Последняя фотография

письмо от:Misha_1982@ mail.ru

кому:MikitinSasha@ mail.ru

Салют, Саш!

Спасибо за фотографию и сразу извини, что вместо короткой благодарности получаешь довольно длинное письмо… Не отвечай, если не хочешь. Для меня просто очень важно рассказать, да и тебе, пожалуй, знать нужно.

Насколько понимаю, всё началось с летнего пикника.

Понятия не имею, с какого именно, мы каждые выходные выбирались на природу, подальше от городской жары и смога. И почти всё время сидели по горло в реке, намазав морды какой-нибудь липкой гадостью от солнца. Постоянно ездили Ирка с Витей, и я с Аней или Олей. Было ещё три-четыре парочки из числа Иркиных друзей, сменяющие друг друга. Так что разнообразием пикники не отличались и в результате слились у меня в памяти как одно Большое Водное Сидение по Случаю Жары.

Это случилось сразу после покупки Иркой нового фотоаппарата. Помнишь, она ещё носилась с ним как с писаной торбой? Очередная игрушка для богатой девочки. Она всегда воображала, будто может стать великим фотохудожником.

Может, мы как раз и обмывали его, не помню.

Ирка тогда моталась вдоль берега реки, фотографируя всё подряд, включая и наши торчащие из воды головы. Собиралась, если получатся хорошие снимки, пристроить их в какой-то дамский журнал. А перед отъездом всегда просматривала снятое и сразу же удаляла половину. Чтобы не тащить домой лишнего, хе.

И вот она удаляла фотографии, а мы укладывали вещи по багажникам, когда Ирка на пустом месте устроила концерт с элементами истерики. «Кто умудрился меня снять? — гневно спрашивала она, тыча в воздух кадром, на котором красовалась сидящей на стволе поваленного дерева с сигаретой в руке. — Признавайтесь, сволочи, кто такой ловкий? Я сто раз просила не снимать, когда я курю! Знаете же, как моя мама отреагирует!» Конечно, мы все это знали. Да ты и сам встречался с её мамашей, нервы которой истощились наравне с фантазией на почве денежных трат. Как говорится, надо — а на что?

В общем, никто из нас не признался. Да и как мы могли сфотографировать, если фотоаппарат постоянно находился рядом с Иркой?

Вспомнил я всё это задним числом, уже в ноябре. Могу даже сказать точно — второго ноября. Когда в первое же отпускное утро тебя будит телефонный звонок, такое не сразу забывается. Звонил Витя. Сонный и злой, я бросил трубку, и он тут же позвонил ещё раз. Тогда я наорал на него, но это не помогло. Вите очень надо было со мной поговорить, он твердил что-то о Париже и что они только вернулись… Ну, вернулись и вернулись, очень замечательно. Я-то причём?

Когда мне стало ясно, что просто так от Иркиного мужа не отделаться, я велел ему замолчать и перезвонить минут через пятнадцать-двадцать. За это время успел побриться, сварить кофе и был готов его выслушать, а не тупо угукать в ответ. Однако, перезвонив, Витя первым делом заявил, что разговор это не телефонный. Нормально, да? Ну ладно… Я предложил встретиться у меня, он возразил, что я живу слишком далеко, а оставлять Ирку одну надолго не хотелось бы. В результате сошлись на кафе рядом с их домом.

Когда я туда вошёл, Витя пил кофе, от которого поднимался густой коньячный дух, и попытался изобразить улыбку при виде меня. Неприятное зрелище. Был он в то утро каким-то неухожено-понурым и очень несчастным.

И молчал, словно не он позвал меня в кафе в половине девятого утра. Чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки, я спросил, как поездка. Витин ответ длился почти полчаса и состоял из многократного повторения одних и тех же моментов, будто я не мог с одного раза понять, о чём идёт речь. На самом деле это, конечно, он не мог понять.

Я постараюсь изложить покороче.

В Париж они хотели поехать с тех пор, как поженились. Вот прошло два года — и они в столице Франции. Были они там впервые и поэтому, закинув вещи в отель, стали в бешеном темпе осваивать традиционные туристические маршруты. Нотр-Дам де Пари, Лувр, сад Тюильри, Елисейские поля, и всё это с обязательным фотографированием, которое в Иркином исполнении быстро приобрело катастрофические масштабы. Вечером — огни Эйфелевой башни.

В первый день туристических гонок оба вырубились, едва добрались до кровати, и до просмотра фотографий дело дошло только на второй день. Ирка решила пролистать их на сон грядущий, ну и Витя время от времени бросал взгляд на экранчик, комментируя односложно: «хорошо» или «удали». А когда отмелькали жёлтые огни башни Эйфеля, выяснилось, что между вчерашними и сегодняшними фотографиями есть те, на которые Витя с Иркой не рассчитывали. Три снимка их самых, спящих в номере. Сделанные с разных ракурсов. Первый словно бы от двери снимали, второй — стоя в ногах, а третий — Ирка крупным планом. Будто кто-то подошёл с её стороны кровати, наклонился и сфотографировал.

Витя не знал, что делать. Смеяться, протирать глаза, удивляться, злиться? Ирка же знала точно. Она спустилась вниз и закатила безобразный скандал ночному администратору, начальнику службы охраны и всему персоналу отеля, который имел несчастье попасться ей под горячую руку. Как понял Витя, а он не слишком хорошо, в отличие от Ирки, говорит по-французски, его жена оскорбила всех вкупе и отдельно маньячек-горничных, заявила, что не останется ещё на одну ночь в отеле, где себе позволяют такие шутки с клиентами. Напоследок она пообещала подать в суд, а потом нашла по телефонному справочнику отель, в который они и переехали в третьем часу пополуночи.

Ночные фотографии не удалили, оставив в качестве доказательства, а когда утром решили снова посмотреть на них, обнаружили ещё две, уже из нового отеля. И обе Иркиных. Первая опять сбоку снята, а вторая — сверху, словно фотограф завис над кроватью как Том Круз в «Миссия невыполнима»...

Сначала Ирка рыдала, потом грозила всех засудить, потом успокоилась и стала убеждать Витю сознаться в неудачной шутке, несмотря на то, что на первой фотографии отчётливо виднелось его, Витькино, плечо, а на второй — часть головы.

Дальше начались гонки. Ирка с упорством одержимой хотела уехать домой. Сегодня же. Сейчас. Зубы у неё стучали, она извела упаковки носовых платков, а Витя — туроператора и посольство, и ночью они вылетели домой, чтобы утром увидеть новый снимок. Ирку, спящую в кресле самолёта. На минуту закрыла глаза, как говорила потом Вите.

Понимаешь, Саш, он ждал от меня какого-то совета, хотя мы даже не были хорошими знакомыми или хотя бы приятелями. Я всего лишь когда-то встречался с девушкой, на которой он теперь был женат. Но у меня в голове возникла чёткая картинка. Ирка, которая кричит: «Ну что ты как рохля! Сделай что-нибудь! Мишка бы знал, что делать!» Правда, в моём случае имя было бы другое.

И вот трезвенник Витя пьёт с утра коньяк с капелькой кофе и ждёт совета от бывшего любовника своей жены. Получался винегрет похлеще этой ерунды с фотографиями. Если честно, мне тут же захотелось уйти, отключить телефон и завалиться спать.

Но я сдержался. Я сделал, что смог. Договорился об экспертизе фотографий, позвонил знакомому психиатру и пообещал себе никогда больше не встречаться с Иркой и Витей.

Экспертиза ничего не дала, конечно. Ирка легла в больницу, это ты и сам знаешь, но вот настоящую причину, а не сочинения её мамули, узнал только что. Обещание же, данное себе, я выполнял вплоть до последней недели, когда Ирка умерла.

По какой причине? Всё, что я знаю — это слухи, услышанные на похоронах. По крайней мере, после курса лечения она вроде бы полностью пришла в себя. Развод с Витей? Так она сама его хотела, да и разошлись они мирно, без скандала. Она начала встречаться с каким-то парнем… Фотографию, правда, забросила, но это же не конец света

На похоронах было много народу. Родственники, друзья, знакомые. Целая толпа. Вместо поминок получился светский приём средних масштабов. Силиконовые дамочки в чёрных платьях позировали перед фотографами, а джентльмены оккупировали стол с напитками и с каждой рюмкой говорили всё громче. Я немного порадовался, что у меня хватило ума не купиться на эти радости жизни, и пошёл на выход.

У моей машины стоял Витя. Я вознамерился высказать свои соболезнования, но они ему были ни к чему. Его интересовало, смогу ли я ещё раз пристроить на экспертизу несколько фотографий.

«Ладно, — сказал я, — не вопрос. Только думал — дело-то уже прошедшее». «Я очень на это надеюсь, — ответил Витя и протянул флешку. — Ты сам, Мишка, лучше не смотри. Это неприятные фотографии. Когда Ирка умерла, мент до приезда экспертов попросил меня сделать несколько снимков на телефон, в нём камера хорошая. Нащёлкал, а потом оказалось, что эти фотографии не нужны. Так что там Ирка мёртвая, ты не смотри».

Первое, что я сделал дома — посмотрел фотографии. Думал, страшно будет, а оказалось красиво. Светлая ванная, а в ней бледная светловолосая девушка. Только в воду словно кто-то красной краски налил. Я не сразу заметил маленькую особенность на последней фотографии. В зеркале за мёртвой Иркиной спиной дверь отражалась. И в проёме этой двери другая Ирка видна. Стоит, смотрит. А в руке нож, копия того, который на краю ванны лежит.

Тут я, скажу честно, флешку вытащил и ноутбук захлопнул.

Похороны были в пятницу, так что я получил два дня форы. До понедельника. Чтобы решить, что делать дальше. Ясно было, если это и игра воображения, то не только моя. Витя тоже видел, что на фотографии. И понятно, что никакая экспертиза не поможет. Да и что поможет? Молитвы? Бабки-гадалки? Или на битву, прости господи, экстрасенсов заявиться? Перекопал интернет, но нашёл только бабушкины сказки, да невразумительные страшилки подростков...

Я увеличивал изображение на весь экран, пытаясь найти что-то, что позволит мне сказать: это игра света и тени, и нет там никакой девушки с ножом в руке… Знаешь, есть такие картины, что взглядом за тобой следят, ракурс там какой-то. Как один раз взгляд второй Ирки поймал, так мне до сих пор хватило, и сейчас чувствую его.

Саш, ты когда-нибудь заплывал в море так далеко, что берег казался полоской на горизонте? Ощущение полной свободы, но только до тех пор, пока не глянешь на тёмную воду вокруг себя. Сколько до дна и что там, в глубине? И знаешь, что как бы ты ни хотел, никакое чудо не сможет перенести тебя на безопасный берег, только ты сам, гребок за гребком...

В общем, я так ни на что и не решился. А во вторник Витя прислал мне на мыло письмо. Я его скопировал, прочитай:

«Думаю, ты уже посмотрел снимки и понял, о каком из них я говорю. Не знаю, отдал ли ты его на экспертизу или ещё нет. И не хочу знать. Исходник я удалил, а тебе советую удалить копию. Я больше ничего не хочу слышать об этом деле. И почтовый ящик этот я тоже удалю, так что не пытайся связаться со мной.

Единственное, о чём жалею, что я не уничтожил те парижские фотографии. Мысль, что где-то у Иркиной родни лежит фотоаппарат с этими снимками и кто или что сделало эти снимки… Словом, я не собираюсь заканчивать жизнь, как Ирка.

Прощай.

P.S. У тебя не возникало желания проверить фотоаппарат и мобильник?»

Фотоаппарата у меня нет. Но мобильник я теперь проверяю каждый день. Перед сном и утром, как только просыпаюсь.

Ты уже понял или ещё не понимаешь, почему так важно было, чтобы ты узнал всю историю, и почему мне нужно знать, кто сделал фотографию на твоём дне рождении, которую ты прислал мне вчера? С Иркой и со мной на заднем плане. Ты не помнишь, что я болел гриппом и пропустил этот праздник жизни?

Меня не может быть на этой фотографии.

И, на всякой случай, проверяй свой мобильник и фотоаппарат.