорога, конечно, не важная, но главное, что она есть.

Всё чаще на дороге стали попадаться сухие ветки, которые громко хрустели под ногами. И ветки были целыми, не переломанными. Значит, они не побывали под колесами.

Такое ощущение, как будто идешь по старым-старым костям истлевших трупов. Брр! Он бы не очень удивился, если бы на его пути попался череп. Какая-то дорога мертвых! Неприятно! Только вот пятиться назад, шея отвалится. А развернуться здесь негде. Остается только движение вперед. Если, конечно, на пути не возникнет непреодолимое препятствие.

Другого выхода не было.

Он уже собрался вернуться к машине, как увидел проблеск впереди. «Ну, вот! А ты боялась!» — как говорил один его друг очередной пассии. Деревья редели. Значит, этот дурацкий лес закончился. Фу! Вот обрадуются-то его. Наверно, сидят сейчас и скучают. Камень с души. Он бодро зашагал вперед, чтобы удостовериться наверняка.

Вышел на поляну. Она была строго овальной формы, плотно окруженная ельником. Как стеной. Ветки елей переплелись друг с другом. Только с топором и можно было прорубиться через эту стену. Обошел полянку. Местами трава поднималась по пояс. Вот здесь уж точно никого не было давным-давно. В траве не было ни кузнечиков, никаких других обитателей.

Чертовщина какая-то! Дальше дороги не было. Но так не бывает. Шла-шла и оборвалась на этой поляне? Дорога к поляне? Что это за такая поляна, если к ней ведет дорога?

Может быть, раньше здесь устраивали пикники? А потом нашли более удобное место. Нигде никаких следов: ни от костра, ни от мусора. А такого не бывает. Если здесь, конечно, не гуляли экологи. Такое впечатление, что сюда не ступала нога человека. Зачем же тогда понадобилась дорога к этой поляне. Если бы это было очень давно, дорога бы заросла.

Раздвинул лапы елей. Нет, не пройти. Сплошная стена. Ни единой лазейки. Вход есть, а выхода нет. Если только по-пластунски попробовать! Ладно! Хорошо! Хотя ничего хорошего. Выехать на эту чертову полянку, развернуться и возвращаться. Вот тебе и сократил.

Даже хорошо, что попалась полянка. Всё какое-то везение и утешение для униженных и оскорбленных. Пошел назад. Такое было ощущение, что он идет другой дорогой. Может быть, это какой-нибудь лес с глюками? Растет дурман-трава и мутит сознание.

Дорога была такая же. Узкая. С обеих сторон непреодолимые стены ельника. Тут не заблудишься. Почему-то перед ним не было ни одной сломанной ветки. Когда он сюда шел, они хрустели под ногами. Кто-то собрал сломанные ветки и насыпал целые?

Он выругал себя за мистику. Но найти рациональное объяснение тому, что было вокруг, не мог. Он остановился. Сначала долго смотрел под ноги, на дорогу, на ветки. Опустился на корточки. Конечно, земля сухая. Но всё-таки какие-то следы должны были остаться. Человек, который весит почти под центнер, даже на асфальте оставит следы. Нигде никаких следов. Не примята трава. Но когда он шел к поляне, то несколько раз ступал на обочину, на траву.

Неприятно заняло сердце. Тревожное предчувствие, за которое он ругал себя, стало еще сильнее. Он быстро зашагал вперед, не оглядываясь и не смотря себе под ноги. Не выдержал и побежал. Конечно, он уже прошел и пробежал больше, чем было до машины. Неужели Анна стала сдавать назад, чего-то напугавшись. Но она никогда не садилась за руль. Или он свернул с полянки на другую дорогу? Но была лишь одна дорога. И всё же других объяснений у него не было. Хотя он ясно помнил, как обошел полянку по периметру. И к полянке была лишь одна дорога, по которой он пришел. Только один выход и вход одновременно. Или с этой дороги он свернул на другую?

— Миша! Анна!

Прислушался. Ни единого звука.

— Анна! Где вы? Отзовитесь! — вопил он что было мочи.

Они должны были его услышать. Но если они не отвечают, значит, с ними что-то случилось.

Молчание. Так! Так! Надо успокоиться. Надо взять себя в руки. Что могло с ними произвойти? К полянке ведет всего лишь одна дорога. Может быть, он не обратил внимание? Проглядел и вступил на какое-то ответвление от этой дороги, когда возвращался назад? Объяснений других не было. Да и не могло быть. Это другая дорога.

Повернул назад. Теперь он шел медленно, то и дело останавливался, осматривался: не проглядел ли где он поворот. Пока с обеих сторон сплошная стена ельника. Снова начинал кричать. Вслушивался в тишину. Отсутствовал он уже довольно долго. Или он так далеко ушел от них, что они не слышали его, он не слышал их? Они должны были звать его. Сколько уже времени прошло! Почему же он их не слышит?

Вдруг обнаружил, что снова перед ним не ломанные ветки и снова никаких следов. Он идет по другой дороге, где еще не ходил. Но не было никакой другой дороги!

Невероятно! Зачем-то потрогал лоб. Потный, но не горячий. Может быть, это галлюцинации? Не мог он никуда свернуть! Никуда! Он был внимателен, дальше некуда. что же это за идиотский лес? Он как будто играет с ним, издевается над ним. Задает ему постоянные загадки, на которые он никак не может найти ответа. Что происходит?

Конечно, издевается. Это какое-то существо, огромное и страшное. Оно играет им, как кошка мышкой. Перед тем, как сожрать его. Сразу и просто сожрать — это неинтересно. Мышка бежит, думает, что она уже свободна. Вот уже близка спасительная щель, куда она сейчас юркнет. И этот кошмар, этот ужас исчезнет. И она вздохнет с облегчением.

Тут большая когтистая лапа отбрасывает ее на середину и всё начинается сначала. Для кошки это игра, а для мышки — смерть. Но сначала смертельный ужас и пробуждение каждый раз надежды.

— Чего ты хочешь? — крикнул он, озираясь по сторонам. — Кто ты? Ты можешь мне ответить?

В ответ молчание. Ни одна темная лапа ельника не шевельнулась. Игра продолжается.

— Где моя семья? Зачем мы тебе? Ты хочешь нас убить? Или просто решил попугать?

Это уже было невозможно. Надо было что-то предпринимать? Но что он может сделать? Стоять на одном месте нельзя. И кричать неизвестно кому и о чем. Тут нужно действовать.

Он пошел медленно. И снова останавливался. И снова прислушивался. Ни единого звука. Дорогу вперед загородил непроходимый ельник. Он толкнул ветки. Они чуть шевельнулись. С обеих сторон такая же стена. Двигаться вперед было невозможно. С трех сторон он был зажат стенами. Только стены это были живые. Но от этого не легче.

— Ты вздумал со мной поиграть? — закричал он. — И чем заканчиваются твои игры?

Иван повернулся влево — вправо.

— Поиграй! Поиграй! Я не против. Что у тебя на этот раз? Я вижу, что у тебя богатая фантазия. Не трогай мою жену и моего сына! Хорошо! А со мной можешь играть. Делай со мной, что угодно. Только их оставь в покое! Пусть они выберутся из твоего дурацкого леса! Трогать их не смей!

Он повернулся и пошел назад. Ему оставался только один путь. Иного было не дано. Как долго он ходит? Час? Два? Целую вечность? Он уже давно не имел часов, после того, как сломались последние.

Да! Но мобильник же был на своем месте? Как же он забыл о нем? Вот оно спасение! Экран не светился. Разрядился аккумулятор. Хотя на ночь в мотеле он ставил на зарядку. Сейчас бы сделал в сэлфи. Прогулка по лесу. Хотя чего интересного? Всё должно идти по ЕГО плану. Он всё предусмотрел. Вот даже с мобильником. Что же дальше запланировано для него? Никаких подсказок ОН не дает. Неизвестность. Когда-то он слышал рассказ о том, что в тайге есть такие места, по которым можно ходить сколько угодно, но всегда будешь выходить на начальную точку.

Охотники рассказывают о таких местах с ужасом. Кто попадал туда, назад не возвращался. И даже останков его не могли найти. Как сквозь землю человек провалился. Но это же не тайга. А всего лишь лесок, который огибает дорога. Непонятно почему.

Сел. У него не было сил сопротивляться. И он не знал, как он может сопротивляться. Как бороться с извержением вулкана или ураганом? Самое лучшее не оказаться на этом месте. Победить стихии нельзя.

Он ощутил, что место, где он сидит, как будто дышит под ним, живет своей жизнью. Наверно, это неведомое предвкушает новую жертву, которая добровольно полезла в его пасть. В нем уже не осталось страха. Одно бессилие и равнодушие к тому, что неумолимо должно произойти. Может быть, подобное и должен чувствовать человек, который знает, что через мгновение он исчезнет. Ему остается только смириться.

— Ваня!

Кто это кричит? Это был голос жены.

Он вскочил.

— Анна! Где ты?

— Папа!

Они его зовут. Но ничего! Осталось всего лишь немного подождать. И они свнова будут вместе.